Андрей Константинов - Юность Барона. Потери

Водитель выбрался из «Волги», проворно обежал ее и почтительно распахнул дверцу, выпуская Мадам на воздух.

– Спасибо, Саша. На сегодня всё, можешь быть свободен.

– Э-ээ… А как же обратно?

– Нет-нет. Не нужно. Я доберусь на такси.

– Ну тогда я… э-ээ… до свидания, Алла Анатольевна, – поспешил раскланяться не ожидавший столь щедрого подарка шофер. – Хорошего вам вечера.

– Да-да. Спасибо, голубчик.

Цокая подковками каблучков, Мадам направилась к ресторану, попутно всматриваясь в свое отражение в стеклах. Оставшись довольна увиденным, она позволила себе легкую, одними уголками рта, улыбку. А вот издалека приметивший ее «пекинский» метрдотель, напротив, расплылся чеширским котом, демонстрируя свой безупречный для шестого десятка зубной фарфор.

– Добрый вечер, Алла Анатольевна. Давненько вы нас не баловали визитами!

– Здравствуйте, дружок, – изобразила приветливость Мадам, тотчас пожалев о том, что предложила Юрию пойти именно в это место. Где ее запросто мог опознать не только халдей на воротах, но и кто-то из случайно подвернувшейся солидной публики. Безусловно, следовало выбирать заведение подальше да поукромней. Ну да что уж теперь? Придется по выходе, тайком от Юры, сунуть стражу дополнительную трешку. За молчание.

– Столик для вас заказан. Еще с утра. Очень приятный молодой человек.

«Ч-черт! Похоже, тут одной трешкой не обойдется. Этому старому прощелыге – всю десятку готовь», – неприятно подумала Мадам.

Настроение с самого начала оказалось подпорчено…

В 18:02 в блистающий чистотой и благоухающий геранью подъезд дома Мадам зашагнул элегантный молодой мужчина в темных очках и с ленинской бородкой клинышком.

Бдящая в будке вахтерша отложила вязание и строго поинтересовалась:

– Молодой человек! Вы к кому? В какую квартиру?

– Да я, собственно, ни к кому. Прохожий.

– А раз прохожий, так и проходи. Нечего тут. Не музей, – грубовато предложила «старуха при должности». Похоже, регулярное сидение в, пускай и комфортабельной, вахтерской будке невольно развивает в человеке эдакую… собачесть.

– Да, понимаете, гражданочка, сердце кровью обливается на столь печальную картину глядючи.

– Какую картину?

– Такая у вас во дворе клумба замечательная. Смотришь – и душой отдыхаешь.

– Что есть, то есть, – приоттаяла «старуха на должности», запоздало вспомнив, что сегодня еще не поливала цветов.

– И ведь сыскиваются паразиты, которые прямо на ней, на красоте на этой, свои частнособственнические машины оставляют, – скорбно посетовал мужчина.

– Это кто ж такой у нас?

– Чего не знаю, того не знаю. Но, как говорится, факт налицо. Да вы сходите, сами полюбуйтесь. Пока этот тип еще не ушел.

– А и схожу! – воинственно заявила вахтерша, выбираясь из будки. – А то что ж, понимаешь, люди стараются, ухаживают… Я ему, паразиту, сейчас устрою кузькину мать!

«Старуха на должности» выкатилась из подъезда. А Барон, обозначив движение следом, дождался хлопка входной двери, после чего изменил курс на строго противоположный и стал подниматься вверх по лестнице.

…Пытаясь загладить вину за вчерашнее, Юрочка нынче расстарался – заказал столик на двоих не в более дешевом «русском», а именно в «китайском» зале: с его деревянными панелями и ручной работы ширмами, росписями по шелку, фарфоровыми безделушками и прочей столь редкой в ту советскую пору экзотикой. Сам же столик выделялся среди остальных прочих возвышающимся по центру роскошным букетом алых роз, помещенных в вазу с драконами.

От лицезрения всего этого великолепия настроение Мадам стало резко улучшаться. Вот только…

Алла Анатольевна беспокойно огляделась.

– А-а… скажите, а где же?.. – Она смутилась, не зная, как лучше и безопаснее представить ее сегодняшнего кавалера.

– Вы имеете в виду мужчину, который всё это?.. – догадался метрдотель.

Он вообще был догадливым. Работа такая.

– Да-да.

– А вот, извольте видеть, под фужерчиком. Записочка для вас.

Мадам нетерпеливо схватила записку, развернула и прочла:

«Боюсь, что опоздаю минут на 20–30. Приподзадержался с сюрпризом. Если на столе чего-то не хватает – дозаказывай безо всяких стеснений. Будем кутить и пропивать мой гонорар за статью».

Мадам улыбнулась и критически осмотрела стол:

– А что, клубники у вас сегодня нет?

– Обижаете!

– Тогда принесите.

– Предпочитаете в натуральном виде или со сливками?

– В натуральном.

– Будет сделано.

Метрдотель отправился собирать клубнику, а Алла Анатольевна подсела к столу, открыла сумочку и, воровато поозиравшись, спрыснула подмышки французской «Шанелью». Затем достала зеркальце и взялась доводить марафет до полного совершенства…

Возле подъезда Мадам курили двое незнакомых вахтерше мужиков. Один из них держал в руках тубус для чертежей, выказывая полное неумение обращаться с сим предметом. (М-да… Ёршик с тубусом – это что-то! Фольклорная «коза с баяном», в данном случае, и та смотрелась бы много органичнее.)

При других обстоятельствах «старуха на должности» обязательно бы притормозила поинтересоваться: какого лешего эти двое тут отсвечивают? («Что, уже и цельной улицы мало, надо обязательно здеся курить?») Но тубус, как фетиш-предмет из околонаучной сферы, слегка усыпил ее бдительность. К тому же в данную минуту вахтерша была заточена на иной объект атаки.

Информация мужчины с ленинской бородкой подтвердилась на все сто: во дворе и в самом деле обнаружилась старенькая «Победа», нахально заехавшая передними своими колесами на обихаживаемую жильцами дома клумбу. Возле машины вертелся водитель и, в ожидании предусмотренного сценарием Барона конфликта, старательно протирал ветошью лобовое стекло.

И конфликт не замедлил состояться:

– Ты что ж творишь, ирод?! Ты погляди, куда ты заехал на своей колымаге? – наскочила на Тогу вахтерша. – Ты же нам тут все кусты подавил, паразит эдакий!

– Алё, мамаша! Не пыли!

– Какая я тебе мамаша? Да если бы у меня, не дай бог, такой сыночек народился, я бы его в первый день в ведре утопила. Из какого подъезда будешь?

– Не из какого. В гости приехал.

– Гость – что в горле кость! А ну откатывай свой драндулет! Пока я участкового не вызвала!

– И где мне прикажете машину поставить?

– В переулке ставь свою драндулетку. А здесь, между прочим, дети гуляют.

– С вашим характером, дамочка, кондуктором в трамвае служить, – усмехнувшись, проворчал Го-га. – Выручка гарантирована.

С этими словами он загрузился в машину и выехал со двора, провожаемый торжествующим взглядом вахтерши.

Маленькую победоносную войну она, что и говорить, провела. Но при этом беспечно упустила главное – момент проникновения на режимный объект сразу трех чужаков-диверсантов.

А в это время на Лубянке…

– …Извините, Владимир Николаевич, но ведь это такие мелочи?!

– Именно, Олег Сергеевич! Очень правильно подобранное определение – мелочи. А русский человек, да будет тебе известно, не любит мелочиться. Даже в своих ошибках. К слову, о важности мелочей: в войну немцы в огромном количестве засылали своих шпионов в блокадный Ленинград. Снабжая их документами прикрытия самого высокого качества, как говорится «made in». Казалось, всё учитывали – и фактуру бумаги, и оттенки краски. И все едино: шпионы регулярно сыпались со своими документами буквально на первой проверке патруля. Знаешь, на чем горели?

– Никак нет. И на чем же?

– Немцы делали скрепки для документов из нержавеющей стали. А вот наши родные советские скрепки преимущественно были рыжими, ржавыми.

– Смешно.

– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно… Да, хорошо, что мы сейчас вспомнили за Ленинград. Подготовьте мне максимально полное досье на человека по имени Алексеев Юрий Всеволодович. Уроженец Ленинграда. Год рождения – 1928-й. Он должен быть судим, причем, похоже, не единожды.

– А статьи?..

– Нет, скорее всего, чистая уголовщина.

– Есть, записал.

– И заодно покрутите там, что сыщется на Лощинина Василия.

– Это все данные?

– Отчества, к сожалению, не знаю. Он чуть постарше, тоже ленинградец. Не исключено, может проходить как погибший или без вести пропавший в блокадные зиму – весну 1942-го.

– А сроки?

– Как всегда.

– То есть вчера?

– Позавчера. Ладно, а теперь вернемся к нашим баранам. Из числа заступников и почитателей дебютного произведения товарища Солженицына…

…В 18:28 в прихожей квартиры ответственного партийного работника зазвонил телефон, и заканчивающие в данный момент «зачистку» супружеской спальни Барон с Казанцом напряженно переглянулись.

Сделав два коротеньких писка, дефицитный чешский аппарат, словно поперхнувшись, умолк. Менее минуты спустя он заголосил снова – на сей раз уверенно, настойчиво.