Юрий Кузнецов - Холодная сталь

– Сколько заплатил, все наше, – надоело Клину вести беседу. – Идемте, мадам.

Он взял за руку Людмилу Петровну и потащил к лодке.

Уже у воды, когда Филин и Бульбаш отталкивали лодку, а Клин отвлекся, глядя на приближающуюся «Казанку» Володи, Людмила Петровна вырвала руку и побежала к лесу.

– Стоять! – крикнул Клин и кинулся следом. Филин и Бульбаш застыли оторопело, еще не понимая, что случилось.

Спрыгнув с лодки, по воде бежал Володя. Он бросился наперерез Клину и повалился ему под ноги. Клин покатился кубарем. Людмила Петровна скрылась в лесу.

С берега бежали Бульбаш и Филин. Вскочив на ноги и выхватив палку из костра, перед ними встал Володя.

Клин тоже поднялся на ноги и посмотрел на Володю, который стоял к нему спиной. Клин решил, что двое управятся с одним, а надо догонять бабу. Поэтому кинулся в лес.

Он носился между деревьями и никак не мог найти Людмилу Петровну. Она спряталась в кустах и затихла. Ей была видна поляна, на которой стояли трое – Володя и два бандита.

Бульбаш и Филин набросились на Володю. Но тот оказался увертливым и очень жилистым. Получив по увесистому удару, Филин и Бульбаш отбежали.

Воспользовавшись этим, Володя бросился к лодке. План его был прост: отогнать чужую лодку от берега, завести мотор и поехать вдоль острова. Где-то из леса покажется Людмила Петровна. Он приблизится к берегу, она добежит, завалится в лодку и поминай как звали!

Пусть дружки кукуют на острове, пока о них не спохватятся. Без бензина они далеко не уедут!

Бульбаш первый разгадал план Володи и с воплем бросился вперед. За ним побежал Филин.

Володя уже отталкивал лодку, оставалось только запрыгнуть, но тут его схватили Бульбаш и Филин. Володя локтем ударил в бок полного Филина и тот, охнув, осел. А второй схватил ружье, что лежало у борта. Володя хотел отобрать, но сзади его ударил палкой Бульбаш. В это же время прогремел выстрел, и Володя рухнул на мелководье.

– Не-ет! – с диким криком бросилась из кустов Людмила Петровна.

Клин оказался тут же. Он подхватил ее на руки и понес к лодке. А там Филин вопил:

– Он сам! Сам! Я не виноват! Я хотел попугать, а он как дернет за ствол!

– Заткнись! – рявкнул Клин. – Оттащи на берег и побудь с ним.

– Володя! – кричала Людмила Петровна. – Они убили тебя!?

– Успокойтесь, мадам, – говорил Клин, усаживая в лодку Людмилу Петровну. – Несчастный случай, вы понимаете. Сами же и виноваты, что убежали. Я оставил с ним человека. Мы едем за врачом. Пожалуйста, успокойтесь, если хотите его спасти.

Конечно, нужно сюда врача! Людмила Петровна осмыслила это и покорилась.

– Я останусь, – попыталась просить она.

– Нет, – отверг сразу Клин и завел двигатель. Клин и Бульбаш привезли Людмилу Петровну в домик в Пороховушке. Там ее ждал Сергей.

Бульбаш остался с ней, а Клин вывел Сергея на улицу и стал что-то объяснять.

– Да скорей же, скорей врача! – кричала Людмила Петровна.

– Уже Клин поехал, – сказал вошедший Сергей. К вечеру началась горячка, Людмила Петровна с большой температурой валялась в беспамятстве. Так прошло три дня.

Она очнулась у себя дома, при ней была медсестра.

– Что с Володей? – спросила первое Людмила Петровна.

Сестра ничего не ответила, видимо, ей было запрещено разговаривать.

Тут же появился Сергей.

– Нам надо ехать в Москву, – сказал он. – Срочно вызывает отец. Что-то с матерью…

– С Володей что? – опять спросила она.

– Его нет в живых… Но как ты смеешь? Там умирает моя мать, а ты спрашиваешь о своем паршивом любовнике?!

Людмила Петровна замолчала. В молчании прошли все сборы. Ей было все равно. Если нет в живых Володи, какой еще может быть интерес!

Только на пристани проснулось ее сознание, когда она увидела гневное лицо Гриши.

– Он мертв? – спросила она Гришу. Муж держал ее под руку.

– Из-за вас, – прошептал Гриша. – Ненавижу! Людмила Петровна молча прошла по сходням на теплоход.

«Сегодня с утра у меня большие хлопоты. Я все-таки убедился, что Драков очень обеспокоен чем-то. Я выгнал из гаража машину, а он не спускался. Потом приехал Клин.

– Ты чего вдруг? – деланно удивился я.

– Хозяин вызвал, – сказал Клин. – Почему он не в духе?

– Отчего ты решил – не в духе? Утром видел – нормальный.

– Я его сто лет знаю. По голосу определю настроение.

Я знал, что Клин не мог успеть выполнить задание, однако спросил:

– Как журналист?

– Живет, сволочь! Но я уже подбирался…

Я в своих расчетах не ошибся. Вечером я не мог этого сделать, но с отъездом Дракова собирался предупредить Мохова, чтобы тот гнал журналиста в Москву как можно быстрее.

Однако ситуация изменилась. Я не мог отлучиться из дому. Должен был приехать не Клин, кто-то другой из охранников. С ним шеф поехал бы в город. Я остался бы в доме, придумав какое-нибудь объяснение Нюре.

Стоп! Нюра…

Клин поднялся в кабинет Дракова и они о чем-то там говорили уже четверть часа. Врасплох они меня уже не возьмут. Я с ними справлюсь.

В коридоре столкнулся с Нюрой.

– Ты все знаешь? – спросил я ее. – Про меня?

– Да, – ответила она.

– Ты друг Людмилы Петровны. Это я вижу. Выполни просьбу. Я дам тебе телефон, позвони и скажи… Вот фамилия одного журналиста. Скажи, Чума велел уезжать этому журналисту.

Я дал телефон Мохова. Василий сообразит, не маленький. Нюра стала было расспрашивать, что к чему, но я сказал:

– Тебе срочно нужно в магазин. Там есть телефон-автомат. Ну, вот. Спеши, родная.

Я вышел на улицу и стал мыть машину, хоть она и без того была чистой. Лучше находиться здесь, чем в помещении.

Разговор у них затянулся. Они прекрасно понимали, что я не олух, и мог заподозрить что-то неладное. Сидят вдвоем и шепчутся. Меня не позвали. Что я должен подумать?

Если они даже не побоялись того, что я могу подумать, то, похоже, Драков уже решил мою судьбу – он постарается не выпустить меня из этого дома. Я на его месте поступил бы точно так же.

Кажется, не напрасны были мои предчувствия, которые я высказал в начале моего повествования. По крайней мере, приговор зреет в эти минуты. По мнению моих судей, мне не стоит доживать до утра. Они постараются прикончить поскорее. Поэтому уже решили не считаться со мной.

Зря они считают меня таким простачком!

То, что они так расправиться способны, мне было хорошо известно.

Я мыл машину и вспоминал, как однажды они уже пытались меня отправить на тот свет…

Когда Филин выстрелил в меня, я упал и потерял сознание. Очнулся уже на берегу. Осторожно приоткрыл глаза и постарался незаметно оглядеться. Шагах в пяти от меня сидел на траве Филин и строгал палочку кинжалом, что-то напевая. Хороший человек! Отличное настроение, и полное спокойствие духа.

Я прислушался к звукам. Вроде бы никого больше поблизости не было. Лодки ихней тоже не было. Значит, Людмилу Петровну увезли, пока я был без сознания.

Только теперь я прислушался к своей ране. И не потому что так страшно было за себя. Страха я никакого не чувствовал. Я хотел узнать, могу ли я еще подняться на ноги, чтобы увидеть ее. Она оказалась права, с этим учителем по-честному не получится. Но если буду жив, я спасу от него Людмилу!

Сердце дробью не задело, стучит себе как молоток кузнеца. Видимо, покрошило ребра, а может, обожгло и пробило мышцы у лопатки. Левая рука была тряпичной. Не истечь бы кровью! Свертываемость у меня хорошая.

Случай не смертельный, подумал я, но малоприятный. Теперь надо понять, зачем остался этот тип? Если б хотел помочь, то перебинтовал бы.

Я осторожно двинулся так, чтоб зажать рану, прижать ее к земле. Хорошо, что ружье было заряжено мелкой дробью, а не каким-нибудь разрывным жиганом. Наши охотники отливали из свинца такую пулю, шли на медведя.

Раз он меня не перевязал, то дано ему задание караулить. Отдам я концы или нет, его не интересовало. Двое остальных торопились доставить хозяину Людмилу Петровну, а уж потом вернутся и постараются меня убрать, чтоб и следов не осталось.

Я угадал тактику. Через какое-то время лодка с Клином и Бульбашом вернулась.

– Ну, как он? – спросил деловым тоном Клин.

– Еще дышит, – ответил Филин, – но полная хана.

– Давай его в лодку, – приказал Клин.

Меня отнесли и положили на днище моей лодки. Теперь для меня было главным не дать понять им, что я все слышу. Я нахожусь в беспамятстве, делайте, что хотите. Если я попытаюсь сопротивляться или просить их, они меня прикончат.

– Куда мы его повезем? – удивился Филин. – В больницу что ли?

– В больницу, – язвительно ответил Клин. – Пусть вылечат. Выздоровеет, расскажет, какой ты хороший.

– Оставили бы здесь, – говорил Филин. – Ружье рядом. Сам застрелился.

– От несчастной любви, – хохотнул Бульбаш.

– А что? – не понимал Филин. – Очень даже похоже.

– Заткнись, – коротко бросил Клин.