Евгений Сухов - Капкан для медвежатника

–  Но ведь вы их не крали?

–  Не крал.

–  Как же вы собираетесь их вернуть?

–  Вот для этого я и просил вас встретиться со мной, – ответил Родионов.

–  Что ж, слушаю вас, – сказал Григорий Васильевич, и Родионов поведал ему свой план, пару раз прерываемый вопросами Аристова.

Когда Савелий Николаевич закончил, начальник московского сыска пристально посмотрел в глаза Родионову и сказал:

–  Да-а... Не хотел бы я оказаться в числе ваших врагов.

–  И где ты их прячешь?

Вопрос был задан им как бы между прочим, но де Сорсо, ожидая ответа, весь обратился в слух и во внимание.

Элен Яблочникова сыграла свою роль замечательно. Она и впрямь была родственницей Артура, ежели прежние интимные связи можно называть родственными. Когда-то между ними были известные чувства, но Артур был вынужден уехать из Москвы, так как в Белокаменной для него становилось тесновато.

Пару раз он писал Элен и в письмах сообщал, что скучает, но обстоятельства принуждают его оставаться покуда вдали от России. Он ничего не обещал Элен, но она в ответных письмах писала, что ждет его и будет рада вновь видеть его у себя. Ему было известно, что кавалеры вились вокруг нее клубком, но она всякий раз отклоняла предложения руки и сердца: лишнее доказательство того, что она действительно его ждет. Поэтому он легко согласился на предложение Савелия поехать с ним в Москву, чтобы, в том числе, повидаться с Элен, своей давней и, как оказалось, непреходящей привязанностью. Маркиз и впрямь чувствовал Элен родной, их многое связывало. Правда, он не мог обойтись без очередной авантюры, и по прибытии в Москву представился французским посланником, выполняющим специальную правительственную миссию, о которой он «не имеет права распространяться». Это было чревато тем, что его самозванство скоро вскроется и ему опять придется улепетывать из древней столицы, как это уже с ним бывало. А это означало новую разлуку...

Так или иначе, но Элен свою миссию выполнила: свела его с Кити Вронской. Теперь только от него зависело, как он сыграет роль ее поклонника и спасителя...

–  На кладбище, – просто ответила Кити.

–  Где, где? – переспросил Артур.

–  На кладбище, – повторила Вронская и сняла руки с его плеч. – А ты что, боишься покойников?

–  Нет, – ответил маркиз, – не боюсь.

–  Только когда мы пойдем, надо будет сбить филеров с нашего следа, – заметила Кити. – Ты умеешь это делать?

–  Попробуем, – неопределенно ответил де Сорсо. Конечно, он умел сбивать ищеек со своего следа, иначе его давно бы повесили в Германии или отрубили голову во Франции.

–  Тогда пошли, – сказала Кити.

–  Куда? – не понял Артур.

–  На кладбище.

–  Какое?

–  Позже узнаешь, – неопределенно ответила Вронская и вдруг заторопилась: – Ну, что же ты медлишь?

–  Что, прямо сейчас? – удивился де Сорсо.

–  Но ты же хотел взглянуть на документы...

–  Да, но...

–  Тогда собирайся!

Кладбищ в Москве много. Старо-Марковское, Новодевичье, Сетуньское, Донское, Богородицкое, Головинское... Перечислять можно долго. На одних еще хоронят, а другие для усопших давно закрыты, так как находятся в черте города. Хотя, если знаючи да умеючи сунуть нужному человечку приличную денежку, то можно найти вечное успокоение и на тех кладбищах, на которых еще распоряжением Екатерины Великой захоронения были полностью прекращены. Потому как денежка есть ключик ко многим потайным дверцам.

В том числе и загробным.

Всего кладбищ в Москве шесть десятков, ежели не более. На каком из них спрятаны секретные документы?

Артур так прямо и спросил, глядя в глаза Вронской: на какое, мол, кладбище поедем?

Кити сразу ответить не решилась. Очевидно, раздумывала, открываться ей маркизу или еще погодить. Но Артур смотрел на нее таким чистым и ясным взором, что она решилась все же сказать. И отвечала:

–  На Донском.

«Все равно, – подумала она, – даже зная место, документы без меня не найти. Да и место-то слишком обширное для поисков: площадь всего Донского монастыря. А документы лежат на Старом кладбище под одним надгробием, которое представляет собой...» Впрочем, если бы Артур спросил: «А где именно лежат документы?» – она бы ему не ответила. Как не ответила бы никому.

И все же Кити следовало быть поосмотрительнее: не нужно было называть Артуру кладбище, на котором спрятаны документы. Потому как прямо на выходе из особняка Вронской к маркизу пристал оборванный нищий, умоляя подать «хотя бы гривенничек, потому два дни как и маковой росинки во рту не было». Пропустив Екатерину Васильевну вперед, де Сорсо немного отстал, выискивая в своем портмоне гривенник, и, передавая его нищему, шепнул:

–  Донское кладбище.

Нищий поклонился, поблагодарил доброго барина за подаяние и быстренько свернул за угол, где его ждала пролетка.

–  Гони в Сыскное отделение, живо! – приказал он вознице.

Через четверть часа Аристов уже знал, где спрятаны документы. Теперь оставалось только обложить кладбище так, чтобы и мышь не проскочила, и глаз не спускать с Вронской и маркиза.

Тем временем Артур и Кити не спеша пошли по улице, следя за всякими передвижениями прохожих. Тотчас, как только они двинулись, из арки противоположного дома вышел неприметный человек в сером пальто и пошел за ними, беспечно помахивая тросточкой. Де Сорсо и Вронская переглянулись и, как они условились еще до выхода из дома, свернули в проулок и затаились, вжавшись в стену.

Через малое время послышались шаги. Человек явно спешил, почти бежал, на что указывал дробный стук его каблуков по мостовой. Шаги приближались, и в проулок свернул тот самый человек в сером, что поигрывал тросточкой. Он сделал шаг, другой и нос к носу столкнулся с Артуром де Сорсо.

–  Нехорошо подглядывать, молодой человек, – произнес маркиз и ткнул его повыше живота, но пониже груди.

Человек в сером задохнулся, закатил глаза и сполз по стенке на мостовую. Де Сорсо подождал немного, затем выглянул из проулка. Улица была чиста.

–  Похоже, он был один, – произнес Артур, подавая руку Кити. – Идемте, сударыня.

«Ванька» лихо домчал их до Калужской заставы и слупил рубль.

–  За быстрость, – обосновал он столь высокую цену своих услуг. – Сами же велели гнать. А лошадкам того, тягость. А потом и продохнуть нужно. Опять время!

Пока они ехали к Донскому монастырю, где было нужное им кладбище, маркиз несколько раз оглянулся. «Хвоста» за ними не наблюдалось. Стало быть, здесь, в монастыре, их уже ждут. И правда, у входа, где, как всегда, полно нищих и богомольцев, он встретился с одним острым взором, который незаметно подмигнул ему, а на аллее, по которой они с Вронской пошли в глубь монастыря, уже дефилировали несколько молодых людей с военной выправкой, изображая собой любопытствующих приезжих.

Оно и понятно, в монастыре было на что посмотреть. Самая уединенная обитель, основанная в конце шестнадцатого века «в воспоминание избавления России от нашествия крымских татар 1594 года при царе Феодоре Иоанновиче» и выросшая прямо в поле, окруженная огромными деревьями, изливающими свою тень на ее стены и башни, вид имела весьма пленительный. Впечатление пустынного жительства усиливало древнее кладбище со множеством гробниц, украшенных гербами, мрамором и бронзою.

На нем практически покоился весь высший московский свет!

В мерцающей полутьме с чугунными крестами, бронзовыми чашами, похожими на раскрывшиеся бутоны роз, с печальными ангелами со сложенными крыльями, мраморными фигурками женщин, склоненными над урнами с цветами, и бесчисленными барельефами Кити ориентировалась довольно живо и вполне определенно.

«Не раз, верно, бывала здесь», – отметил про себя Артур.

Они прошли мимо могилы бунтаря и непризнанного гения Чаадаева со скромным памятником с надписью:

Кончил жизнь 1856 года 14 апреля.

Миновали приметную пирамиду из камня над могилой печально знаменитой Салтычихи, осужденной за истязания своих крепостных и дворовых людей, и подошли к памятнику воина-гренадера. Года и числа кончины на нем не было. Оно и верно: когда время погружается в бездну вечности, какое кому дело до годов и чисел! Зато был славный памятник из кивера, дубового венка и бронзовой шпаги. Рядом стоял небольшой столик и лавочка, за которыми можно было отдохнуть, предаться воспоминаниям и помянуть лихого воина.

–  Здесь лежит мой прадед, – сказала Кити и остановилась возле памятника. Затем, оглядевшись по сторонам, присела возле кивера: – Помоги мне.

Она наклонила кивер – Артур поддержал его, – засунула руку внутрь и достала пухлую папку. Затем гренадерский кивер был поставлен на место, а Вронская и маркиз уселись за столик, смахнув с лавочки пожелтелые листья.

–  Ты хотел взглянуть на документы? Смотри, – произнесла Кити, подперев ладошкой подбородок.