Наталья Александрова - Убийство напрокат

Надежда проснулась от шума мусоровоза за окном и от звука скрипящих когтей — соскучившийся кот остервенело драл дверь. Не вставая с постели, она ощупала себя и вздохнула. Все тело болело, как будто по нему прошелся асфальтовый каток. Надежда вспомнила вчерашний день и застонала в голос. Она представила, что сказал бы муж, если бы узнал хотя бы десятую часть ее невероятных приключений. Пожалуй, Сан Саныч ничего не смог бы сказать, он просто потерял бы дар речи. Надежда покаянно подумала, что муж, как обычно, во всем прав, что она ведет себя недопустимо легкомысленно, но потом махнула рукой — что сделано, то сделано, ни к чему теперь заниматься самовоспитанием. У нее и так в семье есть кому поворчать. История, начавшаяся меньше месяца назад в пригородной электричке, закончилась, но у Надежды оставалось еще одно важное и неотложное дело.

И для этого дела нужно собраться с силами и встать.

Она спустила ноги с кровати с таким громким стоном, что кот отозвался из-за двери испуганным мяуканьем. Голова не кружилась, и шея при поворотах болела, но терпимо, однако глотать все еще было больно. Это даже к лучшему, пускай муж думает, что у нее ангина.

Надежда нашарила ногой тапочки и побрела к зеркалу.

В зеркале отражалась жуткая рожа отчего-то желтого цвета. Глазки-щелочки еле-еле выглядывали из отечных век. Надежда даже удивилась — вроде бы в печень ее вчера не били, только душили, да и то не до конца. Она расчесала волосы и снова поглядела в зеркало.

Лучше не стало.

Кот проскользнул в открытую дверь, пулей пронесся по комнате и тут же вспрыгнул на кровать. Он повозился там, устраиваясь поудобнее, и затих, завернувшись в одеяло.

— Где бы сочувствие проявить! — упрекнула его Надежда. — А ты, Бейсик, только о собственном комфорте думаешь!

Кот не подавал признаков жизни.

Полегчало только после горячего душа, однако на шее выступил лиловый синяк. Больше всего Надежда была озабочена, как скрыть его от мужа. Не скажешь ведь, что упала, раз явственно просматриваются чужие пальцы. Хорошо, что в квартире стоит жуткий холод — как всегда, осенью не спешат включать отопление, так что можно носить свитер с высоким воротником. Надежда с трудом выпила чашку кофе и протолкнула в себя кусок мягкой булки, в горле, казалось, поселилась огромная скользкая жаба, которая все раздувалась и раздувалась. Однако следовало срочно взять себя в руки и не расслабляться. Надежда порылась в аптечке, выпила пару таблеток и, слегка приободрившись, набросала на лицо кое-какой косметики. Теперь вид в зеркале был не то чтобы приятный, но пугать маленьких детей Надеждиным лицом было уже нельзя.

Затем Надежда позвонила на работу Алкиному мужу Петру Николаевичу Тимофееву. Петюнчик сначала не узнал ее из-за хриплого голоса, а когда узнал, то очень обрадовался, и они мило побеседовали. Заручившись полным содействием Петюнчика, Надежда Николаевна оделась потеплее, потому что на улице дул сегодня резкий пронизывающий ветер, и вышла из дому, даже не попрощавшись с котом.

Путь ее лежал на вокзал, а там на электричке в деревню Западалово. В ожидании поезда Надежда пробежалась по ларькам и купила килограмм вареной колбасы и намордник на овчарку. Поводок она прихватила из дома — остался старый от сенбернара.

В вагоне, как ни странно, было тепло, и Надежда слегка задремала, чуть не проехав нужную остановку.

В Западалове ничего не изменилось, только ветер мел по улице кучи желтых листьев да дорогу вконец разъездили тракторами.

Магазин был открыт, туда торопились две бабки с кошелками, и не Вова ли это Чугуев сидит на ящиках возле двери? Надежда подняла воротник куртки и припустила быстрее.

Вот и знакомый проулок, там тоже ничего не изменилось. Воровато оглядевшись по сторонам, Надежда юркнула в поредевшие заросли малины, проползла канавой и отодвинула доску сарая.

— Дик! — позвала она шепотом. — Дикуша, иди сюда!

Никто не отозвался на ее зов и никто не появился из темноты. Надежда пыталась разглядеть, что происходило в глубине, но в сарае было темно и ничего не видно. Ей послышались какие-то вздохи и шорохи в том месте, где предположительно должна была лежать собака. Надежда не на шутку встревожилась. А вдруг Дику совсем плохо? Ведь она не была здесь три дня…

Это ничего не значит, что у собаки хороший аппетит и нос был влажный. Вдруг он подхватил какую-нибудь инфекцию?.. Нужно лезть в сарай.

Она так и попыталась сделать, но теплая куртка увеличила ее объем, и ей никак не удавалось протиснуться в узкую щель. Пришлось снять куртку и оставить прямо в канаве. Дело пошло значительно лучше. Надежда довольно ловко доползла до лежбища Дика и застыла в недоумении. Собаки не было. Надежда обследовала весь сарай и нашла только рогожку и пустую миску.

«Спокойно, — сказала она себе, — в данном случае возможны два варианта. Дик полностью оправился и убежал — не сидеть же ему тут вечно, он есть хочет… Либо же собаку нашли соседи или новые хозяева и куда-то дели, возможно усыпили».

Сердце у нее мучительно заныло, но Надежда тут же сказала себе, что тогда эти злодеи выбросили бы и миску и подстилку, чтобы ничто не напоминало о собаке.

Утешение было очень слабое, что и говорить. Однако нечего здесь рассиживаться, ничего она тут не узнает. И —Надежда повернулась, чтобы выползти из сарая тем же путем, но тут же застыла на месте, потому что ей послышались голоса.

Говорили на участке повышенными женскими голосами. Голоса эти неуклонно приближались. Вместо того чтобы без промедления удирать через дыру в задней стенке сарая, Надежда замешкалась, а потом затаилась, потому что люди подошли совсем близко.

Два женских голоса продолжали громко и раздраженно переругиваться.

— А я вам говорю, что никого сюда не присылала! — кричала одна женщина визгливым голосом. — Нечего на меня наговаривать!

— Я на вас, Анна Константиновна, наговаривать и не собираюсь, — отвечала другая звучным, хорошо поставленным контральто, — но вот соседка, Мария Семеновна, утверждает, что приходят люди от вас, якобы дом осматривать. И как это, интересно, вы можете дом продать, если еще неизвестно, достанется он вам или нет? Во всяком случае пока полгода не пройдет…

— Действительно, — вступила в разговор третья женщина, в которой по голосу Надежда узнала соседку Марию Семеновну, — приезжала тут одна, все расспрашивала, вокруг дома ходила. Сказала, что Анна, мол, дом продает…

— Это просто ни в какие ворота не лезет! — возмутилось контральто. — Мало того, что вы вещи из дома тянете…

Надежда вдруг догадалась, что контральто принадлежит бывшей жене Ильи Константиновича Маргарите. Очевидно, соседка Мария Семеновна настучала ей, что Анна пытается за ее спиной дом продать. Надежда чуть приоткрыла дверь сарая, чтобы увидеть ту, за которую ее приняла Нина Кочеткова.

На полянке стояла высокая дама в коричневой куртке, отделанной золотистой норкой.

Волосы у дамы были выкрашены под цвет норки — светло-рыжим. На лице у дамы наличествовало брезгливо-капризное выражение.

Возможно, она была раздражена тем, что ее щегольские коротенькие сапожки вязли каблуками в рыхлой земле и вид имели неважный.

Надежде бывшая жена Ильи Константиновича сразу же не понравилась, насколько помнила она своего случайного собеседника в электричке, они с женой были люди разные, оттого, верно, и развелись.

Продолжая переругиваться, дамы подошли к самому сараю, и чья-то хозяйственная рука задвинула засов. О собаке никто из них так и не вспомнил, и Надежда заподозрила, уж не соседи ли извели бедного Дика. А потом скажут, что пес опять убежал…

Хорошо, что из сарая есть еще выход, а то пришлось бы ей сидеть здесь и питаться собачьей колбасой, которая быстро кончится. Судя по голосам, дамы пошли к дому, тогда Надежда тихонько поползла к задней стенке сарая.

По дороге она задела миску и чуть не наступила на грабли. Слава Богу, никто не отреагировал на подозрительные звуки.

На первый взгляд, в канаве за сараем было тихо. Но когда Надежда задом выползала из дыры, ее весьма ощутимо толкнули в бок, а потом в руку ткнулся холодный собачий нос.

— Дик! — чуть не закричала Надежда. — Ты вернулся!

Пес усиленно мотал хвостом и умильно поглядывал на сумку. Надежда Николаевна вспомнила, как зыркнула на нее продавщица в ларьке, когда она попросила нарезать колбасу, и нарочно покромсала как можно толще. Но Дику это как раз подходит.

Половину колбасы Надежда спрятала на всякий случай. Выглядел пес не блестяще — на боку колтун, и запах как из помойки. Видно, там он и добывал пищу последние три дня.

— Ничего, дорогой, — тихо сказала Надежда, пристегивая поводок, — сейчас поедем в одно место, и все будет хорошо.

Они благополучно миновали опасную зону поселка, никого не встретив. На платформе люди были, но никто не признал Дика. Перед приходом поезда Надежда решилась нацепить на пса намордник. Дик проявил было недовольство, но она утихомирила его колбасой.