Виктор Галданов - «Джамп» значит «Прыгай!»

Затем он проговорил:

– Извини, дорогая. Мне действительно очень жаль. – Слова его гулко звучали в тишине комнаты. – Я не имел права приходить сюда, но твоя квартирка мне показалась единственным местом, где можно отсидеться. Надеюсь, что за мной не было «хвоста».

Он выглянул в окно и задернул шторы. После выпитого на лице его вновь появилось немного красок.

– Все хорошо, Валера. Все в порядке.

Лена подошла к нему и уставилась на морщины под его глазами и странное подергивание тела.

– Но ты ранен? Поезд стукнул тебя, когда ты прыгнул… – Она замолкла, проклиная собственную глупость.

– Да, он задел меня и потому я пришел. Он задел меня вот здесь. – Он провел рукой по груди, но подозрения в глазах не было, только любопытство и боль. – А откуда ты знаешь про поезд?

– Моя рация настроена на милицейскую частоту. Ты же сам говорил, что встречаешься в районе «Электрозаводской».

– Ну…

– Оттуда они и передавали. – Как только она пришла в себя, солгать ей было пару пустяков. – Они передали, что человек, подозреваемый в двух убийствах, удрал, прыгнув перед поездом на станции Электрозаводской. Они описали его, и я решила, что это ты.

– Понятно. Они резво взяли старт.

Барский склонился над шкафчиком, словно не был уверен в своих ногах.

– Да, это был я, – устало проговорил он. – Мне пришлось заплатить за собственную глупость, за то, что не послушал тебя, и меня задело поездом. Ничего серьёзного, но, полагаю, пара рёбер сломана. Дай руку, хорошо? Благодарю.

Он дрожал, пока она помогала ему снять пальто и расстегнуть рубашку. Грудь у него была почти безволосая, очень белая, кроме одного места. Чуть ниже подмышки набухал большой кровоподтек.

– Тебе сломали два ребра. – В этот момент все мысли о Солдатове и работе покинули Лену, и она превратилась в медсестру, помогающую раненому мужчине, к которому она привязалась. Она ощупывала припухлость и сломанные кости. – И очень плохо сломали, Валерий. Я не составлю их и за сто лет. Надо как-то вызвать врача.

– Никаких врачей! У меня на это нет времени. – Барский взглянул на свои часы. – Смею сказать, что наш друг Цыпкин нашел бы врача, если бы я его об этом попросил, но времени нет. У меня назначена встреча и мне надо успеть на нее.

Он взял зажженную для него сигарету и глубоко затянулся. Когда он курил, лицо его, несмотря на выпитое, было того же цвета, что и дым.

Он продолжил:

– Нет, ты только постарайся и зафиксируй ребра. Не надо шедевров медицины, лишь бы это помогло мне продержаться несколько часов. После этого все уже не важно. Примерно через четыре часа я сделаю, что положено…

Лена сложила ватный тампон и развернула эластичный пластырь, который нашла в ящике. Вдруг работа потеряла для нее значение, все стало неважным, кроме этого человека и его израненного тела.

– И наша с тобой страна будет спасена от грядущих войн и кризисов. Эх, знать бы, что из всего этого выйдет в будущем…

Он ухмыльнулся и тут же вздрогнул от боли, когда она стала натягивать бандаж.

Когда он напрягся, она почувствовала, что ребра его встали на место. И вдруг у нее возникло желание к нему, хотя чего тут было желать – немолодой, бледный и разбитый, но все еще полный жизни, чертовски желающий жить человек. Каждая частица его – от легких ботинок до славянского лица с морщинками под глазами – говорила о его жизненной силе.

– Ну вот, это уже гораздо лучше, – проговорил Барский, наблюдая, как она булавками закрепляла бандаж. – Да, я и вправду чувствую себя совсем другим человеком. Это поддержит меня на некоторое время.

Он начал натягивать рубашку и вдруг остановился, с интересом поглядев на девушку.

– Помнишь, мы с тобой говорили про обстоятельства, которые управляют человеком. Так вот, я не знаю обстоятельств, которые могли бы мне помешать поцеловать тебя.

Он обнял Лену и прижал к себе. На некоторое время губы их слились в поцелуе.

– Вы пользуетесь своим служебным положением, – тихо сказала она.

– Сейчас я кто угодно, но ни в коем случае не твой начальник.

Еще один поцелуй, намного более долгий и сладостный вновь замагнетизировал их.

– Я не в состоянии вам сопротивляться, потому что боюсь сделать вам больно.

– Ну вот, хоть какая-то польза от ранений…

Они стояли, прижавшись к столу. Затем она села на стол, и его торс оказался между ее бедрами. Халат ее распахнулся, затем упал. Валерий взял в обе ладони ее груди, как в чашу, прижался к ним лицом, поцеловал. Лена откинулась на стол, ощутив лопатками его ледяную твердую поверхность, так сильно контрастирующую с теплом рук, ласкающих ее сверху. Эти же руки крепкие и надежные, подняли кверху ее бедра, раздвинули их. Затем она почувствовала боль и вскрикнула.

Ощутив препятствие, Валерий на секунду прекратил движение, но затем вновь возобновил его и не прекращал до конца, пока мощный импульс обоюдного наслаждения не пронизал их обоих от макушек до пят.

Затем Лена поднялась и они еще некоторое время постояли, обнявшись.

– Послушай, – прошептал он ей на ухо. – Мне показалось, что я… Что ты, вроде бы…

– Все было нормально, – ответила она и еще раз поцеловала.

– Но мне показалось, что я… был у тебя первым мужчиной.

– Ну, надеюсь, что не последним, – невозмутимо ответила она, отправляясь в ванную.

– И все-таки ты странная девушка, – заметил он, когда она вышла из ванной, уже одетая в платье, умеренно накрашенная и причесавшаяся.

– Я? Странная? В чем же ты видишь мою странность? – сказала она с искренним удивлением в голосе.

– Я уверен, что тебе попадались множество молодых лейтенантов, и вообще молодых людей…

– А я предпочла, чтобы первым был полковник? – Лена пожала плечами. – Знаешь, нас на курсе всегда учили, что в любом деле важен прежде результат. Если он достигнут, то жертвы были не напрасны.

– И ты полагаешь, что результат…

Барский не закончил, потому что Лена вновь поцеловала его и сказала:

– У меня были все шансы окончить жизнь старой девой: любимое занятие, омерзительная работа и все встреченные за жизнь мужчины – как один подонки. Разумеется, мне приходилось заниматься с ними сексом, но все они предпочитали извращенные виды. Так что к двадцати четырем я осталась биологически девственницей. Ты мне не дал засидеться в девах подольше. Так что теперь тебе придется нести за это ответственность.

– Вообще-то я женат, – пробурчал Барский, ощупывая плотную повязку на прессе.

– Об этом стоило бы вспомнить полчаса назад, – Лена гневно сверкнула глазами.

– Успокойся, еще сегодня у меня есть шансы, сделать свою жену вдовой.

– Ты твердо намерен нанести визит Корсовскому?

– Да. Без его признания картина будет неполной. У меня есть просьба: одолжи мне машину.

Лена без слова возражения протянула ему ключи.

– Белый «москвич» во дворе, на левом крыле вмятина. Осторожней его гони, двигатель форсированный. Ты не хочешь взять меня с собой?

– Там могут постреливать. – Валерий еще раз поцеловал ее в щеку.

– Тогда постарайся и это вот увесистое тело не подвергать особой опасности. Оно дорого мне как память об утраченной девственности.

Дверь захлопнулась за ним, как последняя страница в книге, и Лена осталась одна. Она долго смотрела на дверь, затем открыла трубку телефона и набрала несколько цифр.

«Москвичок» сорвался с места как ошпаренный, и Барский подумал, что специалисты родной Конторы все же умеют доводить шедевры отечественного серийного производства до ума. На «Формуле-1» этой машине, конечно, выступать было нельзя, однако на гонках в Лас-Вегасе она была бы не последней.

Он довольно быстро выехал из Москвы, но не слишком торопился, так как не хотел лишних бесед с сотрудниками ГИБДД. Впрочем в плотном потоке торопившихся из столицы автомобилей быстро ехать было и невозможно. Он прополз по Рублевке, но быстро проскочил совхозные угодья – однообразные домишки и дачные участочки, шашлычные, кафешки и заправочные станции. Проехав пару километров, он остановился у железнодорожного переезда, подождал пять минут и пополз снова. На всякий случай в кармане имелась довольно натурально выполненное удостоверение с его физиономией, где значилось, что предъявитель сего является действительным сотрудником Марьинского отдельного дивизиона инспекции дорожного движения.

И вот он наконец выбрался из густого потока покидающего столицу транспорта и прибавил скорость, переходя с пешеходной на восемьдесят в час. Этот битый «москвичок» был лучшей машиной, которая когда-либо у него была и он по-хорошему позавидовал Лене, вспоминая о своем задрипанном «жигуленке». Вероятно, этим своим новым сотрудникам его Контора неплохо платит. Намного больше, чем старикам.

Бандаж на ребрах держался хорошо и тупая боль в груди почти не беспокоила его. Если возникнет необходимость, он сможет действовать эффективно. Тем не менее действие спиртного начало исчезать, и во рту появился затхлый и странно металлический вкус. К тому же это был один из самых трудных в его жизни вечеров, и, если события пойдут не так как надо, он может оказаться последним, а ему нужна помощь. Он остановил машину у шашлычной и купил стакан водки.