Татьяна Полякова - Черта с два!

— Чего надо? — лениво поинтересовался мужской голос.

— Увидеть Стаса, — ответила я.

— Ага, — парень хмыкнул, — на сегодня прием закончен.

— О, черт! — Я разозлилась и пнула дверь ногой, толку от этого не было. Тут из темноты вынырнул Котя и стал делать мне знаки, я не сразу поняла, что он задумал, а поняв, прижалась к стене возле самой двери и замерла. Котя пробежал вдоль машин, припаркованных рядом с баром, обеими руками давя на капоты. В нескольких машинах включилась сигнализация, шум поднялся такой, что мог бы вывести из терпения даже святого. Парень за дверью святым не был. Он распахнул дверь и, заметив Котю, с криком кинулся на улицу, а я в бар. Дверь захлопнула и на засов закрыла. Но радовалась рано. В конце узкого коридора находилась охрана — два крепких парня в одинаковых пиджаках. Мое появление их скорее удивило.

— Эй! — позвал один растерянно, а второй вдруг сказал:

— Я ее знаю.

И точно: именно он тогда сопровождал нас к врачу. Я только собралась обрадоваться удаче, как парень преградил мне дорогу.

— Куда?

— Мне нужен Стас. У меня важное дело.

Тут я с опозданием сообразила, что за поясом у меня оружие, как бы парни, заметив его, не пристрелили меня с перепугу. Эта мысль неожиданно придала мне прыти, я с силой ударила парня ногой по колену, а он, оступившись, толкнул товарища, я рванула к двери, распахнула ее и оказалась в зале. В нескольких шагах от меня сидел Меченый. Разгневанные ребята влетели следом, а я выкрикнула:

— Стас!

Он удивленно повернулся, а потом нахмурился, в полумраке бара, должно быть, не сразу узнав меня. Парни притормозили у входа, а я бросилась к нему.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказала я торопливо.

— Ты? — Он усмехнулся, откинувшись в кресле.

— Кто он? — спросила я. — Кто этот мент, скажи мне?

— Дура, — покачал головой Стас. — Я думал, у тебя хватит ума свалить из города.

— Скажи мне его имя…

— Зачем? — Он вроде бы удивился, потом кивнул парням:

— Вышвырните ее отсюда.

— Подожди, — попросила я.

— Убирайся! — крикнул Стас, теряя терпение. Было ясно, я напрасно теряю время. Парни шагнули ко мне, а я быстро проговорила:

— Я ухожу. — И добавила:

— Мне очень жаль, честно. Ты не представляешь, как мне жаль.

Чего мне было жаль, я и сама бы не смогла объяснить. Развернулась и пошла к выходу, не дожидаясь, когда меня вытолкают пинками. Впрочем, никто особенно не старался, даже парень на улице, длинно выругавшись, посмотрел на меня с недоумением и, покачав головой, торопливо вошел в бар. Котя ждал на углу.

— Что? — спросил тревожно.

— Ничего, — вздохнула я. — До дома доберешься?

— Конечно.

— Возьми деньги, такси поймаешь.

— А ты?

— У меня есть дело, тут неподалеку.

Никакого дела у меня не было. Я брела по улице и занималась самобичеванием. Если бы я смогла помочь Логинову разоблачить его недругов, то хоть как-то загладила бы свою вину перед ним. Но Димка их не знал, а Стас боялся. И ничего путного я так и не сделала. Сначала вела ненужную борьбу с Логиновым, а теперь не могла ему помочь. Господи, как все глупо.

В разгар самобичеваний я услышала шум подъезжающей машины и на мгновение обрадовалась: а вдруг это Стас решил поговорить со мной? С чего бы Стасу передумывать, в голову мне так и не пришло, я обернулась, фары ослепили меня, и моя радость сменилась испугом. Грохнул выстрел, я упала и покатилась по тротуару, совершенно убежденная в том, что меня убили. Обо что-то ударившись головой, я вроде бы взвыла и тут же подумала, что считать себя убитой я не могу, потому что чувствую и даже вижу, не все, конечно, но машину вижу, она стоит у тротуара, и двух типов вижу, которые направляются в мою сторону, кстати, видеть их мне совершенно не хотелось. Я попыталась встать на четвереньки, и у меня это получилось, шмыгнула на газон, удивляясь своей прыти, а заодно и радуясь: я точно живая, мертвые не бегают. Здесь было темно, так темно, что я не видела собственных рук, и уж совсем не видела, где нахожусь. И только ткнувшись головой в кирпичную кладку и почувствовав отвратительный запах, сообразила, что в настоящее время сижу на помойке, в каком-то дворе, где нет фонарей и не светится ни одно окно. Может, это и хорошо.

Я услышала торопливые шаги и поспешила втиснуться между контейнерами. Мужчин было двое, и они разговаривали.

— Она побежала через двор, — сказал один.

— Не могла она бежать. Я зацепил ее, ты же видел кровь на асфальте. Она где-то здесь.

— Где? Темнота… черт… чем так воняет?

— Куда она исчезла? В конце концов, это просто смешно.

Может, кому и было смешно, но уж точно не мне. Они приближались, а мне очень захотелось упасть в обморок. Я попыталась нащупать пистолет, его не было, что неудивительно. Конечно, я и пистолет умудрилась потерять, и головой треснулась так, что мир до сих пор не хотел занять свое обычное положение, а как-то заметно заваливался влево. Вот упала так упала! А эти типы приближаются и через секунду найдут меня.

— Вот она! — крикнул один из них, и я едва не заорала во все горло, но вместо того, чтобы броситься в мою сторону, они побежали в глубь двора, причем впечатляюще быстро.

Выждав немного, я на четвереньках выбралась с помойки и тоже побежала, в противоположном направлении. Хватило меня минут на пять, справа возникла пятиэтажка с пристроенным сбоку входом в подвал. Дверь была не заперта, я спустилась по лестнице в абсолютной темноте и наткнулась на вторую дверь, на этот раз запертую. Один раз я уже пряталась в подвале, и тогда мне повезло. Искать другое пристанище сил больше не было, я сползла по стене на пол и устроилась в углу, подтянув к животу колени и обхватив их руками. Бок невыносимо жгло, я сунула руку под футболку и почувствовала кровь на пальцах. Что они там болтали о том, что подстрелили меня? Неужели правда? Только этого не хватало. Может, швы разошлись от удара или от страха? Могут швы разойтись от страха? У меня, наверное, могут.

Я закрыла глаза, в темноте все равно ничего не видно, и попыталась прислушаться к тому, что происходит на улице, но там ничего не происходило. Голова кружилась и вроде бы даже отделилась от туловища, поднимаясь все выше и выше, точно футбольный мяч над игровым полем, отправленный мощным броском в небо. Я видела себя как бы со стороны: скрючившееся существо на ступеньках в темном подвале. Совершенно нелепое существо и совершенно без головы. А футбольный мяч, достигнув высшей точки в своем полете, начал — стремительное падение. Он падал, падал, падал… «И все же с его стороны это было неосторожно — взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!» — весело сказал кто-то, а меня разбудил телефон. Поначалу я мало что соображала, просто сидела и пялилась на шершавую стену перед собой и пыталась сообразить, где я. Наконец сообразила, с трудом поднялась на затекших ногах и только потом подумала о телефоне. В отличие от пистолета он не потерялся и лежал в кармане, застегнутом на пуговицу. Но кто это вдруг решил пожелать мне доброго утра, не шло в голову. Телефон принадлежал одному из приятелей Татарина, а может, самому Татарину, я так и не удосужилась спросить, но никто из них в любом случае звонить не мог, если, конечно, сотовая связь не шагнула в заоблачные выси. Впрочем, в заоблачные выси Татарину с дружками ход закрыт, для них подготовлено место помрачнее. Жаль, что я имею шанс встретиться с ними в этом месте. Я потрясла головой и сказала:

— Да, — не исключая возможности услышать знакомый голос: сумасшествие могло прогрессировать, а от слуховых галлюцинаций меня никто не страховал. В общем, я сказала:

— Да, — и с любопытством ждала, что скажут мне. Голос был мужской, приятный и незнакомый. Интеллигентный голос с характерными начальственными интонациями.

— Александра Сергеевна? — спросил он. — Вы меня слышите?

— Слышу, — ответила я.

— Вот и отлично. — Он сделал паузу, потом заговорил:

— Вам не кажется, что все это зашло слишком далеко и уже походит на идиотский фарс?

— На идиотский что? — не поняла я.

— Фарс. Комедию.

— Мне не смешно. Нисколько, — заверила я и добавила с обидой:

— Может быть, вы со смеху покатываетесь, но не я.

Он вздохнул.

— Вот что, Александра Сергеевна. В шесть вас будут ждать на развилке возле нового кладбища. Вы очень… подвижная женщина и, думаю, за час успеете туда добраться.

— А зачем мне туда добираться? — тупо соображая спросонья, спросила я.

— Вы привезете пленку, а мы вернем вам мальчика. Я медленно сползла по стене.

— Не беспокойтесь, — заверил меня приятный голос. — Ребенок в безопасности, жив, здоров и очень хочет увидеться с вами.

— Я вам не верю… — пролепетала я.

— Как угодно. Но пленка мне нужна в шесть. Позднее обмен не состоится.

— Я вам не верю, — повторила я. — Вы не отпустите нас…

— Да бросьте вы, — он вроде бы обиделся. — Зачем вы мне? Сумасшедшая убийца и ребенок… Мне нужна пленка. Вы все поняли?