Кирилл Казанцев - Я пришел, чтобы судить

Однако хоть что-то полезное для себя Антон узнать решил:

– Леонид Михайлович, а что это за история с перестрелкой, о которой вы на собрании говорили? О том, что там полицейские замешаны?

Кулевец многозначительно сложил губы дудочкой, но за этим жестом слов не последовало. После нескольких старательных мимических потуг он, наконец, разъяснил, что, собственно, участия полиции там как бы и не было, а был только один из бывших, который совсем скатился, видать, до самых низов и предал своих товарищей.

Антон попытался подбросить свежую мысль, что погибший вполне мог оказаться на стороне правопорядка, а погибнуть как раз в перестрелке с бандитами и уголовниками. Провокация не удалась, потому что стало совершенно ясно, что начальник Управления информацией по этому делу абсолютно не владеет.

Когда разочарованный Антон, наконец, вышел из кабинета, возвращаться к себе ему уже не захотелось. Да пропади оно все пропадом, вся эта канцелярщина, решил он. Пусть меня завтра поругает Попов! В крайнем случае сошлюсь, что вызывал Кулевец. А еще можно утром часика на полтора прийти пораньше и кое-что успеть сделать. Ну, ладно!

Антон вышел на улицу и вдохнул пропитанный хвоей воздух. Сегодня ветерок особенно тянул со стороны сосновых сопок. Ноги сами понесли его вдоль знакомой улицы. Настроение постепенно улучшалось, причем с каждым поворотом на перекрестках. И, наконец, показался дом, в котором жила Ксения. Невзрачный трехэтажный дом постройки примерно шестидесятых годов светил окнами на кроны больших старых деревьев, которые росли во дворе. Свет уютно пробивался сквозь ветви и листву, оставляя у земли затемненное пространство. Было в этом что-то старое и доброе, как из детства. Причем не своего, а детства прошлого поколения – родителей.

Антон вспомнил старые фильмы, рассказы матери о ее детстве и юности, как дружно жили люди вот такими же дворами, как ставили на подоконники проигрыватели и слушали любимые песни. Как радовались советским праздникам, как к ним готовились. Как ходили на демонстрации, как в эти дни с утра до вечера по всему городу играла музыка. Как собирали детей в школу, особенно к первому сентября. И как дети радовались этому, потому что к началу учебного года обязательно получали массу обновок – и душисто пахнувшие новой кожей ботинки, и новый пенал, и еще что-нибудь. И как в каждой квартире первоклассника отмечали по вечерам это событие.

Неожиданно он почувствовал, как болезненно сжалось сердце. Все эти мысли, все воспоминания, все так или иначе было связано с домом. А что такое дом? Дом – это такое желанное, уютное место, куда ты все время стремишься, где тебя ждут. У Антона не было дома, очень давно не было. И на всем свете его никто не ждал. Это была страшненькая, отдающая могильным холодом мыслишка. Нигде и никто на всей огромной земле тебя не ждет. Нет у тебя ни-ко-го!

Антон остановился и подумал: «Если есть на земле справедливость, то пусть меня ждет Ксения. Глупо все получилось, но я иду сейчас к ней, чтобы все исправить, я хочу все исправить. И, главное, чтобы она меня ждала. Тогда все получится. И сейчас получится, и вообще все у меня получится».

Подходя к дому, он не встретил ни одного человека. Двор был пуст, словно вымер, и только из окон лился молчаливый свет, казавшийся теперь Антону унылым. Он прошел между деревьями ко второму подъезду и остановился под окнами квартиры Ксении. Там горел неяркий свет, видимо, от настольной лампы или торшера. Сразу представилась девичья фигура, которая свернулась под этим торшером калачиком и тоскует в полумраке пустой квартиры. Почему калачиком и почему пустой, Антон не знал, просто такой была ассоциация. И именно эта ассоциация толкнула на мысль, каким должен быть способ вызвать Ксению. Слишком обыденно и нелепо подняться и позвонить в дверь, надо дать о себе знать необычно, как необычны и их отношения.

Легкий стук в окно, который должен все объяснить. Только так. Антон присел на корточки в поисках маленького камушка, пошарил ногой. Вот этот подойдет. Бросок, но камушек не долетел и стукнулся в кирпичную стену ниже окна. Он снова пошарил под ногами и нашел второй. Снова бросок, но окно было словно заколдовано, второй тоже не попал в стекло.

– Возьми вот этот, побольше, – раздался сзади чей-то голос, – те слишком маленькие.

Антон так резко обернулся, что хрустнули шейные позвонки. Перед ним стояла Ксения и протягивала кусок кирпича. За ее спиной под деревом была неприметная лавочка, а на ней сумочка и кофта. Девушка сидела тут давно, это было понятно. И еще было понятно, что она его ждала.

Антон взял Ксению за руку, отбросил в сторону кирпич, отряхнул ее ладошку и, не удержавшись, прижал ее к губам.

– Я очень соскучился по тебе, – произнес он прямо в эту ладошку.

Другая ладошка коснулась его щеки, нежно провела по ней. Потом девушка молча шагнула к нему и ткнулась лбом в его широкую грудь. Антон машинально обнял ее, прижав к себе, и ощутил запах ее волос, мягкость податливого тела, нежность кожи. Это были волнующие, дурманящие ощущения. Не удержавшись, он нагнулся и поцеловал ее в губы. Это было очень приятно, даже трудно представить, что губы, могут быть такими нежными и мягкими.

Они сидели на лавке и целовались. Никто из них не проронил ни слова с того момента, как она подала ему кирпич. Он обнимал ее за плечи, искал и находил губы. И они отвечали ему, раскрываясь сочным влажным бутоном. Они искали его, хотели его, отдавались ему. Это продолжалось бесконечно долго, они все целовались и целовались. Антон даже не подозревал, что умеет так целоваться.

Когда никому не веришь и всех подозреваешь в связи с криминальной группировкой, то очень сложно придумать тему для разговора. Особенно для разговора на нужную тебе тему. С какой стати молодой лейтенант, который только недавно прибыл в РУВД по распределению после окончания вуза, вдруг начинает расспрашивать о прошлом старших офицеров? Антон считал, что такой негодяй, каким был убийца его матери, обязательно должен входить в эту группировку. Но чем ближе он подходил к этому человеку, тем опаснее становилось собственное положение Антона. Раскрыть свою информированность о том преступлении, а тем более раскрыть то, что он является сыном убитой, было равносильно смертному приговору. Одним человеком больше пропало, одним меньше, бывают еще и несчастные случаи.

Ксения, хоть и поверила в искренность чувств Антона к ней, но помочь, как выяснилось, тоже не могла. Просто личные дела старших офицеров вела не она, и хранились они не в ее сейфе. То, что она узнала даты прибытия в РУВД и фамилии трех офицеров, оказалось чистой случайностью. По заданию Мухина, она рылась в архиве и наткнулась на отчеты 2002 года. Оттуда и появились даты и фамилии. Но откуда они прибыли, что послужило причиной перевода, она не знала.

Лапина Антон вычеркнул из списка потому, что с ним все выяснилось очень быстро, да и по возрасту он не попадал в круг подозреваемых. Оставались двое: Федоров и Акимов. Точнее, оставался только Федоров, потому что Акимова Антон из этого списка мысленно тоже вычеркнул, только не сказал об этом Ксении.

Причина была проста. В тот вечер, когда они, наконец, помирились и до середины ночи целовались на лавочке возле дома, из подъезда, на глазах удивленного Антона, вышел подполковник Акимов. Ничего не подозревавший Антон сразу же стал расспрашивать Ксению и узнал, что Акимов давно уже любовник ее матери.

Оскорблять подозрениями семью своей девушки Антон не мог. Да и чисто психологически он больше подозревал Федорова. Можно было, конечно, попросить Ксению разузнать у ее матери о прошлом этого человека, но Антон заметил реакцию девушки на Акимова. Судя по всему, эти отношения ей очень не нравились, очень ее мучили. Ксения даже не стала ничего рассказывать, предпочтя вообще закрыть эту тему. И наносить ей новую душевную травму Антон не решился.

Теперь дело оставалось за малым – убедиться, что цель Антона именно Федоров. Попутно надо собрать максимум сведений о преступных деяниях местной криминальной группировки, доказать участие в ней своего врага, а потом подумать, как призвать к ответу и где найти силу, которая довела бы все начатое им до громкого судебного процесса и закономерного законного наказания. Антон чувствовал еще и моральный долг перед Ксенией – очистить ее родной город от преступности.

Они сидели в старой баньке, которую фермер давно уже собирался починить и запустить, но денег у него не хватало. Судя по тому, что во дворе дома стояла кое-какая техника, судя по всему, не использованная уже несколько лет, денег у фермера не хватало на многое.

Кроме Антона, Кузьмина и фермера, хозяина этого дома, были еще двое. Все молодые сильные мужчины в возрасте до сорока лет, все горели желанием навести в районе цивилизованный порядок и заняться, наконец, своим бизнесом, не раздавая большие деньги направо и налево. Представились они по именам: Никита и Борис.