Владимир Колычев - Бедовый месяц

– В этом кресле сидела девушка Рая. Эту девушку обвинили в том, что она отравила моего друга Портнова. Его убила ты, а пострадала за тебя Рая. Она тоже погибла. Из-за тебя.

Но Юля как будто не слышала его.

– Ты изнасиловал мою маму.

– Неправда. Твоя мама сама захотела. Она попросила, мы не отказались.

– Ты изнасиловал меня.

– Нет, я к тебе даже не прикоснулся.

– У тебя была банда. И у тебя были члены этой банды. И Шагаев был твоим членом.

Юля даже не думала смеяться над своей вольной, а может, и невольной шуткой. Зато Аркадий схватился за живот, хотя не издал при этом ни звука. Надо же, Шагай был его членом… Ну да, тогда получается, он и обидел юную Маевскую.

– Шагаева похоронили без члена, – стараясь сдержать улыбку, сказал он.

– Я очень этому рада.

И Юля не улыбнулась, но при этом она не делала над собой усилий. Во всяком случае, он этого не заметил.

– А я рад, что ты у меня в руках. Все, добегалась ты, девочка.

– Значит, так тому и быть.

– Ты убила моих друзей.

– Я наказала ублюдков. И очень жаль, что я не наказала тебя.

– Уже не сможешь.

– Я знаю.

– А вдруг представится случай?

– Не представится. Я знаю, что ты со мной сделаешь.

– И не боишься?

– Боюсь. Но я к этому готова.

Аркадий заглянул ей в глаза и поверил ей. Не было в ее взгляде жалости к себе, и желание жить совсем обескровлено, а потому и мертвое лицо. Она смотрела в какую-то невидимую преграду перед собой, сквозь которую видела свое будущее в той жизни, которая должна была наступить после смерти. И даже улыбалась кому-то, кто ждал ее за той чертой. Ну да, там же ее отец и мать…

– А как же Кирилл? – спросил он.

– А что Кирилл?

Это был первый случай, когда она посмотрела на него внимательно, с интересом, хотя и безжизненным взглядом.

– Ты его любишь?

– Очень.

– Врешь. Ты познакомилась с ним, чтобы выйти на меня.

– Я бы все равно на тебя вышла. Я все равно бы тебя убила. Через год, через два, через десять, я бы все равно тебя убила… А Кирилла я любила. Тебя ненавидела, а его любила. И сейчас люблю.

– Тогда тебе не повезло. Ты уйдешь за грань, а он останется здесь.

– Ничего, когда-нибудь мы с ним встретимся, – вздохнула она.

– А хочешь, я отправлю его вслед за тобой?

Юля промолчала. Действительно, нужно быть сволочью, чтобы желать смерти своему любимому.

– Вас поставят перед алтарем на колени, вы склоните головы, к вашим затылкам приставят пистолеты, и как только поп закончит отходную молитву, вас застрелят. Два выстрела прозвучат разом… Как тебе такой вариант? Мне, например, нравится, – самодовольно улыбнулся Авдеев.

– И ты об этом так спокойно говоришь? Что ж, тебе самому недолго осталось, – презрительно и с претензией на пророчество усмехнулась Юля.

– И что же со мной случится?

– Тебя сам Бог накажет.

– Да нет, не Бог. Меня накажет не Бог. Меня может наказать твой друг и учитель. Ты понимаешь, о ком я говорю?

– Понимаю.

– Ты должна сказать, где твой Кухаров… Если скажешь, где он, ты отправишься на тот свет в одной упряжке со своим Кириллом.

– А разве я должна этого хотеть?

– А разве нет?

– Ты псих. И я уверена, что медицина здесь бессильна. Тебя только могила исправит.

– Исправлять она будет тебя. И хорошо, если в могилу ты отправишься быстро. Гораздо хуже, если умирать ты будешь долго и мучительно… Ты должна была сгореть в своем доме, но ты не сгорела. Я думаю, ошибку можно исправить…

На какой-то миг Аркадию вдруг показалось, будто он сам попал в охваченный пламенем дом – так сильно распалился и полыхал жаром взгляд Маевской. Кажется, он смог вывести девчонку из себя. Теперь он знал, как выглядит она в приступе безумия.

Юля смотрела на него с дикой ненавистью. Она рвалась к нему, не замечая, что грубый обруч врезается в шею. Сначала она шипела, потом зарычала. Казалось, дай ей волю, она зубами вцепится в горло.

Красивая она девочка, есть в ней нечто такое особенное, от чего мужчины теряют покой. Юля нравилась Аркадию и раньше, а сейчас она целиком в его руках. И была у него мысль воспользоваться этим своим положением, но сейчас от этого желания не осталось вдруг следа. Это же не человек, это львица какая-то разъяренная. Даже сейчас, связанная по рукам и ногам, она казалась ему опасной. Хотя и не жалел, что разбудил в ней бешеного зверя.

– Убей меня! Убей меня прямо сейчас! Если ты меня не убьешь, то я сама тебя убью! – в приступе безумия кричала она. – Я не знаю, как я это сделаю, но я тебя убью, мразь!..

Аркадий влепил ей пощечину. Обычно это сбивает градус истерики, но с Юлей это не сработало. Она с такой ненавистью глянула на него, что ему снова стало не по себе.

К тому же он вдруг вспомнил, что поздно уже, пора спать.

– Не убьешь, – не глядя ей в глаза, сказал он. – Мощи не хватит… И я тебя убивать не стану. Пока не стану… А может, и не буду тебя убивать. Если скажешь, где Кухаров.

– Если бы знала, не сказала.

– Врешь.

– Не вру.

– Ладно, завтра поговорим.

Аркадий не уходил из подвала гостевого дома до тех пор, пока Юлю не заперли в комнате, оборудованной под камеру, но с комфортом гостиничного номера. Окон там нет, двери надежные, и не выбраться Юле из этой «хаты», пусть она даже будет реинкарнацией самого Гудини.

В такой же примерно камере находился сейчас и Кирилл. Аркадий хотел поговорить и с ним, но решил отложить встречу с ним до завтра. Он действительно очень устал. Как электрошокер выпускает в человека мощный сгусток энергии, так и Юля разрядила в него ураган ненависти, и это не могло пройти бесследно.

Он вернулся в свой дом, в спальню, где ждала его Марина.

Закинула она как-то раз идею спать раздельно, дескать, у аристократов так принято. И он пошел у нее на поводу. Оставлял ее в своей комнате, а сам отправлялся спать к элитным проституткам, которых для него тогда привозили. Она попыталась возмутиться, а он ей популярно объяснил, что в королевских домах средневековой Европы так было принято – королева спит одна, а король – с фаворитками. Марина все поняла, забрала свои слова обратно.

Пытается она иметь свое мнение, но не получается у нее это. Потому что чувствует свою слабость перед ним. Ведь одно его слово, и она останется за бортом жизни.

Марина уже спала, но сквозь сон почувствовала его, повернулась к нему, обняла. На ней только короткий, открытый снизу пеньюар, а тело красивое, упругое, возбуждающее, и Аркадий вдруг ощутил прилив мужской силы. Такое с ним случалось все реже, и раз уж он поймал волну, то не стоит отказывать себе в удовольствии.

Он не стал будить Марину, просто навалился на нее и сделал свое дело. А она даже глаза не открыла.

– Ты же притворяешься, что спишь, – грубо сказал он.

Но Марина не отреагировала на его слова.

– Я же тебя, считай, изнасиловал. А ты молчишь. Как будто ничего не было… Если тебя реально изнасиловать, ты же молчать будешь, – презрительно усмехнулся он.

А Юля Маевская не стала молчать. Она отомстила и за себя, и за изнасилованную мать. Может, она и сумасшедшая, но все равно заслуживает уважения. А Марина – это так, амеба, хотя и не бесформенная, а очень даже с фигурой. Но все равно амеба…

Может, послать Марину к черту и взять к себе в сожительство Юлю?.. Но не захочет она с ним жить. А если согласится, то с вероломным умыслом. Чтобы затем убить его…

Да и не может он позволить себе такую роскошь, как жить с женщиной, которая убила его друзей… К тому же Юля жена Кирилла…

Нет, нет, с Юлей надо кончать. И чем скорей, тем лучше. Завтра ей вколют сыворотку правды, она расскажет все про Кухарова, и ее растворят в серной кислоте…

Аркадий уже засыпал, когда в дверь постучали. Это был тихий, скребущийся стук. Видно, что-то серьезное случилось, если порученец позволил себе побеспокоить своего босса. Нет, это не тревога, бомбы на голову не посыплются, поэтому Аркадий мог проигнорировать этот сигнал. И все-таки он откликнулся.

Порученец смотрел на него с явным испугом. Значит, ничего такого страшного не произошло. Ничего такого, а босса он все-таки побеспокоил, потому и колотится.

– Аркадий Васильевич, не знаю, как сказать… В общем, Татьяна звонила, сказала, если вы не ответите, она выбросится из окна.

Аркадий долго и зло смотрел на Вадика. Действительно, ничего страшного не произошло, просто порученец не хотел, чтобы самоубийство Татьяны грехом легло на его совесть. Как будто не знал он, что таких грехов у босса неподъемный вагон.

– Пусть выбрасывается.

Он не стал ругать порученца, но кулак под нос ему сунул. Закрыл за ним дверь, подошел к постели, но вернулся, позвал Вадика:

– Позвони этой долбанутой и скажи, что я ей завтра позвоню.

Что-то расхотелось ему брать на душу еще один грех. Как ни крути, а с Татьяной он поступил по-скотски. Надо бы загладить свою вину перед ней. Может, денег ей подкинуть?..

Не хотел Кирилл этого разговора, боялся его. Лучше бы иголку под ноготь засунули, чем эти глаза напротив. Презрительно смотрел на него Авдеев, с осуждением.