Ирина Горбачева - Москва-Ростов-Варшава

– Ну, если хотите, обращайтесь в суд. Делайте графологическую экспертизу. Но бесполезно. Детей не выпишут до их совершеннолетия. В лучшем случае, вас разведут и определят вам метраж. Но с учётом малолетних детей он будет минимальным.

Обескураженная Света повернулась к выходу.

– Женщина! – паспортистка показала Свете, чтобы она закрыла дверь и подошла к ней ближе.

– Мой вам совет. Эту квартиру вы потеряли в любом случае. Требуйте с него отдельную жилплощадь для себя, только после расселения давайте согласие на развод.

Хотя… Я вам сочувствую.

Дождавшись, когда Светлана выйдет из кабинета, паспортистка быстро перекрестилась, – Слава Богу, пронесло! Следующий! – громко крикнула она очереди.

Светлана медленно бродила по улицам Москвы. Ноги сами привели её на площадь трёх вокзалов. Она как во сне села в электричку, много лет возившую её на дачу. Вскоре вышла на нужной станции и по давно знакомой тропинке пошла к бывшей своей даче. Света осторожно постучалась в дверь. Долго никто не открывал. Она уже было хотела уйти, но к дверям подошла сияющая Полина в красивом длинном халате, удачно приоткрывающем полную грудь.

– О, Светка? Ты как здесь оказалась? Заходи! А я слышу, кто-то там скребётся. И охрана на въезде тебя пропустила? Странно, у нас сейчас с этим строго. Только по звонку.

– Я лесом прошла, – Света, не снимая куртки села в кресло.

– Лесом, говоришь? Ну, ладно, давай выпьем. Или всё ещё организм не принимает?

Она налила Светлане коньяк. Початая бутылка стояла на накрытом лёгкой закуской и фруктами столике.

– Да нет, сегодня очень даже примет. Я выпью.

– Понятно. Выкладывай. С любимым поссорилась?

– Он расписался со мной из-за квартиры. Он детей своих прописал без моего ведома. Я не могу с ним находиться. Я его видеть не могу! Он избил меня.

– Я так и знала, что этим всё закончится. А я тебя предупреждала! Предупреждала? Надо было мне самой заняться твоей квартирой. На выпей, выпей, полегчает.

– Поля, можно я пока здесь поживу.

– Свет, я все, конечно, понимаю, но и ты меня пойми. В моей квартире дети живут. А у меня сейчас новая жизнь только налаживаться стала. Понимаешь?

Света только сейчас заметила, лежащие на кресле мужские вещи, ещё один бокал на столе.

– Ну, без обид, племяшка, лады? Давай ты пока как-то перекантуйся, а потом решим, что нам с тобой делать. Света поставила пустой бокал и молча, вышла из дома.

– Свет, ты только без обид!

Закрыв за Светланой дверь, Полина подошла к телефону, и набрала номер сторожки, где находилась охрана посёлка.

– Я не понимаю, за что мы вам платим такие деньги, если через лес к нам любой бродяга может зайти? Посмотрят, заделают они! Надеюсь! И вот ещё что, если ко мне, когда-либо будет проситься пройти женщина по имени Светлана Кожух, меня нет дома. Нет, не запомню, а запиши, пожалуйста, в журнал! Запомнит он, – Полина бросила трубку на аппарат, – Мартышкин, ты где? Скучаешь, мой хороший? Всё, всё, иду, бегу к тебе!

Света медленно шла по лесной тропинке. Накрапывал мелкий дождь.

– Всё, я не плачу, это дождь, да и слёз нет. Господи, как тяжело на сердце.

Как противно, грязно на душе. Как я себя ненавижу. Как я могла дать себя окрутить.

Дура, дура, нет, я просто сволочь. Безответственная дрянь. Как же я себя ненавижу.

Света вошла в подъехавшую почти пустую электричку и прислонилась к стене грязного тамбура. Противоположная дверь вагона была на половину открыта. Она подставила лицо порывам воздуха и закрыла глаза.

– Не хочу идти домой. Не могу его видеть. Что делать, как жить дальше? Чтобы что-то доказать, нужны деньги. Сейчас, куда не сунься везде деньги, деньги. Я была в суде, судья ясно сказала, что самой мне будет тяжело что-то доказать, надо действовать через адвоката. И визитку адвоката сунула. Ясное дело, они в одной связке. Значит, и платить обоим надо. Вот Ринатик и оплатил всё и всех купил. Господи, что я наделала? Может прекратить всё одним махом?

Света кинулась к открытой двери, но вдруг почувствовала, как кто-то схватил её за плечи. Мужчина оттолкнул Светлану на безопасное место и ударил её по щеке.

– Дура! Жить надоело?

Света испугано смотрела на мужчину. Он ударил её ещё раз по щеке. – Ну, что пришла в себя? Лучше поплачь, слышишь? Не делай так больше никогда. Ладно?

Электричка прибыла в Москву. Мужчина помог Светлане выйти на платформу.

– Слушай, давай я тебя до дома провожу, а то в Москве автомобилей много. Что ещё тебе в голову придёт?

– Спасибо, я рядом живу. Всё нормально. До свидания.

– Ну, смотри, держись, подруга. А лучше к врачу обратись.

Мужчина вошёл в метро.

Светлана долго сидела на лавке перед домом, не решаясь войти в квартиру. Замёрзшая и мокрая от моросящего дождя, всё-таки она поднялась на свой этаж. Покрутив своим ключом в замочной скважине, она поняла, что дверь закрыта изнутри. Немного погодя ей открыла незнакомая полная черноволосая женщина.

– Вы кто такая? Вы что делаете в моей квартире?

Женщина стояла на её пути, не пропуская Светлану внутрь.

– Я кто такая? Я жена своего мужа! Я мать своих детей! А ты кто такая? Шлюха! – крикнула женщина с сильным кавказским акцентом.

Светлана оттолкнула незнакомку и вошла в квартиру. Повсюду стояли коробки, сумки, чемоданы с вещами. По квартире бегали, не обращая внимания на Свету, трое маленьких детей. Женщина громко и озлобленно закричала.

– Ринат, или ты убери её от меня, или я за себя не ручаюсь!

Света увидела, что её носильные вещи свалены в кучу в самой маленькой комнате. Портреты родителей небрежно лежат на диване. Из другой комнаты вышел Ринат, успокаивая разбушевавшуюся жену.

– Прошу тебя, молчи женщина!

Маленький сын Рината подбежал к Свете и толкнул её. Свету охватил ужас от непонимания происходящего.

По квартире разносится запах специй и готовившегося мяса. Светлана медленно прошла на кухню, где стоял необычный беспорядок. На плите в её большой кастрюле булькал бульон, на столе лежали грязные ложки, вилки, тарелки. Две половинки разбитой любимой маминой чашки, валялись у мойки. Света взяла в руки дорогие ей половинки фаянса и отрешённо смотрела на них. Следом за ней на кухню вошёл Ринат.

Как ни в чём, ни бывало, с улыбкой на лице, он, шутя, ладонью хлопнул Светлану ниже пояса.

– Ничего дорогая, я тебя не обижу. Ты только комнату свою не закрывай, а я заходить буду, чередовать. А ты уж с моей Тамарочкой не ссорься, она у меня горячая. Как бы чего не вышло.

На кухню вбежала Тамара.

– Что теперь так и будешь вокруг этой крутиться?

Светлана положила на стол разбитую чашку. На столе она увидела длинный кухонный нож, по обыкновению лежащий в ящике. Сейчас он лежал около мойки и блестел своим острым лезвием. Света медленно взяла его в руку. Повернувшись лицом к Ринату, она резким движением полоснула его по горлу. Ринат двумя руками схватился за горло. Кровь брызнула сильной струёй, обливая лицо и волосы Тамары. Послышался предсмертный хрип Рината, и он замертво упал на пол.

Света ничего не слышала. Ни крика Тамары, которая вся, облитая кровью мужа, напугав своим видом детей, выскочила на лестничную площадку. Не слышала шума соседей, плача детей, криков и причитаний Тамары на непонятном соседям и ей языке.

В квартиру вошёл наряд милиции. Мужчина в штатском сделал знак товарищам, чтобы они остались за пределами кухни. Он подошёл к Свете, всё ещё держащей в руке нож.

– Всё, всё хорошо, давай положим его на место, – мужчина аккуратно взял нож из рук Светы и положил на стол. Так же осторожно он взял её за локоть и подвёл к мягкому кухонному диванчику.

– А теперь пройдём, потихоньку, потихоньку. Садись, садись.

Света послушно села на диван и потеряла сознание.

За окном стояла ночь. Света затихла. Лёля поняла, как сейчас тяжело на душе этой молодой женщины. Света достала из своей бездонной сумки фонарь и поставила его на импровизированный столик.

– Вот такая история, Лена. А теперь что? Бомж. Светка, коренная москвичка, в пятом поколении, бомж. Ни прописки, ни квартиры. Его родственники, пока я чалилась, быстро мою квартиру обменяли, а меня естественно обошли вниманием.

Светлана посмотрела на полные слёз глаза Лёли.

– Да брось ты! Подруга! Всё уже пережито и забыто. Зато память у меня ого-го! А история моя обычная. В лагере такого наслушалась. Вот там да, жизни калеченные. Жалко девчонок. А я, ничего, и у тебя всё образуется. Давай налегай! А то, я тебе своей историей весь аппетит испортила.

– Хорошо бы узнать, куда мальчики делись. Они такие хорошие, добрые. А Ванечка. У него глазки, кого-то мне напоминают. Может у меня тоже сынок или дочка есть, – грустно сказала Лёля.

Лёля, осталась у Светы в её заброшенном приюте. Без её ведома, старалась не покидать предела комнаты, и не выходила из дома. А та, словно нашла свою сестру, оберегала её от шумных соседей, собирающихся к вечеру на ночлег, от расспросов любопытных бомжих, вечно шныряющих по дому со своими грязными полосатыми сумками, набитыми необходимыми в бродячей жизни пожитками. Каждый вечер Света ложилась на принесённый откуда-то матрас, напротив дивана Лёли и они тихо вели беседы, которые как, казалось Свете, должны были вернуть память её новой подруге. Света задавала Лёле бесконечные вопросы, они гадали, кем могла работать Лёля. Света старалась выяснить, почему могла пропасть память у подруги.