Татьяна Полякова - Миллионерша желает познакомиться

— Замолкни, — прорычал Севрюгин и здоровенной лапищей зажал мне рот, но так как лапища была прямо-таки невероятной ширины, вместе со ртом досталось и носу, доступ воздуха прекратился и я начала отбиваться, даже попыталась укусить обидчика. — Да замолкни ты, — в сердцах повторил он, но руку не опустил и сопротивления я не прекратила.

Вдруг он ни с того ни с сего повалился на меня, отяжелев и обмякнув, а я получила возможность орать, потому что руку он убрал и я не преминула этим воспользоваться. Если бы Севрюгин рухнул на меня, то непременно раздавил бы, или нанес серьезные увечья. К счастью он тюкнулся носом неподалеку от моего плеча, так что я осталась жива, хоть и чувствовала себя хуже некуда, а когда увидела Стаса, замершего надо мной с самым разнесчастным видом и с пистолетом в руках, решила: все, хватит, зажмурилась и категорически отказывалась приходить в сознание, хотя Стас сумел извлечь меня из-под Севрюгина, поднял на руки, покрывая поцелуями мое прекрасное лицо и умоляя вернуться к нему, то есть вернуться душой в мое многострадальное тело.

По этой причине он совершенно обезумел и бросился в кухню, разумеется все еще со мной на руках и для начала задел косяк моей левой ногой, потом едва не досталось моей голове, но я ее вовремя втянула ее в плечи и мы благополучно внедрились в кухню.

Стас положил меня в кресло, я только-только надумала вздохнуть с облегчением, как этот ненормальный взял да и вылил на меня стакан воды. Все-таки мужчины сумасшедшие, хоть бы подумал, как я буду выглядеть… Впрочем, ожидать от такого типа, что он будет думать… Бог знает, до чего он мог бы еще дойти, оттого я поторопилась очнуться, открыла глаза и сказала:

— Немедленно дай зеркало.

Он выскочил из кухни и принялся бестолково метаться в холле, в конце концов снял со стены зеркало и приволок мне. У меня даже не было сил обозвать его идиотом, хоть он того и заслуживал. Я посмотрела в зеркало… лицо испуганное, но было в нем что-то эротичное… Несмотря на старания Стаса, тушь не подвела, выглядела образцово, потраченных на нее денег не жалко, но шея… лучше бы мне ее не видеть.

— Это ужасно, — пискнула я.

— Солнышко, — взвыл Стас и от избытка энтузиазма выронил зеркало, оно грохнулось на пол, но не разбилось, что я поспешила приравнять к чуду. — Ты жива, — радостно вопил он, заключая меня в объятия.

— Как-то странно ты реагируешь, — проворчала я. — И что за жизнь с такой шеей.

— Маня, я сроду не видел ничего прекраснее.

— Ты сумасшедший, — вынесла я вердикт, но ему было на это наплевать, он бухнулся передо мной на колени, попав одной ногой в зеркало, и оно под его тушей треснуло. Идиоту и то не надо объяснять, какая это скверная примета. Меня даже в жар бросило. — Сумасшедший дом, — сказала я.

— Я тебя люблю, — заявил он в ответ. — Я это только что понял. Я тебя люблю и хочу жить с тобой долго и счастливо и умереть в один день.

— Это нечестно, — вздохнула я. — Пользоваться моей беззащитностью… И я не планирую умирать, по крайней мере, в ближайшее время.

— Маня, мы умрем не скоро, главное чтобы быть вместе, потому что я совершенно не мыслю жизни без тебя. Ответь немедленно, ты меня любишь?

— Я себя плохо чувствую. Посмотри на мою шею, мне тяжело говорить.

— Тогда кивни в знак согласия. Один твой кивок и судьба моя решится. А если нет, я завтра уезжаю на Кавказ.

— Хорошо быть двухметровым придурком с пудовыми кулаками, — порадовалась я чужому везению. — Можно вдоволь насмехаться над людьми, зная, что не получишь по физиономии.

— Это меня с перепугу разбирает, — признался Стас и уткнулся лицом в мои колени. — Маня, солнышко мое, знала бы ты как я испугался.

— Я тоже, — кивнула я и заревела, скорее от обиды, потому что Стас хоть и валял дурака по обыкновению, но девушке всегда приятно слышать добрые слова и я почти поверила. — Ты меня не любишь, — пискнула я.

— Люблю.

— Ты болтун и бабник.

— В прошлом.

— Врешь…

В разгар полемики вдруг кто-то кашлянул, мы дружно повернулись и увидели спутника Севрюгина Богдана Семеновича. Он стыдливо прикрыл здоровенный синяк в районе правого глаза и со свойственной ему деликатностью спросил:

— Простите, я не помешал?

— Убить бы тебя, — ответил Стас. — Она почти сказала «да».

При слове «убить» тот поперхнулся, а я рявкнула:

— Что происходит? — Вопрос поначалу относился к неожиданному появлению адвоката, но тут я вспомнила о недавних событиях и охнула:

— Да меня же чуть не задушили.

— Точно, — согласился Стас, вскочил и кинулся вон из кухни, а Боня бросился к нему на грудь (со стороны это выглядело именно так), бросился и завопил:

— Станислав Геннадьевич, прежде чем вы совершите непоправимое, я хочу сделать заявление. Я и мой клиент пришли сюда с целью оказать всяческое содействие, беспокоясь за жизнь и здоровье Марьи Анатольевны. Куда вы так спешите, молодой человек? — совсем другим тоном спросил он.

— Вызвать милицию, — ответил Стас.

— А вот торопиться не надо, — перешел Боня на ласковый скулеж. — Не надо торопиться, зачем нам милиция? Мы интеллигентные люди, неужели не сможем договориться?

— О чем? — рявкнул Стас, теряя терпение, еще минуту и физиономию Бони украсил бы очередной синяк, но хитрец, почувствовав это, убрал руки с груди Стаса и заговорил спокойно и по-деловому, причем оба продолжали топтаться в кухне в опасной близости от зеркала.

— Мы появились здесь с целью предупредить Марью Анатольевну о грозящей ей опасности. В течение нескольких дней мы не могли застать ее дома и оттого порадовались, когда сегодня… я буду краток. Мы пришли, обнаружили входную дверь открытой, это нас насторожило, мы несколько раз позвали Марью Анатольевну и вдруг услышали крик. Разумеется, бросились на помощь. В комнате мы застали ужасающую картину: двое бандитов, один из которых был в маске, напали на нашу уважаемую Марью Анатольевну, к которой мой клиент испытывает отцовские чувства, что совершенно неудивительно, памятуя давнюю дружбу с покойным родителем госпожи Смородины. Мой клиент бросился к ней на помощь, а я тем временем решил вызвать милицию, но тут появились вы. — В этом месте Боня коснулся рукой подбитого глаза и взглянул осуждающе. — Я понимаю ваше состояние, молодой человек, любовь — святое чувство, но вы нанесли вред здоровью моего клиента, он до сих пор в отключке, не усугубляйте это дополнительными неприятностями. Встреча с милицией совершенно излишня, тем более, что мой клиент действовал в интересах вашей возлюбленной. Это даже она не сможет отрицать.

— Он сказал «замолкни», — наябедничала я. — И стукнул Васю. А Вася меня спас. Не верю я вашему Севрюгину. Вы папин гроб стащили.

— Что она говорит? — ахнул Боня, всплеснув руками. — Маниакальный бред, последствие пережитого стресса.

— Ничего подобного, — начала я. Тут в глубине квартиры что-то громыхнуло, потом раздался топот и мимо с невероятной скоростью промчался Севрюгин, точно разъяренный бизон, хлопнула дверь и стало тихо. Боня осторожно и попятился к двери. — Стой, куда, — взвизгнула я, вскочила, угодила ногой в зеркало и заорала, Стас вместо того, чтобы броситься к Боне, бросился ко мне, в результате тот смылся. — Нет, это никогда не кончится, — разглядывая свою ногу, пожаловалась я, осколком зеркала мне была нанесена травма, жить буду, но с порезом на лодыжке нога лучше выглядеть не стала, Стас прикладывал к ней носовой платок, пытаясь остановить кровь, целовал мне коленки и так увлекся, что когда я рявкнула:

— Да вызывай же, наконец милицию, — не сразу уразумел, зачем это делать. — Так все враги разбегутся, — скорбно заметила я.

Наконец он вспомнил, что у него в кармане сотовый и позвонил, разговор занял довольно много времени, стражи закона все чего-то уточняли, а Стас особым терпением не отличался. Дал отбой, с облегчением вздохнул и заметил:

— Ну, деятели… ничего, главное, мы поймали убийцу.

— Да, — обрадовалась я, — Ритке больше незачем прятаться. Пойдем на него посмотрим, — предложила я.

— Пойдем. — И, взявшись за руки, мы пошли в Риткину комнату. Одинокий Вася сидел на полу и с немым изумлением оглядывался по сторонам.

— Вася, — чувствуя, как теряю почву под ногами, позвала я, — где он?

— Кто?

— Убийца.

— Не знаю. Скажи лучше, что за гнида мне по башке дала? — С этими словами он свирепо уставился на Стаса, тот стоял, тараща глаза в пустоту, а я заревела.

— Он сбежал, — пожаловалась я. — Он был у нас в руках и сбежал.

Было от чего впасть в отчаяние. Словом, когда появилась милиция в подтверждение своего рассказа мы могли предъявить лишь разнесчастного Васю, шнурок, брошенный убийцей, ну и мою шею, конечно.

Шея закон не впечатлила, а Васе впопыхах надели наручники и едва не поколотили. Пришлось вступиться за него и рассказать, как геройски он действовал. В милиции нас продержали до трех ночи. Толк от этого все же был: я сумела посеять в следователе зерно сомнения в виновности Ритки, чистосердечно рассказав о неизвестном, с которым трижды встречалась до этого. Правда ментам я сказала дважды, по настоятельной рекомендации Стаса промолчав о его связи со Славкой (в том, что связь была, я теперь совершенно не сомневалась). Рассказ мой выглядел так: впервые я встретила парня во время дождя в подъезде (адрес прилагался), а затем в компании Севки. Я поведала о подозрениях в адрес этого типа и наших попытках его обнаружить. То, что мой убийца жил под чужим именем, закон впечатлило. Я раз пять описала парня, мы составили словесный портрет, потом я пересмотрела фотографии (не меньше сотни и без всякой пользы), когда меня отпустили я была от усталости близка к кончине .Возле дверей меня ждал Стас и выглядел не лучше. Больше всего на свете хотелось спать, о чем я и заявила, и уж чего мне точно не хотелось, так это что-то обсуждать, но Стас, несмотря на усталость, склонен был поговорить, что меня неприятно удивило.