Татьяна Гармаш-Роффе - Мертвые воды Московского моря

Неожиданно Марина, словно учуяв мысли Алексея, произнесла недовольно:

– Кеша, твоими оценками здесь вроде бы никто не интересовался! Не мешай слушать. Алексей Андреевич, вы не обращайте на него внимания, это он перед Соней важничает! Пожалуйста, рассказывайте дальше!

Ляля обняла дочь за плечи, словно в знак молчаливого согласия.

– Итак, на этом этапе моя версия выглядела вполне правдоподобно. Яна умело обставила сцену своей мнимой гибели в пучине вод Московского моря, а сама срочно отправилась за границу, во Францию. Где она там обитала, не знаю, но следователь нам в скором времени расскажет подробности. А во Франции у нее уже была назначена…

…Пластическая операция, конечно же! Я вспомнил, как Александра (это моя любимая женщина) обронила после встречи с Жюли, что у нее силиконовые губы. Но никаких шрамов у Жюли нет, я специально вглядывался, а за полтора месяца ее отсутствия швы не могли исчезнуть без следа. И тогда я себе задал вопрос: почему у Жюли непроходяще красный нос? Позвонил знакомому пластическому хирургу, как-то с ним консультировался по другому делу. Спросил: может ли краснота иметь отношение к пластической хирургии? И, представьте себе, может! Когда делается внутреннее вмешательство, то есть изнутри носа! Заодно я выяснил, что можно быстро и бесследно изменить овал лица, высоту скул и прочие формы мягких тканей при помощи все того же силикона. Вот так и стало понятно, каким образом Яна превратилась в Жюли. Да, и волосы, конечно, она перекрасила. Даже в интимном месте, на случай чего, – на редкость предусмотрительная девушка. Ну, и линзы, сделавшие ее карие глаза голубыми.

– А как же она французское гражданство сумела сделать? – спросила Ляля. – Я слышала, что это крайне трудно.

– До этого мы еще дойдем, – откликнулся Кис. – Пока что вернемся в здешние, московские события. Итак, по линии исчезновения Яны и ее превращения в Жюли все более-менее выстраивалось. Но ведь, как вы все помните, ее тело опознала мать! Не могла же она ошибиться?! И тут я вспомнил состояние крайнего шока, в котором находилась не только она, но даже я… Тело черного цвета, по размерам напоминающее небольшого слона. Что такое труп, пролежавший шесть недель в теплой, почти стоячей водице, – этого лучше не знать. В общем, я решил, что во всем виноват шок и Любовь Захаровна приняла случайную утопленницу за свою дочь. Оставалось теперь понять, каким образом Афанасий Карачаев женился на Яне.

– Вы хотите сказать, что это не подделка? Афанасий действительно женился на Яне? На собственной дочери? – воскликнула Марина.

– Именно. Подделка документов произошла на каком-то раннем этапе. А на их основании были получены все последующие, уже совершенно настоящие, – и паспорт, и свидетельство о браке. Эти документы прошли через серьезный контроль во французском посольстве и нашем МИДе, – маловероятно, что подделка смогла бы проскочить. Впрочем, следователь об этом узнает больше, я думаю. Но Афанасий действительно женился на Яне. Только… – Алексей обвел глазами своих слушателей. – Только Яна не его дочь .

Переждав шумные восклицания, Алексей продолжил:

– Я практически сразу сделал анализ ДНК и убедился, что Жюли не является дочерью Карачаева. Только в тот момент я сделал ошибочный вывод, что она при этом и не Яна. Вчера же, раскручивая свою «бредовую» гипотезу, я неизбежно пришел к выводу, что коль скоро Жюли не дочь, но при этом Жюли – Яна, то и Яна не дочь…

До меня вдруг дошла одна простенькая истина. Я вспомнил ваш рассказ, Ляля. Афанасий заболел Яной, потому что она похожа на его первую, погибшую дочь Асю, свою старшую сестру, верно?

Но ведь обе девушки похожи на мать ! Они действительно похожи между собой, что и смутило Афанасия, – и, конечно, они сестры… Но по матери!!! Иными словами, Яна рождена от другого отца. И Любовь Захаровна нисколько не заблуждалась на сей счет. Она сознательно солгала Афанасию: видимо, хотела пристроить дочку к богатому бывшему мужу.

– Откуда вы знаете? Что бывшая жена его обманула?! – спросила Ляля, подавшись на стуле вперед, словно хотела вскочить, но удержалась.

Алексей примерно понимал, что чувствует сейчас Ляля. В тот день, когда Карачаев узнал о существовании Яны (второй дочери, как он думал), – в тот самый день кончилось счастье Ляли. Потеряла она любимого мужчину, разрушился их семейный союз – и все из-за дочери… А теперь ко всему выясняется, что все случилось из-за лжи, из расчета, из чужого меркантильного интереса…

– Я этого не знаю, я только предположил, – мягко ответил он. – Факт, что Жюли, то есть Яна, как мы теперь это знаем, не является дочерью Афанасия, установлен при помощи анализа ДНК, полученного из так называемого генетического отпечатка. И результат сомнению не подлежит.

Теперь на вопрос, знала ли об этом Любовь Захаровна, я отвечаю положительно по той простой причине, что не представляю себе нормального мужчину, который женился бы на собственной дочери. Даже если чувства Карачаева к Яне стали переплавляться в мужское влечение, то вряд ли он бы все же зашел так далеко, чтобы сочетаться с ней браком.

Следовательно, о том, что она не дочь, ему сказала сама Яна, когда поняла, что отцовская страсть достигла апогея, и сообразила, какую выгоду из этого можно извлечь. А знать правду Яна могла только от матери… Вы согласны?

Его слушатели были согласны, и Алексей, воспользовавшись очередным всплеском шума, попросил стакан воды. Ляля, спохватившись, скомандовала молодежи. Через десять минут был накрыт стол с чаем, закусками и сладостями. Надо признать, что так разговаривать было куда веселее, а, главное, ему удалось переключить Лялины мысли. Пустяк, конечно, – ничего это ни в ее прошлом, ни в ее настоящем не изменит, – но все же ему удалось согнать выражение боли с ее лица и разрядить немного атмосферу.

Кроме того, оказалось, что Кис и в самом деле голоден, и он с аппетитом принялся поедать бутерброд с ветчиной, запивая чаем, затем соорудил себе второй и только тут заметил, что все смотрят на него в ожидании.

– Щас, – произнес Кис с набитым ртом.

– Вы ешьте, ешьте! – в один голос воскликнули Ляля с Мариной и даже Соня тонким подголоском.

– И вот тогда они совместно разработали план, – дожевывал Алексей. – Афанасий не мог позволить себе шокировать общественность, давно привыкшую видеть в Яне его дочь. И они вместе с Яной разработали план, как заставить исчезнуть «дочь», а вместо нее явить миру жену Афанасия, Жюли. Тайность их брака они собирались свалить, конечно же, на отвратительный характер Яны, которая терроризирует всю семью. И Яна сама, в роли Жюли, с большим удовольствием разыгрывала страх перед этой несносной дочерью, наводившей ужас на все окружение.

– Вы хотите сказать, что Афанасий сам задумал мнимое утопление Яны? – спросила Ляля.

– Ход придумала наверняка Яна. А он только согласился, одобрил ее план. Мужчины редко бывают столь изощренны в своих фантазиях, как женщины. Изощренность же Яны простиралась куда дальше: она использовала этот совместный, разработанный до мельчайших деталей план для того, чтобы избавиться от любящего папеньки, а затем мужа, завладев при этом его состоянием. В общий план была добавлена всего-то небольшая корректировка от Яны: подмененный инсулин. Представьте, как ловко вклинилась эта поправка в уже готовый сценарий: дочь Яну никто и заподозрить в смерти отца не сможет, так как она сама утопла, это раз; к тому же она юридически не наследует, это два.

Но Афанасий, конечно же, и представить не мог, какую участь уготовила ему любимая всеми фибрами души женщина. Тогда он был активным и заинтересованным участником этой авантюры. Он-то, собственно, и стал «новым русским», нашедшим нужные подходы для обеспечения Яне французских документов, которого я столь безуспешно искал.

– А откуда взялась Жюли Лафарж из Дижона, с русской сумасшедшей мамой и отчимом?

– Не знаю пока. Но думаю, что они где-то историю о настоящей Жюли услышали. И она им как нельзя лучше подходила для заимствования, особенно если учесть, что настоящая Жю­ли Лафарж, скорей всего, действительно уехала в Австралию, полностью утратив связь с семьей, если не считать редких открыток матери.

– Фантастика, – произнесла Ляля. – Афанасий всегда был немножко авантюристом, но пойти на такое? С трудом верится, если честно.

Алексей мог бы ответить: Карачаев был влюблен до атрофии разума! Если Яна-дочь стала для него инкарнацией погибшей Аси, доведя его отцовскую любовь до апофеоза, то в Яне-жене он, не перечеркнув отцовскую любовь к Яне-Асе, обретал еще и любимую женщину, и юную любовницу: Яна в новом статусе удовлетворяла всем его потаенным влечениям, страстям, фантазиям и что-там-еще-водится в списке старика Фрейда. Кроме того, Афанасий был на двадцать пять лет старше Яны и, без сомнения, хотел ей доказать, что он «может», что ему по плечу такие захватывающие, безумные игры, которые нравились Яне.