Кирилл Казанцев - Отмщённый

— Копать мои колеса… — изящно выразился неприятель, падая на колени. Из плеча торчал нож. Из второго ничего не торчало — топор обрушился обухом по лбу, взломал черепушку и мигом спровадил «соискателя» на тот свет. Павел подлетел к первому, пиная в живот, выдернул нож из плеча, всадил в горло, вытащил, снова всадил… Он лихорадочно шарил по траве, запинаясь об агонизирующие тела. Ну, что за жизнь такая? Фонари разбросаны, где эти чертовы пистолеты?! Ладно, бес с ними! Он стиснул рукоятку «приблуды», помчался к дому…

И встал как вкопанный. Ну, уж хренушки, нормальные герои всегда идут в обход…

— Братва, вы замочили его?! — прогремел из дома сиплый голос.

Там творилось что-то невообразимое. В комнате при свете свечей копошились люди. Все разбросано, стол на боку, кровать сдвинута. Опрокинулись несколько свечей, одна погасла, с остальных капал на пол жирный воск, дерево дымилось. Крутые перцы напали на дачу! Здоровые мужики, одетые по-всякому, небритые, физически развитые, с воспаленными глазами, от них разило спиртным, хотя особо пьяными они не казались. Мускулистый коротышка отвесил хлесткую пощечину Екатерине, когда она сделала попытку оторваться от кровати. Девушка рухнула навзничь, обливаясь слезами. Сил уже не было кричать.

— Лежать, сука! Че, братва, помнем ей крылышки? Бикса самый сок! — Он с «нежным» сладострастием сжал ей щеки. Катя вырвалась, впилась ему в конечность зубами! — Ах, ты, прошмондовка! — завопил бандит.

— Че, Лапоть, собака бывает кусачей? — загоготал третий.

— Заткнись, Лапоть, — прорычал здоровенный громила в серой бейсболке. — И ты, Чича, заткнись! — И грохнул так, что дрогнули стены: — Лось, твою мать, вы закончили?!

Сообщники не отзывались. Громила слегка позеленел, он, кажется, все понял. Ведь предупреждали, что противник хитер и дьявольски изворотлив!

— Падла!!! — взревел он, делая страшные глаза. — А ну, иди сюда, умник! А то бабу твою замочим! У тебя минута, ты слышишь?!

Схватились за «волыны» все втроем — громила в бейсболке, плечистый коротышка, чернявый тип с раздвоенным щетинистым подбородком. Всей компании становилось не по себе. У коротышки задергался глаз, брюнет оскалился какой-то перекошенной ухмылкой. Все, как по команде, развернулись к выбитому заднему окну, сквозь которое они десантировались. Но разразилось в другом месте! Со звоном разлетелось окно во второй комнате, превращенной в склад материалов. Все трое, топая копытами, кинулись туда, сгрудились в проеме, оттирая друг дружку, стали беспорядочно стрелять. Но в окно влетел всего лишь кирпич — отнюдь не хитрый и изворотливый злодей. Опомниться не успели, как лопнуло стекло напротив кровати! Бросились обратно, шмаляли с вытянутых рук, брызжа яростью и отстрелянными гильзами. Снова ложная тревога — на полу валялась чурка для колки дров.

— Мочи бабу! — взревел «мачо» в бейсболке.

Но не тут-то было. Павел вошел через дверь, как все нормальные люди. Сразу вычленил основного соперника: громила, здоровенный шкаф. Он лучший. Отлично, лучшие уходят первыми! Завертелось окровавленное лезвие, вонзилось в горло бандюгану! Тот в один присест лишился голоса, чувств, всего на свете — схватился за рукоять, вырвал со злостью, сделал шаг, изумленно уставившись на фонтан, бьющий у него из трахеи — и повалился навзничь.

Остальные осатанело давили на спусковые крючки. Бесполезно, не осталось пулек в обоймах — весь запас бездумно вышвырнули. А перезаряжать некогда. Павел бросился в атаку с ревом низко летящего бомбардировщика, засадил в живот плечистому коротышке — и тот с сатанинским воем улетел за «буйки», пробил половицы всем весом. Застряла нога, хрустнула в щиколотке, он повалился мордой, раздавил носовые хрящи. Второй метнулся к кровати, чтобы заслониться Катей, и это явно его не красило. Без разрешения правообладателя?! Он настиг его пяткой, поймал за грудки, когда тот отскакивал, словно мячик, от стены. Куда-то поволок, надсадно сипящего, выбил почву из-под ног и остервенело колотил лбом о край столешницы, пока не треснула дурная черепушка. Плечистый малый насилу выбрался из пролома в полу, рвал из кармана запасную обойму. Павел дождался, пока он это сделает, отобрал пистолет и повалил бандита точным выстрелом в лоб.

Катя привыкала к его экзерсисам, скромно помалкивала, только глазками хлопала. На щеке разрасталась фиолетовая роза. Он помог ей подняться, стал метаться, собирая вещи. Дамскую сумочку — в баул, не такой уж он тяжелый, деньги внутри, в непромокаемом пакете. Там же документы. Что еще? Да черт с ними, с этими вещами! Означенной шестеркой джентльменов нашествие не ограничится — он чувствовал, их больше, они где-то тут, уже на подходе… Он знал, как выбраться из западни. Он поволок свою подругу в «клоповник», за печку, там имелся люк под жестяным щитом. Все проверено, одобрено. Костя Гладыш тот еще пройдоха, настоящий следователь! — озаботился дополнительным выходом из своей дачки: крышку долой — и ныряешь в пространство между сваями…

— Пашенька, кто они такие? — сдавленно шептала Катя. — Это не полиция, уголовщина какая-то…

— Ты удивительно наблюдательная, душа моя, — похвалил он. — Наши приятели Глотов и Плакун наняли «особое подразделение» — не ловить, а мочить. В продуктивную работу коллег они уже не верят… Лезь в люк, девочка, не копайся, я за тобой…

Она возилась в грязи под домом, он спустился за ней и начал что-то засовывать ей в задний карман.

— Это твой телефон, Катюша. Он в герметичном пакете. Если что-то со мной случится, если нас разлучит судьба, то ты немедленно, едва окажешься в безопасном месте, звони Гладышу, пусть выискивает решение и прикрывает тебя. Уяснила?

— А это точно не Костик нас подставил? — пискнула она.

— Нет, у твоего несостоявшегося ухажера масса недостатков, но это не он…

— Постой, — испугалась Катя. — Что это значит — если нас разлучит судьба? Не пущу… — Она отчаянно вцепилась ему в рукав.

Гремела калитка, топали люди, ругаясь по полной парадигме. Сколько их еще? Четверо, пятеро? Он не мог разобрать в темноте, они запрыгивали на крыльцо, влетали в дом. Правильно, незачем часового оставлять… Они выкатились из-под дома, бросились к калитке, держась за руки. Точно, часового не оставили, а он уже готов был стрелять… Он выволок подругу в переулок, завертелся. Бежать к горе? Бежать к речке? Прятаться в близлежащих строениях?

— К реке, вперед, — толкнул он ее вниз по склону. — И не вздумай мне врать, что не умеешь плавать…

Они уже бежали вниз по переулку, когда на крыльцо вывалился некто, загремел, как полковая труба:

— Уходят!!! За мной, братва, лови их!!!

Заскулила Катя, почуяла что-то страшное, зреющее. И у него звериная тоска сдавила череп. Они неслись, не разбирая дороги, вдоль глухих заборов — к обрыву над бурными водами, до которого оставалось метров сто. Он затылком чувствовал, как стая волков высыпала в переулок, сейчас откроют огонь!

— Беги! — Он рухнул в лопухи, палил с вытянутых рук, не видя целей. Вопли, суматоха, неразбериха! Возможно, зацепил кого-то. Сорвался, помчался дальше, в несколько прыжков догнал Катюшу, прикрыл ее собой. Хлопали выстрелы — и каждый, как кувалдой по мозгам. Свернуть некуда, сплошные заборы. Но враги тоже стреляли наугад, они не видели мишеней, их фонари в такую даль не пробивали. Павел снова обернулся, выбил в белый свет остатки магазина. Он отстал от Кати, бросился догонять и вдруг охнул, подломилась нога — самое время, чтобы ее подвернуть! Он ковылял, повторяя, словно заклинание:

— Беги, Катюша, беги…

А когда она вынеслась к обрыву и заметалась, точно слепая, он заорал во все остатки голоса:

— Прыгай! Разбегись и прыгай, течение унесет!

— Страшно, Паша, я боюсь!

Тоскливо без мужика под богом, она помчалась обратно. Вот же дурочка. Он здесь, он тоже прыгнет… Или нет? Забиралось в душу что-то пакостное, леденящее. Народ бежал, причем довольно энергично, пуляя на ходу. А он не замечал ничего вокруг. Вроде глинистый обрыв, какие-то клочки травы, речка под обрывом — широкая — резко убегала влево. Что у нас в той местности — восток, запад? Он почувствовал тупой удар в спину, не ахнул — кость встала поперек горла. Горячо сделалось спине, словно банку от простуды поставили. Подбежала Катя, он стащил с себя нечеловеческим усилием сумку, повесил ей на шею, завел за спину.

— Береги, тут деньги… Прыгай… — прохрипел и оттолкнул ее от себя. Почему не прыгает? Он не может ее так долго прикрывать…

— Что с тобой?! — орала она страшным голосом и снова бросилась к нему, куда-то тащила, царапала за рукав. Он злобно отталкивал ее. Что за баба такая? Проще кошку вымыть. Она попятилась, не удержалась, замахала руками — и с воем сверзилась с обрыва. Он знал, что она справится. Нахлебается, но справится. И это самое главное. А ему, наверное, не стоит прыгать с пулей в спине? Или ничего? Хуже ведь не будет? Охотники уже подбегали, подбадривали себя матерными криками, палили почем зря. Он начал разбегаться — хотя, видит Бог, это было нешуточным испытанием! И снова вздрогнул, обожгло под правой лопаткой. В третий раз — в спину! Жестокая сила швырнула его с обрыва. Мир разорвался, как хлопушка, померк. Ну и ладно, он сделал все, что мог…