Татьяна Полякова - Невинные дамские шалости

Поучать их, что нужно делать, когда за тобой охотятся местные головорезы, я не стала, потому что сама толком не знала этого.

Мы вошли в последний подъезд, на лифте поднялись на второй этаж и позвонили в металлическую дверь с глазком.

Внутри загремело, потом загрохотало, дверь открылась, и я увидела Аньку. Настроение сразу же испортилось. Анька оказалась девицей лет двадцати пяти, высокой, невероятно худой, с очень выразительным лицом и иссиня-черными волосами, разумеется, крашеными. Взглянула на меня и нахмурилась.

— Привет, котик, — сказал Димка и вошел в квартиру.

Я мысленно фыркнула: «Котик, скорее уж змея». Анька с ним расцеловалась, сказав ласково:

— Привет, Глазастик, а я уже беспокоюсь…

Перевела взгляд на Пашку, разулыбалась и полезла целоваться к нему.

— Куда пропал? — спросила она, смеясь. — Я по тебе соскучилась.

— Дела, солнышко, — хмыкнул он, а я поняла, что с хозяйкой мы вряд ли подружимся.

— Это она, да, Бесик? — поинтересовалась Анька, глядя на меня с неодобрением.

— Да. Свела судьба на дороге. Стояла она там такая несчастная, жалкая, сердце дрогнуло, не смог проехать мимо… Зовут Танька. Не обижай девчонку, она робкая.

— Да? — подняла брови Анька.

— Да, — отрезала я, сбросила туфли и вслед за Димкой прошла в комнату.

В комнате был накрыт стол на четверых, из чего я заключила, что нас здесь ждали.

— Салатик с крабами, — полез рукой в тарелку Пашка. — Живем…

— Гуляем, — засмеялась Анька. — Старалась для дорогого гостя.

— Ты знаешь, за старательность я тебя очень уважаю… — приложив руку к груди, ответил он.

Разговор мне не понравился, показавшись двусмысленным, хозяйка нравилась еще меньше, и я ей, судя по всему, тоже.

Сели за стол. Димка Свистун, а теперь еще и Глазастик, разлил водку. Я от нее решительно отказалась. Пашка скорчил рожу, а я сурово нахмурилась:

— Перестань меня спаивать.

— Павлик, я тебе уже говорил, девочка не наших кровей, — хмыкнул Димка. — Прикинь, нужно тебе такое дорогое удовольствие? — и повернулся к Аньке: — Кроме водки, есть что?

— Нет, — отрезала та. — Пусть пьет, что налили. А не нравится, так скатертью дорога.

— Да уймись ты, — влез Пашка. — До чего вы бабы склочный народ. А ты не хочешь водки, так съешь салат.

Я так и сделала.

Уделав бутылку, мужики разговорились с хозяйкой, я молча пила чай. Анька перебралась к Димке на колени, Пашка с тоской поглядывал на меня, а я презрительно улыбалась.

— Порядочная очень? — неожиданно рассвирепела Анька. — Не нравится тебе наша компания?

— Я вроде бы не высказываюсь, — улыбнулась я.

— Значит, так, Бес, спальня у меня одна, со своей девкой будешь спать в кухне. Я тебя люблю, но эта стерва мне не нравится.

Стерву я пропустила мимо ушей, продолжая улыбаться.

— У тебя две комнаты, а со склоками повремените, — ответил Пашка. — Нам сейчас не до ваших глупых разборок. Посерьезней дела есть. Что просил, узнала?

— Конечно. — Анька с Димкиных коленей перебралась обратно на стул и заговорила серьезно, умышленно меня игнорируя: — Значит, так. Мент ваш за границу намылился, а вот в отпуск не собирался. Путевку, кстати, в нашем турбюро заказывал, хотел отправиться в Германию, но в прошлый четверг все переиграл.

— Насчет отпуска точно? — спросил Пашка.

— Ну… я Ольге звонила, она в отделе кадров проверила, по графику в мае гулял, кто ж его сейчас отпустит?

— Умница.

— Это еще не все. Я на всякий случай девчонок поспрашивала, кажется, обнаружила любопытные вещи. Еще один тип путевку заказывал, тоже на четверг, и тоже в Германию, правда, маршрут другой. Ларионов Сергей Викторович. Такой, говорят, красавчик, всех девок в бюро очаровал, и тоже путевочка не понадобилась.

— Как ты додумалась расспросить про него? — удивился Димка.

— Додумалась и попала в точку. Как видите, один брат хотел свинтить за границу, и второй тоже, правда, отдельно от первого и под чужой фамилией:

— Да, — то ли обрадовался, то ли опечалился Пашка. — Выходит, красавчик Серега доверился братишке, а тому так приглянулась идея, что он решил ее осуществить лично, правда, на свой лад… Анна, тебе цены нет. Давай выпьем за это. Завтра вызнаем, кого мент в квартире прячет, возьмем за жабры — и бабки наши.

— А как же Мальчик? — ахнула я.

— А Мальчик получит, что хотел: убийцу курьера.

— Но тот ведь расскажет, что вы у него ценности изъяли…

— Это вряд ли, — крякнул Димка и выпил водочки.

Я заерзала, а они еще выпили и через час так развеселились, что мне буквально стало худо. Анька с Димкой вели себя совершенно неприлично, а про Пашку и говорить нечего. Он не хотел оставить в покое мои коленки, лез целоваться и говорил вслух вещи, от которых я краснела и не знала, куда деть глаза. Остальным это казалось вполне естественным, так сказать, в рамках застолья, а я уже всерьез собиралась въехать Пашке по физиономии и удалиться.

Точно угадав мои мысли, он поднялся, подхватил меня на руки и пропыхтел с дурацким смешком:

— Димка, хватай свою и разбегаемся до утра.

«Разбежались» мы недалеко, хоть Анька и грозилась кухней, но устроила нас в спальне. Я было собралась прочитать Пашке лекцию о недопустимости такого вольного поведения, но минут через пять махнула рукой и на него, и на поведение.

— В нашем расследовании наступает критический момент, — заявил он. — Что сейчас самое важное?

— Скрепить союз, — вздохнула я.

В квартире стояла тишина, я полежала немного с открытыми глазами, посмотрела на Пашку, тот спал, сунув голову под подушку, но и во сне вроде бы ухмылялся. Я надела его рубашку и осторожно вышла. Дверь в комнату, где вчера был пир горой, настежь открыта. Стол убрали, Анька с Димкой спали обнявшись, нагишом и без одеяла, оно валялось на полу.

Поразившись человеческой невоспитанности, я прошмыгнула в кухню, тщательно закрыла дверь и поставила на плиту чайник. Нашла кофе и сахар. Чайник был большой и закипать никак не хотел. Поэтому я отправилась в ванную, привела себя в порядок, с удовольствием посмотрела в зеркало и злорадно подумала о хозяйке: «Чертова крашеная стерва», потом вспомнила про чайник и вернулась в кухню. Крашеная стерва сидела около окна и курила.

— Доброе утро, — сказала я. — Извините, что я здесь хозяйничаю…

— Чего ты выпендриваешься? — презрительно спросила Анька. — Вижу я тебя, как облупленную. Фу-ты, нуты, а в Пашку вцепилась, точно клещ.

— Не твое дело, — ответила я.

— Как же, не мое… Я Пашку с десяти лет знаю. Он мне все равно что брат…

— Я и понятия не имела, что на братьев так пялят глаза.

— Я пялю? — ахнула Анька. — Ах ты, шлюха бессовестная… намордник купи, строит из себя недотрогу, а орала всю ночь, точно ее режут… Ох, как я таких ненавижу.

— Я не знала, что вы подслушиваете, надеялась, что нашли себе дело по душе и вам не до нас. Но если востроглазый друг тебя не осчастливил, так это ваши проблемы.

— Ах ты, стерва! — взвизгнула Анька. — Ты что ж хочешь сказать, что мой мужик хуже твоего?

— Не хочу, — разулыбалась я. — Не имею возможности сравнить, так как по нравственным причинам (если вы такого слова не слышали, так я попозже растолкую), так вот, я всегда имею дело только с одним мужчиной.

— Да? — подбоченясь, поинтересовалась Анька. — Ты, значит, порядочная, а я шлюха? Да я тебе сейчас глаза выцарапаю, дрянь ты эдакая.

— Не советую, как бы тебе после этого самой не начать смотреть в разные стороны.

Анька сделала шаг, я два — и мы дружно завизжали.

Через минуту в кухню влетели ополоумевшие мужики. Димка в кружевных трусах, надо полагать, в Анькиных, впопыхах натянутых задом наперед, Пашка вовсе без трусов, но зато в одной штанине, вторая волочилась сзади.

— Ё-мое, — сказал Димка и кинулся нас разнимать.

Анька двинула ему кулаком в нос под горячую руку, он взвыл и рассвирепел.

Пашка заржал, разглядев, во что оделся дружок, быстренько натянул штаны и кинулся Димке на помощь.

— Щас башки поотшибаю! — рявкнул Востроглазый и влепил Аньке затрещину.

Та охнула, заревела и плюхнулась на стул. Мерзавец Пашка ухватил меня за шиворот и отвесил пинка.

— Быстро по разным углам.

Анька ревела очень жалобно, и мужики ей сочувствовали, а я заревела от обиды.

— Вы чего, полоумные? — метался по кухне Пашка, пока Димка, красный, как рак, кинулся переодеваться. — Весь подъезд на ноги подняли, дуры, мать вашу… Чего не поделили?

— Эта гадина сказала, что я общая, — проревела Анька. — Что я с тобой сплю.

— Отродясь такого не было, — торжественно заявил Пашка, приложив руку к груди. — Она-то дура, к тому же ревнивая, а ты чего в драку кинулась?

— Так ведь обидно, Паша, — промычала Анька.

— Она первая начала, — еще громче заревела я.

Пашка взглянул на меня и присвистнул:

— Мама моя…

А я испугалась: