Анна Владимирская - Предчувствие смерти

— Ребята, — сказал Андрей умоляюще, — вы меня не разыгрываете? Все это было на самом деле?

— Иес! — хором ответили Ольга и Кирилл.

— Так это же потрясающе, у тебя гениальные способности! Просто Божий дар! — Андрей от полноты чувств схватил Веру за руку и в порыве восторга поцеловал ее в губы. Вера улыбнулась. Дочь с зятем зааплодировали.

— Вовсе никакой не дар. Это скорее Божье наказание, мои предвидения, — покачала головой Вера. Она снова усадила взбудораженного Двинятина рядом с собой и принялась объяснять: — Представьте себе, что вы спите и вам снится что-то плохое. Что-то настолько ужасное, что нет сил это терпеть, словно душа погружается в кромешный ад. Внезапно вы просыпаетесь, и наступает освобождение. Все вокруг хорошо, а сон — это неправда, какие-то страхи подсознания. Вы чувствуете колоссальное облегчение, так? И вы можете рассказать окружающим свой сон. Вам скажут, что все это ерунда, и вы забудете свой ужас, на этом все для вас закончится. Но часть из ваших снов почему-то сбывается. Вы можете не запоминать и не фиксировать, какие сны вам снятся. Однако это бывает со всеми. У меня все происходит совсем по-другому. Какая-то деталь, предмет, случайный разговор, все что угодно рождает вдруг в моей голове странные картины. Иногда они внятные и связные. Но чаще я ничего не понимаю. Это такое ощущение, словно у тебя совсем нет кожи, как будто ты чувствуешь во сто, в тысячу раз острее, чем обычный, средний человек. И происходит это не во сне, а наяву. Иногда мои предчувствия точно адресованы. Как тогда, в случае с бизнесменом. В его кабинете на столе стоял перекидной календарь, и на одной из страниц был вид ночного Нью-Йорка. А рядом, на следующей странице, была месячная сентябрьская сетка. Я посмотрела и увидела, что одиннадцатое число обведено черным жирным контуром. Хотя на самом деле никакого контура там не было.

— И ты поняла, что одиннадцатое число опасно?

— Да.

— Но как ты связала это с Америкой?

— Я же говорю: рядом, на соседней странице, был ночной нью-йоркский пейзаж. Отдельно эти картинки могли ничего не значить. Но поскольку они находились рядом, я тогда почувствовала что-то похожее на начало гриппа. Головная боль, температура и вообще нехорошо. По опыту я знаю, это состояние — предвестие беды.

— И ты предупредила этого предпринимателя, чтоб он не ехал?

— Именно.

— А если б он принял тебя за городскую сумасшедшую?

— Ну и что? Он, наверное, так и подумал.

— Но он ведь хотел насолить твоей подруге, если я пра-вильно понял?

— Да, он мог сильно подпортить Любе жизнь.

— И ты, тем не менее, решила отвести от него беду? Ты, по сути, пыталась спасти ему жизнь?

— Но ведь не спасла! Он же мне не поверил.

— Странно. Ты врага предупреждала об опасности?

— Что же тут странного, Андрюша? Я ведь врач. И ты тоже доктор, только ты лечишь братьев наших меньших, но должен понимать такие веши. Если твои пациенты тебя кусают или царапают, ты ведь все равно их лечишь. Или нет?

— Все равно, ты удивительная женщина.

Вера провела привычным жестом по своему лицу, словно снимала лесную паутинку.

— Мам-Вера! Мы уже накрыли царский ужин. — Кирилл перебросил через согнутый локоть белое вафельное полотенце.

— Какая красота! — потерла ладони проголодавшаяся мать семейства.

— Ты налегай на еду, налегай! Тебе силы понадобятся, чтоб нам все рассказать про этого маньяка Феофанова, — командовала Ольга.

На столике лежала льняная салфетка, которую Вера всегда стелила, когда приходилось есть в полевых условиях. На ней в прозрачных пластмассовых судках расположились: отварная картошка, утомленная сливочным маслом и густо посыпанная укропом; огромные алые помидоры и сладкий желтый перец, кусочки дыни, а также завернутая в фольгу, но уже нарезанная порционными кусками курица-гриль. Вся эта снедь ласкала глаз, щекотала ноздри вкусными ароматами и сладко томила желудок. Компания принялась за еду с таким энтузиазмом, словно постилась несколько суток. Поездной зверский аппетит дал себя знать.

— Когда вы все это богатство успели сварганить? — изумился Андрей.

— Пока вы с мамой ездили к Кадмию, — гордо ответила Ольга. И добавила, как само собой разумеющееся: — Мама ведь сказала, чтоб Кира взял билеты на сегодня на вечерний дилижанс, не ехать же нам голодными. Пока он метнулся диким кабанчиком на вокзал за билетами, я сочинила весь этот натюрморт. Вкусно?

— Выше всяких похвал! Это получше ресторана будет, — вытирая усы салфеткой, сказал Андрей.

— Моя школа! — гордо вскинул голову ее молодой супруг.

— И мои университеты! — развеселилась Вера.

— В общем, наш кулинарный техникум! — улыбалась довольная Оля, видя, с какой скоростью и, главное, с каким аппетитом исчезает приготовленная ею еда.

Когда с едой было покончено, мужчины выкурили свои законные сигареты, а Пай (после того как выклянчил у Веры самые лакомые куски курицы) получил свою обязательную мисочку мяса с «Геркулесом», все расселись по местам и Вера продолжила свой рассказ.

— После гибели нашей квартирной хозяйки меня не покидала странная мысль, что это как-то связано с нами. В частности со мной. Дальнейшие события подтвердили догадку. Не остановись мы у нее, она, возможно, осталась бы жива.

— Ты что, хочешь сказать, что мы виноваты в ее смерти?! — Личико Оли покраснело, на глаза навернулись слезы.

— Олененок! Ты слишком прямолинейно восприняла ход моих рассуждений. Трагедия все равно случилась бы рано или поздно, просто мы ее ускорили. — Вера отки-нула голову и сидела задумавшись.

— Все-таки паскудная штука жизнь, — подал голос Кирилл, тоже остро воспринявший Верины слова. — Какой смысл суетиться, если в любую секунду любая случайность может это все прервать?!

На несколько минут вся компания замолчала, прислушиваясь к своим воспоминаниям об отпуске. А может быть, к перестуку колес. Андрей смотрел на Веру, любуясь ею и остро чувствуя, как не хочется расставаться. «А действительно, был ли смысл в этой любви, если разлука неизбежна?» — подумал он.

Вера посмотрела ему в глаза и сказала:

— Смысл суетиться есть.

— Мама, — серьезно сказала Оля. — Ты только не смейся. Но все-таки… В чем смысл жизни?

— Ты что, серьезно?

Оля не ответила. Вера заглянула в глаза остальным и увидела, что они действительно хотят услышать ее версию. Как дети, честное слово… Ну что ж, пусть услышат.

— А если так: у жизни много смыслов, а у смысла много жизней. Биологически смысл жизни в том, чтобы жить, продолжиться. Стремление живой материи как можно дольше не становиться неживой. Индивидуально у каждого свой смысл, на своем уровне, в разном возрасте разный. Удовлетворять свой интерес к миру, вызывать интерес мира к себе. Получить полной мерой удовольствий и страданий. Рисковать, щекотать нервы — чтобы чувствовать: «я живу». Узнать свои способности — в чем они, возможности — есть ли у них предел. Нащупать, в чем твое предназначение. Диалог с судьбой путем поступков. Пытаться осчастливить все человечество или одного близкого человека? Или копить состояние? Или выразить свое поколение через какое-нибудь творчество? Или все это вместе плюс собственный вариант? Можно сказать и так, что тут процесс интереснее результата, то есть смысл жизни в его поиске. Иногда это называется поиск цели.

— Подожди, — сказал Андрей. — Ты очень здорово, хотя слишком объективно и осторожно все объясняешь. А если жизнь не получается, какой в ней смысл? Тогда что делать?

Вера поудобнее устроилась на полке, привычно опустила руку на выпуклый гладкий лоб Пая и сказала:

— Играть. Жизнь — игра, учи правила и играй. Как в преферанс, как в рулетку, — с тем же азартом, почему бы и нет? Все играют, даже если они об этом не догадываются. Помните известную эпитафию философа Сковороды, которую он сам себе придумал? «Мир ловил меня, но не поймал». Почему-то все понимают это как то, что жизнь его давила, мяла, порабощала — а он не подчинился, остался самим собой. Возможно. Но это может значить и другое. Ты пришел в мир, и мир пришел в тебя. Вы друг друга не выбирали, так что ж теперь? Как лучше, интереснее скоротать время? Играть, конечно. Мир и философ играли в догонялки, а когда время игры закончилось — разошлись, довольные друг другом. Вот так-то, мои любопытные. Игра — это не репетиция жизни, как пишут в умных книгах. Это и есть сама жизнь. И не нужно слишком серьезно к ней относиться.

— Надо знать меру, — провозгласили хором Вера и Андрей, переглянулись и расхохотались. Молодежь мгновенно присоединилась. Пай, удивившись в первую секунду, радостно запрыгал, норовя лизнуть кого-нибудь в нос, заметался по тесному пространству купе и залаял своим басовитым голосом.

Поезд все стучал, увозил их все дальше от Феодосии, и неприятная история становилась все бледнее, казалась не такой страшной и настоящей.