Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев

– И завезет, – кивнул Бордов.

– Сарычева сколько раз отпускали. И что он творил?

Состояние Прокофьева не улучшалось, скорее наоборот. Врачи по-прежнему никого к нему не пускают. И гарантий того, что он выживет, не дают.

– Все будет в порядке.

– Да я не сомневаюсь.

– А Сарычева надо наказать.

– А если он не виноват?

– Докажем и накажем. А с Брайтоном и без того все ясно.

– А не посадишь.

– Я уже думал, без воспитательно-профилактической беседы не обойтись.

– А если не поможет?

– Тогда культурно-просветительское мероприятия. Нет, лучше бескультурно-беспросветное.

– А где у нас бескультурники водятся? – усмехнулся Бордов.

– Там же, где и бескультурщики… Выходим, приехали!

Захар скрывался в полутораэтажном кирпичном доме, в котором, по большому счету, можно было жить и зимой. И камин в доме имелся, и запас дров. Но сбежал Захар, нет его здесь, и дым из трубы не валит. И дорожки к дому нет, все снегом замело. Но завтра здесь мог появиться Брайтон с Лидой в охапке… Нельзя этому козлу давать спуску. Не хочет понимать по-хорошему, будет по-плохому. Хватит угрожать, пора переходить к делу, а то братва совсем берега потеряет.

– Ну что, машину здесь оставим? – спросил Ярыгин.

– Предлагаешь пройтись по следам призрака-убийцы? – Бордов кивнул, глянув на лыжи, прикрепленные к багажнику на крыше.

– Лыжным пробегом – по преступности! – хмыкнул Ярыгин.

– А бронежилет?

– Так в машине.

– Надеть немедленно! – Бордов улыбнулся, давая понять, что шутит.

Но взгляд у него остался серьезным. Он ведь за начальника отдела сейчас, и, если вдруг с подчиненным что-то случится, ему отвечать. А случиться может, Прокофьев и Луков тому подтверждение. Одного бронежилет спас и другого.

Савелий надел бронежилет и встал на лыжи. И рюкзак с термосом не забыл. От поселка до лесного домика предположительно километров пятнадцать, для здоровых тренированных мужиков – всего ничего. Но вдруг метель, вдруг леший путать начнет? Да и в любом случае подкрепиться им не помешает.

На задержании Захара присутствовал Бордов, он и показал, где бандит ранил спецназовца, в какую сторону побежал.

– Там болота, но, я думаю, они замерзли, – сказал он.

Бордов не ошибся, болота действительно замерзли, мало того, покрылись снегом, но все равно по ним продвигались с опаской. И когда болота закончились, вздохнули с облегчением.

Они могли ориентироваться по навигатору в смартфоне, но Савелий больше доверял бумажной карте с нанесенным на ней маршрутом. По этой карте они вышли к дороге, которая тянулась через лес в обход болота. И трактор по ней когда-то проходил, и колеса обычных автомобилей нет-нет да прокатывались. Савелий мог бы пройти по этой дороге на своем джипе, но к лесному домику вел пересекающийся с ней лесной проселок, по которому можно было проехать только на танке, и то не факт. Зато лыжи отлично скользили по снегу.

Бумажная карта не подвела, к обеду они вышли к четырехстенной избушке, затерянной в лесной глуши среди сосен с пышными заснеженными кронами. Снег здесь не убирался с самого начала зимы, ни человеческих следов не видно, ни звериных. Но какая-то сволочь в отсутствии хозяина здесь все-таки побывала. Две стены обгорелые, дверь обугленная, стекла в окнах закопченные, местами разбитые. Кто-то пытался поджечь дом, но не смог превратить его в пылающий факел. Даже дверь не догорела и крыша, крытая дранкой, не занялась. Возможно, сырые бревна и доски тому виной. Может, дождь потушил зарождающийся пожар. А огня хватало, дом запросто мог сгореть.

– Интересно девки пляшут! – присвистнул Бордов.

– Дверь бензином полили и стены, – осматривая дом, заключил Ярыгин.

– Не хватило бензина.

– Или керосина из местных запасов.

Обгоревшая керосиновая лампа с разбитой стеклянной колбой валялась сразу за дверью, и пол обугленный. Оказывается, дом поджигали как снаружи, как и изнутри. И непонятно, каким чудом он уцелел. Непохоже, чтобы кто-то тушил пожар.

Пол обуглился только у входа, на середине комнаты огня уже не было вовсе. Зато керосин разлит большими пятнами. И даже лужами… Или это не керосин?..

– Да это же кровь! – снова присвистнул Ярыгин.

Кровь была везде, даже на печи, на белой побелке четко отпечаталась чья-то рука. На буфете лежала перевернутая коробка с просроченными лекарствами, на полу валялись обрывки бумажной упаковки из-под бинтов. Похоже, кто-то, раненный, перевязывал здесь рану.

– А ведь в Захара стреляли, – сказал Бордов.

– Могли ранить, – кивнул Ярыгин.

– А дорога вывела его сюда.

– Далеко. Но возможно.

– Если рана не очень.

– Если очень, далеко не уйдешь.

– А тут целая лужа. – Бордов провел рукой над большим пятном крови, впитавшейся в пол у дощатого топчана с матрасом на нем.

А пятно не ровное, не круглое. И как будто растертое. Видимо, кровь вытекала из тела лежащего на полу человека. Из тела, которое затем выволокли из дома.

– А это у нас что такое? – Ярыгин провел пальцем по стене у входного косяка.

Языки пламени добрались до этого места, но все равно можно было разглядеть отверстие, очень похожее на пулевое. Причем пуля попала в стену еще до того, как подожгли дом.

– С топчана стреляли, – предположил Бордов.

– В гостя, – кивнул Ярыгин.

– Захар лежал, зализывал раны, кто-то зашел, он выстрелил.

– И получил в ответ.

Савелий осмотрел стену над топчаном и обнаружил еще пару пулевых отверстий.

– Хотелось бы знать, от кого, – в раздумье проговорил Бордов.

– От Сарычева.

– Как Сарычев здесь оказался?

– А очень просто. Если предположить, что от него ушли все деньги и он всерьез искал третью сумку… Вот что мы здесь делаем? Узнали о том, что Перова доставила Сигайлова в Пушное, стали наводить справки, узнали об этом доме. И сюда двинулись. И Сарычев мог пойти по старым следам Сигайлова. Об этом доме он мог узнать из того же источника, что и мы… Или Перова сказала…

– Мог узнать, – поторапливая товарища, кивнул Бордов.

– Пришел сюда, а здесь Захар.

– А ствол?

– Ствол он мог забрать у Освальда. У Освальда под подушкой мог быть ствол. И Сарычев мог его забрать.

– И у Захара ствол забрал и телефон…

– А в телефоне список контактов, Сарычев решил начать с Иваныча. Где Иваныч живет, он знал…

– А если действовал не Сарычев?

– Тогда Сигайлов… Мертвым его никто не видел, – немного подумав, предположил Ярыгин.

– Так никто и не говорит, что он мертвый.

– А может, и мертвый… Он мертвый, а призрак живой.

Савелий не причислял себя к робкому десятку, но все же невольно вздрогнул от страха, который сам же нагнал на себя. Вздрогнул, когда