Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой

Но и тут Катя ему не поверила, хотя вслух произнесла:

– Хорошо, запишите этот адрес.

Гаишник записал все в свой блокнот, понимающе кивнув.

Катя оставила его с Прохоровым, а сама пошла на пост ДПС. Телефон прямой связи – ярко-желтый – стоял на столе.

«Чалов и наши разыскивают его сестру Наталью по ее московскому адресу, которого я не знаю... Позвонить Чалову прямо сейчас? Но я еще не разобралась, я должна сама сначала разобраться... Все равно он там не может все бросить и примчаться, так что это для него только лишняя головная боль. Но адреса надо проверить, может, у этих Прохоровых не одна квартира в Ясногорске... А я понятия не имею, где этот чертов шестой микрорайон, я поеду по его указке... И окажется это совсем не тот адрес, что он назвал гаишнику...»

Катя колебалась лишь секунду, потом сняла трубку «Коралла» и через дежурную часть ГУВД связалась с дежурной частью управления миграционной службы, попросив к телефону сотрудника паспортного стола.

– Здравствуйте, оперативное сопровождение уголовного дела № ... Мне надо срочно проверить адрес, – она продиктовала, – и паспортные и все, какие есть, адресные данные по информационной базе на Прохорова Дениса Михайловича и Литте, или Прохорову, – это одно лицо – Наталью Михайловну. Год рождения могу назвать лишь приблизительно, потому что у меня нет под рукой сейчас уголовного дела.

– Это займет время, мы вам перезвоним, оставьте свои контактные телефоны, – ответили в УФМС.

Когда Катя вернулась к машине, гаишник и доктор Прохоров беседовали о «здоровье» – сломанной в аварии ноге гаишника, самочувствии и «ломоте к погоде». Мирно и тихо... Гаишнику, судя по его лицу, чудна и малоприятна была роль сторожа при докторе, который когда-то столь удачно, несмотря на свою молодость, сделал ему операцию. Но в связи с убийствами в районе действовал план «Сирена», и тут уж ничего не попишешь, приходилось строго исполнять служебную инструкцию, несмотря ни на какие личные симпатии.

Но их негромкие голоса...

Выражение их лиц...

Катя внезапно ощутила, что та острая тревога, тот азарт и ужас... да, да, именно ужас, который она испытала там, на дороге... тают, сходят на нет...

Надо во всем спокойно разобраться. Не пороть горячку, подумала она. И всегда помнить, что... это не единственные подозреваемые. Гермес ведь сбежал. И Чалов об этой важной новости еще тоже ничего не знает.

Прохоров указал маршрут правильно – весь путь Катя судорожно следила за номерами домов и названиями улиц. Смотреть на дорогу, на светофоры, на то и дело устремляющихся через проезжую часть «на ту сторону» полоумных пешеходов, уворачиваться от автобусов и маршруток на рыночной площади, нырять в кривые переулки и при этом крутить-вертеть головой туда-сюда, отыскивая эти чертовы таблички с номерами и названиями на углах... И все это, когда рядом – подозреваемый в убийствах...

Дом оказался «хрущобой»-пятиэтажкой с тенистым, засаженным тополями двором.

– Вы тут и тогда жили? – спросила Катя, глядя на номер дома. Нет, не вспомнить сейчас точно, какой там адрес указывался в уголовном деле у Прохорова-старшего...

– Это бабушкина квартира, мне досталась по наследству. А нашу мы с сестрой продали несколько лет назад. Наташа купила «однушку» в Москве, это уже после развода, когда она вернулась...

– Из Эстонии?

– А вы и это знаете? – он устало усмехнулся. – Вот мой подъезд, на третий этаж, прошу.

– Вперед идите, доктор. И вы так просто отдали ей вашу общую квартиру, то есть... общие деньги?

– Она всегда хотела жить в Москве, а я... я работаю и живу здесь.

Катя, поднимаясь по лестнице, смотрела на его широкую спину: «Будут стоять насмерть друг за друга... брат и сестра... Если это правда, что он сказал вот сейчас, если они даже в денежных квартирных вопросах такие... То встанут плечом к плечу в глухой обороне. Как пробить в ней брешь? Ведь тогда, давно, наши все же сумели... Прохоров сдал старшего брата, но тот урок, тот разговор с оперативниками, тот обман... да, да, это был фактически обман с их стороны... грамотно, профессионально проведенная беседа с несовершеннолетним свидетелем, и мальчишка раскололся, рассказал... Но, видно, запомнил тот жестокий урок на всю жизнь, и вот теперь...»

– Пришли, – доктор Прохоров достал ключи из кармана пиджака.

– Вы же сказали, там ваша сестра.

– Она там.

Катя ощутила, как по спине ее пробежал холодок. А что, если... там труп... Что, если он прикончил сестру как лишнего свидетеля и теперь таким простецким тоном (а как еще выражаются маньяки? Маньяки-мстители, отягощенные давним детским, отроческим чувством вины за предательство брата) заманивает и ее в свое логово...

– Наташа, это я. Ты как?

Морок рассеялся. Катя увидела Наталью Литте. Перчик живая и невредимая стояла на нетвердых ногах, подпирая дверной косяк кухни, и смотрела на них.

– Это что за девка с тобой?

Катя ощутила резкий запах алкоголя. Пьяная? Она пьяная?!

– Капитан Петровская, ГУВД Московской области. Мы с вами уже встречались в прокуратуре. – Катя разглядывала ее: в джинсах, в застиранной мужской футболке, босая, с растрепанными волосами и без косметики, эта девушка все равно хороша собой... Даже пьяная... И это сходство с Мэрилин, которого она, видно, так добивалась, сейчас, в этих дешевых тряпках, еще резче, еще сильнее.

– А, – Перчик прищурилась, тоже рассматривая Катю. – Явились... Ну что ж, берите меня, арестовывайте... Вот она я, перед вами. Я так и думала, что этим кончится, когда узнаете мою девичью фамилию... Вся наша семья... всегда была... под колпаком... Сначала Виталька... как это называется... к-козлы... козлы отпущения... вечные и бессменные... Ну что же ты стоишь, пялишься на меня? Вот она я, перед тобой, бери, арестовывай меня!

– За что вас арестовывать? – спросила Катя.

– Ну вы же уже нашли его.

– Кого?

– Того старого борова-адвоката в его долбаной тачке!

«Все, – подумала Катя. – Она созналась. Мне, только что, в присутствии брата. Она созналась в убийстве адвоката. Или... или нет? Это признание или...»

Рука сама собой потянулась к сумке, к телефону, вот теперь настал момент звонить следователю Чалову. Момент наивысшего напряжения и триумфа и вместе с тем возможность попросить совета, что делать дальше... Но Катя опустила руку. Что-то в лице Натальи Литте – Прохоровой – Перчика заставило ее сделать это.

Столько боли в глазах, столько отчаяния... Какая-то полная безнадежность сквозь пьяные слезы...

Чувство вины... Катя ощутила его, наткнувшись на этот отчаянный взгляд. Чувство вины... она ведь всего несколько минут назад примеряла это самое чувство к доктору Прохорову. И вот внезапно сама, не желая того, ощутила, как... Ведь тот случай с их братом Виталием не был даже судебной ошибкой. То был самый подлый и жестокий сговор всех участников уголовного процесса... И все это прикрыл приговор, вынесенный от имени государства и закона, приговор несправедливый и ложный... И она, Катя, вот сейчас, через столько лет, это знала. Нельзя испытывать чувство вины за чужие преступления? Оказывается, можно – против своей воли, вопреки логике. Чувство вины и стыда... и боязнь новой роковой ошибки...

– Слушайте, надо поговорить и во всем разобраться, – тихо сказала Катя. – С вами можно нормально поговорить, по-человечески, а?

– А разве вы это умеете? – спросила девушка.

– Я умею.

– Что-то я не заметила там, в прокуратуре.

– Я попробую.

– А вам это нужно? Вы же приехали нас с братом... меня арестовать.

– Мне это нужно так же, как и вам.

– Она все знает о том деле, – сказал доктор Прохоров сестре. – Они подняли то дело из архива и поняли, что Виталий не убивал.

Перчик повернулась и поплелась в комнату, Катя последовала за ней. Уже не заботясь о том, что здоровяк-доктор шел сзади. Она слышала его дыхание.

– Что произошло у вас с адвокатом Ведищевым? – спросила Катя. – Вы встретились с ним в японском ресторане, это зафиксировано на пленках камер.

– Он меня снял... то есть пытался снять... то есть снял, как дешевку. – Перчик села на пол, скрестив ноги. Вышло так, что она смотрела на Катю снизу вверх. – Даже не узнал меня...

– А вы с ним были раньше знакомы?

– Валька Гаврилов мне его как-то показал на одном приеме... важный такой прием... все такие надутые... И они тоже – Валька, адвокат... Он же ему был обязан по гроб жизни.

– Вам известно о той роли, которую сыграл адвокат Ведищев в том уголовном деле против вашего брата?

– Конечно... Он же нашей матери звонил, даже деньги предлагал, когда Витальку посадили... еще на предварительном следствии, до приговора... Я хоть и девчонкой была, а помню... такое не забывается.

– Вы, значит, знали их всех – всех свидетелей... Они все мертвы, их убили. – Катя глянула на доктора Прохорова: а ты что молчишь, здоровяк? Что воды в рот набрал? – Полину Каротееву – ту прямо в больнице, в отделении, которым ваш брат заведует. А адвоката убили в момент вашей встречи с ним. Неужели случайной встречи?