Чингиз Абдуллаев - Его апатия

— Можем ли мы осудить его тяжелее, чем он сам осудил себя? Кто виноват в том, что его жизнь, которая обещала быть прекрасной и плодотворной, оказалась столь несчастной и страшной. Обстоятельства не только раздавили его судьбу, они унесли жизни трех людей, одна из которых, маленькая дочь Ковальчука, погибла в результате страшной и нелепой случайности. Мне возразят, что в этом виновен Омар Нагиев, и будут правы. Но кто виноват, что жизнь его поколения оказалась не такой, какой они надеялись ее видеть? Кто виноват, что в первых рядах нового общества оказались самые циничные, самые беспринципные люди? И когда вы будете выносить свой вердикт, помните, что Омар Нагиев не только убийца, но и жертва тех страшных условий, в которых мы все живем на протяжении последних пятнадцати лет. Только помня об этом, вы сможете вынести справедливый приговор.

— Достаточно! — вскочил со своего места прокурор Ковалев. — Суд — не место политической агитации!  Нагиев — убийца, а не жертва.

— Думаю, вы знаете, что не все так считают, — возразил Дронго. 

 — Кто так не считает? — разозлился прокурор. — Кто еще, кроме вас, так не считает?

В наступившей тишине было слышно, как в зале всхлипнула какая-то женщина.

— Я, — очень тихо сказал адвокат Голиков, снимая очки. — Я тоже так не считаю, — он поднялся со своего места и встал рядом с Дронго.

— Вы адвокат, — отмахнулся прокурор, — и должны сделать все, чтобы защитить своего клиента. Хватит фиглярства, господин Дронго, здесь вам не цирк.

— Я тоже так не считаю, — раздался еще один голос, и все посмотрели туда, где поднялся Григорий Санаев.

— Григорий Петрович, — растерялся Ковалев, — что вы говорите? Вы же наш эксперт, как вы можете…

— И я, — сказала сидевшая во втором ряду женщина, поднимаясь со своего места — его лечить нужно, а не судить. Это такие, как вы, нас убийцами сделали.

— Хватит, — не выдержал прокурор, — вас специально здесь посадили, чтобы вы так говорили. А с Григорием Петровичем мы позже поговорим. Никто из нормальных людей не может считать Нагиева жертвой обстоятельств, как считаете вы, господин Дронго. Вон, весь Ростов собрался под нашими окнами. Спросите их, какого приговора они требуют этому убийце. И они вам скажут и будут единодушны в ответах.

— Нет, — неожиданно раздалось из зала. Все обернулись туда, где поднялся еще один человек. Вот этого не ожидал никто. Даже сам Дронго. Это был Митрохин.

— Что вам нужно? — не понял прокурор. — Почему вы поднялись, товарищ следователь?

— Я тоже не считаю так, как вы, — сказал следователь. — Мы не исследовали прежнюю жизнь подсудимого, не знали, что с ним произошло до того, как он вошел в квартиру Ковальчука. И насчет девочки защита права, он ее не убивал.

— Сядьте! — крикнул прокурор, окончательно потерявший терпение. — Вы не имеете права! Я подниму вопрос о вашем служебном несоответствии. Хватит…

— Я тоже считаю, — храбро поднялась со своего места маленькая Грета Петросян, — что Нагиева нельзя сажать на всю жизнь. А вы не должны так кричать.

Прокурор обернулся к судье, ища у нее поддержки: мол, судебный процесс превращается в черт знает что! Судья молчала. Прокурор сам вызвал скандал, напрямую обратившись к залу в уверенности, что его поддержат.

— Мы все так думаем, — поднялся со своего места Константин Федяков. Он не смотрел на Дронго.

Вслед за ним начали подниматься остальные. Здесь были люди разных национальностей, живущие в Ростове: русские и украинцы, армяне, грузины, осетины, азербайджанцы, белорусы, татары. Да, Ростов-на-Дону — многонациональный город. Молодчики Кастрюка притихли. Прокурор совсем растерялся, он не знал, что делать, и вновь посмотрел на судью.

— Прошу всех успокоиться и сесть на свои места, — строго сказала судья. — Я не позволю превращать судебное заседание в общее собрание. Представителей обвинения обязую больше не обращаться к сидящим в зале людям и не призывать высказывать свое мнение. Защита, вы закончили свою речь?

— Да, — кивнул Дронго, — мне больше нечего сказать.

— Тогда, — сказала судья, — господа присяжные заседатели могут…

— Нет, не все сказано, — вдруг подал голос Омар.

— Обвиняемый, вы хотите что-то сказать? — спросила судья.

— Вам предоставляется последнее слово.

Можете говорить. Омар оглянулся на зал. Посмотрел сквозь решетку на сестру и бывшую жену. Перевел взгляд на присяжных заседателей, на сидевших неподалеку Дронго и Голикова.

— Я прошу вас не слушать моего адвоката, — начал Омар, показывая на Дронго. — Все, что он здесь говорил, не имеет никакого значения.

В зале стало так тихо, что, казалось, можно было услышать дыхание сидевших рядом людей. Дронго обернулся и вопросительно посмотрел на Омара. Тот выдержал его взгляд.

— Адвокат сказал вам правду, — выдавил из себя Омар. — Все было так, как он рассказал. Но это не имеет никакого значения. Я пришел домой к Петру Ковальчуку, чтобы застрелить его и забрать свои деньги. Пришел с пистолетом, который нашел в Москве. Я знал, что могу выстрелить, и я в него выстрелил. Я не хотел убивать его жену. А с девочкой действительно произошел несчастный случай. Это все правда. Только не вся правда. Главное, что я хотел его убить, и значит, пришел в этот дом, чтобы стать убийцей.

Дронго нахмурился и отвернулся от Омара. И потом слушал последнее слово подсудимого, сидя к нему спиной.

— Я виновен сразу в трех смертях, — твердо сказал Омар, — и мне нет никакого прощения. Все, что говорил господин Дронго, — правда. Но это только часть правды. С миллионами людей в нашей стране произошли похожие несчастья. Они потеряли сбережения, работу, они потеряли прежнюю жизнь и страну, в которой жили. Но не все же пошли убивать. А я решил таким способом поправить свое положение. Значит, я виновен. Прошу вас, господа присяжные, признать меня виновным, чтобы меня навсегда оставили в тюрьме. Мне стыдно смотреть в глаза моим близким, я ничего не смогу сказать своему сыну. Я убийца, и значит, обязан сидеть в тюрьме. Никакого другого приговора не может быть.

Он закончил в полной тишине и тяжело опустился на скамью. Судья внимательно посмотрела на подсудимого и обратилась к присяжным во второй раз:

— Господа присяжные заседатели, вы выслушали все собранные доказательства по делу, мнения сторон и…

Лена сползла со стула, потеряв сознание. Фатима подхватила ее за плечи. Омар вскочил со своего места.

— Пусть врач поможет ей, — разрешила судья. И затем в третий раз обратилась к присяжным заседателям…

Ровно через три часа присяжные заседатели единодушно признали Омара Нагиева виновным в умышленном убийстве Петра Ковальчука, в непредумышленном убийстве Киры Ковальчук и освободили его от ответственности за смерть Олеси Ковальчук. Судья вынесла приговор — двенадцать лет заключения в колонии строго режима.

Омар держался из последних сил, но, поняв, что ему не дали пожизненного заключения, сел на скамью и громко разрыдался. Первое, что он сделал, немного придя в себя, — это подсчитал, сколько ему будет через двенадцать лет. И сколько тогда исполнится Руслану Это было самое важное, что он успел сделать в тот день.

Дронго и Эдгар Вейдеманис стояли на перроне вокзала. Провожавшие их люди молчали. Костя суетился, он с друзьями привез припасы для отъезжающих и теперь перетаскивал пакеты в их купе. Фатима, хмурясь, стояла рядом с Дронго. Лена иногда всхлипывала. Все было кончено, вчерашним решением Омар был осужден на целых двенадцать лет. Но все же получил шанс вернуться домой и увидеть своих близких, возвратиться к прежней жизни. Но как же долго этого ждать!

— Спасибо вам, — повторяла Лена, — спасибо вам.

— У него впереди тяжелая жизнь в колонии, — напомнил Дронго. — Постарайтесь его поддерживать. Не оставляйте его наедине с раскаянием. Одиночество — страшная вещь.

— Не оставим, — сказала Фатима. — Я сделаю все, чтобы его вытащить.

Лена только кивнула головой. Дронго попрощался со всеми, пожал руку Косте и неожиданно увидел стоявшего неподалеку Митрохина. Шагнул к нему и протянул руку.

— Извините меня, — сказал он, — я был о вас неверного мнения.

— Ничего, — пробормотал Митрохин, пожимая ему руку. — Если несколько бритоголовых будут решать, кому жить в нашем городе, а кому не жить, то рано или поздно они найдут повод добраться и до моих мальчиков. Хочу сказать, что не встречал таких людей, как вы. Раньше я подумывал уйти из прокуратуры, а теперь я решил остаться. У нас еще много работы.

— Да, — печально согласился Дронго, — наверное, вы правы. До свидания.

Он вошел в свой вагон и встал у окна рядом с Эдгаром. Состав тронулся. Женщины замахали руками, Костя заулыбался. Дронго взглянул на Эдгара.