Валентин Курицын - Томские трущобы

Всем лицам, замешанным в это дело, удалось благополучно скрыться с места преступления, за исключением одного Махаладзе. Он во время бегства был задержан солдатами пехотного полка, расквартированного в городе, патруль которых преградил ему путь.

Юноша, не сопротивляясь, отдался в руки своих преследователей и был заключен под стражу. Мрачные двери тюрьмы гостеприимно открылись перед ним и навсегда похоронили молодые мечты о родине и счастье…

Не счастливее его были и наши герои: на другой же день они были арестованы и заключены в тюрьму. Их выдал злополучный чемодан, спрятанный ими в каретном сарае, у Андросихи. В первую же ночь после убийства Кочеров и Егорин поспешили туда с целью воспользоваться содержимым чемодана.

Каково же было их огорчение и изумление, когда вместо ожидаемых денег в чемодане оказались одни бумаги, платежные ведомости и тому подобные документы. Огорчение, обманувшихся в своих надеждах сообщников было так велико, что они не позаботились даже уничтожить эти вещественные доказательства: чемодан и бумаги. Чемодан попал в руки полиции и дознание установило их прикосновенность к этому делу. Оба были арестованы.

Арест этот увеличил в публике сенсацию и повысил интерес к дуле. Многим томичам Кочеров и Егорин были знакомы лично.

— Помилуйте, домовладельцы, денежные люди, и вдруг на такое дело пошли! — удивлялись и негодовали в публике.

— Не миновать им теперь петли, потому что город на военном положении! предсказывали другие…

Дня через два после убийства артельщика, в общей зале гостиницы «Европа» за одним из угловых столиков сидело двое из наших старых знакомых.

Это были Асан и Козырь, но никто бы не узнал в этих прилично одетых людях, мирно беседующих за ужином наших героев недавнего нападения на вокзальном шоссе. Крупная сумма денег, полученная с дувана и дерзкая удача вскружили им голову. Они пренебрегли прощальными советами атамана и не только не уехали тот час же из города, но рискнули показаться в общественных местах. Это была большая ошибка с их стороны, которая чуть не стоила им жизни.

В эту ночь Асан был намерен уехать из Томска и теперь они зашли в «Европу», чтобы чинно, по благородному распить на прощание бутылочку, другую «настоящей шипучки».

— Сроду не пивал! — откровенно заявил Козырь своему товарищу с любопытством осматривая засмоленную бутылку.

— Не пивал, говоришь. Ну зато теперь вволю можно пить, благо деньги есть! — весело улыбнулся Асан.

Они чокнулись и залпом осушили свои бокалы.

— За благополучное возвращение домой! — прошептал Асан.

— Дай бог счастливого! — отозвался ему в тон Сенька.

— Теперь, как на родину вернусь, совсем мне другая цена будет, самодовольно заговорил Асан, вновь разливая вино и любуясь его игрой. — Был когда-то и беден и неизвестен, а теперь при деньгах-то все переменится.

— Понятное дело… Что-то я, брат, замечаю, никакого толку в этом шампанском нету. На вкус правда сладкое, а крепости настоящей нету.

Асан только улыбнулся на эти слова.

— Подожди: вступит в голову — ног не понесешь. Такое уж это вино незаметно действует.

— Дорогое, сволочь… Двенадцать рублей бутылка!

— Чего ж ты хочешь! На то и Сибирь! Здесь вон виноградное вино столовое дешевле, как рубль бутылка, хорошего нельзя достать, а наших местах его нипочем. Там у нас свои виноградники.

— Да, уж одно слово — Сибирь! Это как у нас в партии по первому разу я тогда шел, был один «обратник» бродяга, так тот, бывало начнет сибирскую сторону ругать: «Эх, говорит, ну и климат! Две копейки игла».

Козырь громко рассмеялся, вспомнив этот эпизод из своего прошлого.

Асан последовал его примеру. Оба преступника держали себя совершенно спокойно, непринужденно. Опасность каждую минуту быть узнанным и взятыми, казалось, не существовала для них. Ничего похожего на угрызения совести не отражалось на лицах этих недавних убийц. Точно новые, надетые на них костюмы, раз и навсегда отделили их от прошлого…

— Сам то ты, Семен, когда думаешь из Томска выбраться? — спросил Асан.

— На этих днях уеду.

— В Россию тоже думаешь вернуться?

— Нет… на восток махну. Там у меня в Чите благоприятели есть. С ними надо повидаться. Паспорт у меня хороший, чистый…

Разговаривая таким образом, наши приятели допили шампанское и спросили еще. С непривычки к такому напитку, голова Козыря порядочно закружилась. Он стал клевать носом, то и дело наваливаясь на стол. Асан, как более трезвый, понял, что необходимо уходить. Он вынул свой туго набитый бумажник и достал сторублевую ассигнацию.

— Ах, черт его возьми! — пробормотал Асан, внимательно рассматривая билет. — Остались все-таки пятна.

— Какие пятна! О чем говоришь? — навалился к нему через через стол Козырь.

— Да вот на деньгах-то… Видишь ли, деньги у меня первое время были в воде спрятаны… Хотя и хорошо были завязаны, но сырость проникла. Потом уж над печкой пришлось сушить их — на некоторых билетах остались, смотри вот, точно вылиняли они… Пожалуй, еще за фальшивую сочтут…

— Ну так другую достань.

— Неловко много денег-то показывать. Публика заметить может… Ну, да пустяки, сойдет!

Асан решительно позвонил в колокольчик.

Моментально явившийся лакей подобострастно изогнулся в ожидании хорошо получит на чай.

— Сколько с нас? — отрывисто спросил Асан.

Лакей перекинул салфетку из одной руки в другую, пересчитал глазами пустые бутылки и посуду, стоящие на столе и, в свою очередь спросил:

— Прикажете счетец подавать?

— Говори, сколько следует. Зачем нам счет. Когда прискакали приискатели гулять, то уж в копейках не считаются — деланно беспечным тоном возразил Асан.

Последние слова им были сказаны для того, чтобы не возбуждать никаких подозрений ни в лакее, ни в сидящей публике. Природная находчивость и ум подсказали Асану, по явление неизвестных лиц, кутящих в ресторане, может вызвать неприятные для них предположения, связанные с событиями на вокзальном шоссе, и что лучше всего выдать себя за приискателей, возвратившихся откуда-нибудь из тайги, с хорошими деньгами.

Лакей вынул из кармана бумажку, где был записан заказ этого столика, вооружился карандашом и быстро подвел итог.

— Тридцать шесть рублей ровно-с! — без запинки ответил он.

— Получай, братец! — равнодушно протянул ему Асан сторублевую ассигнацию.

— Сию минуту, разменяю-с! — бросился со всех ног лакей.

— Ну, товарищ, что ты раскис! — обратился черкес к Козырю. — Крепости, говоришь, настоящей в шампанском нет!

Семен пьяно улыбнулся, пытаясь закурить папиросу.

— Крепкое, сволочь! Аж в голову ступило…

— То-то и оно-то! Это, брат, винцо не гляди, что сладкое, а в лоск кладет!..

В ожидании, пока лакей принесет сдачу, Асан осмотрелся, тревожимый каким-то непонятным волнением. В публике, сидящей за ближайшими к ним столиками, никого подозрительного он не заметил. Рядом с их столиком сидела какая-то большая, шумная и веселая компания, очевидно, представителей золотой молодежи. Они пили крюшон, курили тонкие сигары и были заняты оживленным разговором. На своих соседей не обращали никакого внимания. С правой стороны от наших приятелей, за угловым столиком, сидел какой-то солидный господин, с рыжеватой бородкой, в золотых очках. Он скромно проводил время за чтением газеты, изредка отрываясь от нее затем, чтобы налить пива.

— Что это он так долго копается! — подумал Асан про лакея, с досадой наблюдая за своим товарищем, который все больше и больше раскисал в душной атмосфере зала.

Наконец, лакей появился. У него был смущенный и несколько недовольный вид. В руках он держал злополучную сторублевку.

— Простите, господин, — начал он, переминаясь с ноги на ногу, — хозяин не хочет менять эту бумажку… Так что сумлевается… Пятна на ней какие-то…

Минута была решительная и всякое колебание со стороны Асана могло повредить им. Но он нашелся.

— Что ж он, хозяин твой, думает, что фальшивая это бумажка, а! — высокомерным тоном заговорил Асан, откидываясь на спинку стула и бросая на лакея уничтожающий взгляд — скажи твоему хозяину, что пятна эти от воды… Когда мы с приисков ехали, попали в наледь! Ну и вымокли все и деньги замочили… Понял! Сегодня утром я в казначействе такую же менял, на пятна никакого внимания не обратили! Да, впрочем, чего с тобой толковать! Давай сюда эти сто рублей… Кажется, у меня наберется, заплатить сколько следует. Тридцать шесть рублей, говоришь!

— Так точно-с!

Асан порылся в карманах, делая вид, что ищет деньги.

— Ну, конечно, найдется! Только вот на чай тебе мало придется…

Последние слова возымели на лакея надлежащее действие. Он решительно тряхнул головой.