Дэнни Кинг - Школа для негодяев

— Бежим! — крикнул я ребятам, подхватывая Крысу и волоча его к пылающим сходням.

Пробегая мимо Грегсона, я заметил, как он поднял голову, и, прежде чем ринуться в ночную тьму, с размаху двинул ботинком в зубы лже-директору.

Катер плясал на волнах, палуба была скользкой от дождя. Я с глухим звуком повалился на землю, при падении ударившись о борт, и оглянулся назад. Трамвай и Бочка вылезли из люка, задыхаясь от дыма. На обоих горела одежда — как минимум, в некоторых местах, но дождь скоро потушил пламя, и они потащили нас с Крысой к сходням.

— Где Четырехглазый? — вдруг вспомнил я.

Мы обернулись и увидели, как он стоит на верхней ступеньке и поливает жидким огнем поручни.

— Давай быстрее! — заорал я, не думая ни о чем другом, кроме бегства.

Очкарик швырнул пустую жестянку вниз и приготовился дать деру, когда неожиданно поскользнулся и упал лицом вниз.

— О-о-ох, — застонал он.

Мы хором начали понукать его, чтобы он вставал, но как бы ни драли глотки, Четырехглазый даже не шевелился.

Что стряслось с этим полоумным? Подвернул лодыжку? Разбил голень? Сломал палец? Позже мы непременно поцелуем больное место и постараемся чем-то помочь, но сейчас-то надо смываться! Поднимай свою чертову задницу, идиот!

Четырехглазый, однако, отказывался поднимать не только чертову задницу, но и вообще какую бы то ни было часть тела. Мы встали перед простым выбором: возвращаться за ним или бежать вчетвером.

Господи, вы даже не представляете, как сильно мне хотелось свалить, и все-таки сделать этого я не мог, хренов засранец только что нас спас. Я понял, что должен вытащить Очкарика любой ценой, а уж когда мы выберемся отсюда и окажемся в безопасности, я, блин, порву его на части.

— Найдите телефонную будку, — бросил я Трамваю и Крысе, — позвоните Рыжему. Звоните копам, звоните в ВВС, короче, звоните кому хотите, только приведите помощь.

Обоим приятелям идея понравилась. Они взлетели по сходням и растворились в темноте, а мы с Бочкой вновь вернулись на скользкую палубу.

— Вставай, ленивец очкатый? — рявкнул Бочка в ухо разлегшемуся товарищу, но как только мы попытались перевернуть его на спину, то сразу поняли, что дело не в лени и не в подвернутой лодыжке. Четырехглазого подстрелили.

Большое алое пятно растеклось по его груди, кровь капала на мокрые доски. От боли он завыл, как паровозный гудок. Мы с Бочкой в страхе отшатнулись, уронили Четырехглазого носом на очки и чуть-чуть не рыгнули за борт.

— Черт, что будем делать? — спросил Бочка.

Ответить я не успел. Люк рубки с шумом распахнулся, и мощная струя углекислоты свирепо обрушилась на поручни, гася пламя..

— Раз-два, взяли! — крикнул я.

Мы схватили Четырехглазого под мышки и потащили с катера. Подняться по узким сходням стоило больших трудов. Когда мы добрались до твердой земли, три дымящиеся фигуры уже карабкались вслед за нами.

— Не дай им уйти! — послышался голос Грегсона, и над нашими головами просвистело несколько пуль.

— Сюда! — взвизгнул я, пихая Бочку в гущу тьмы. Зная, куда побежали Трамвай с Крысой, мы рванулись в противоположную сторону, волоча на себе Четырехглазого и отчаянно вглядываясь в дождь в поисках убежища.

Мы прекрасно понимали, что с таким грузом далеко не уйдем, и что спасти нас может лишь дыра в заборе или неприметные заросли, в которых нам останется только трястись от страха и молиться. В любом случае мы срочно нуждались в укрытии.

Сквозь шум дождя донеслись голоса, приближающиеся сзади. Я поднатужился, каждую секунду ожидая, что пуля обожжет мне спину, и ускорил темп, пока от напряжения у меня не начало сводить ноги.

— Смотри! — Бочка показал вперед, на заброшенный ангар для подъемных кранов, как раз между нами и рекой.

На двери висел большой замок и табличка: «ОПАСНО. ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но одна из гофрированных панелей сбоку была пробита, и под ней зияла дыра, вполне достаточная по размерам, чтобы мы могли заползти внутрь.

Я протиснулся в дыру и втащил в нее Четырехглазого. Бочка, опровергая все законы физики, пролез вслед за нами. Мы прислонились к стене и затаили дыхание. Преследователи были уже здесь, однако их шаги стихли так же быстро, как и возникли. Через десять секунд воцарилась тишина, которую нарушал лишь стук дождевых капель по металлической крыше.

— Они ушли? — прошептал Бочка.

Я поднес палец к губам и пригрозил ему кулаком.

Мы простояли так еще минут пять, посылая Богу молитвы о спасении и многократно ручаясь жизнью наших родителей, пока этот залог не обесценился вконец и не стал дешевле бумаги, на которой были напечатаны их свидетельства о рождении.

Да, да, всю свою жизнь я шел против закона и плевал в сторону властей, но, представьте себе, в эту минуту не желал ничего иного — клянусь, ничего! — кроме как услышать вой полицейских сирен. Я бы отдал все на свете, лишь бы меня схватили, заковали в наручники и отконвоировали в Мидлсбро, где я бы жрал брюссельскую капусту, мылся в душе с педиками и на каждом шагу говорил «спасибо» и «пожалуйста», даже получив оплеуху или тумак. Я мечтал, чтобы меня спасли. Я просто хотел оказаться в безопасности. Просто хотел снова стать нормальным человеком.

Четырехглазый выглядел, мягко говоря, неважнецки, а если честно, совсем скверно. Он кашлял кровью и что-то сбивчиво бормотал. Мы стояли по обе стороны от него и пытались согреть. Я осмотрел его грудь и увидел, что пуля прошла сквозь ребра. Я прижал ладонью рану, а Бочка заткнул бедняге рот, и только таким образом нам удалось его утихомирить. Сперва я даже испугался, что мы придушили бедолагу, но проверка показала, что Четырехглазый дышит, и сердце его пока бьется. Сколько продлится это «пока», мы не знали.

— Как думаешь, он умрет? — шепнул мне Бочка.

Я пожал плечами, не отнимая ладони от раны. Черт знает, зачем я ее прижимал. Я ведь не желал товарищу ничего дурного, просто по телику так всегда делали, вот я и решил, что в этом, наверное, есть какая-то польза.

Мои нервы только-только ослабили бдительность и завершили вахту на сторожевой башне, как вдруг зловещий голос заставил их бегом подняться обратно на пост.

Я напряженно вслушивался и уловил его с той стороны, куда направился Грегсон. Громкость нарастала, и вскоре я уже мог различить слова.

— …где-то здесь. Прячутся, гады. Посмотри за той дверью.

Дверь в наш ангар затряслась, хотя и не так сильно, как мои поджилки, а потом вдруг все прекратилось.

— Заперто.

— Обойди сзади. Я проверю тут.

Я посмотрел на Бочку, и на его лице, как в зеркале, отразился мой страх. Мы вздрогнули, услышав, как шаги огибают ангар, и оттащили Четырехглазого в самый темный угол. Я укрыл его куском промасленного брезента, который валялся на полу, и принялся лихорадочно озираться в поисках убежища.

Потолок ангара состоял из перекрещивающихся балок и опор. Я глазами указал на него Бочке и под грохот сотрясаемой двери начал взбираться вверх.

Бочка проворно карабкался по лесам, но шум возле дыры заставил нас замереть на месте.

— Взгляни, что тут.

Я повис на стальной балке и в ужасе уставился вниз: тени маячившие снаружи, материализовались и начали протискиваться в дыру.

Из отверстия появились голова и руки Шарпея. Прежде чем двигаться дальше, он осмотрелся по сторонам. Шарпей не глянул только вверх — просто потому, что не мог, но я знал, что он засек нас сразу же, как очутился в ангаре. Чтобы достать нас, ему даже не требовалась лестница. А зачем? У него ведь был заряженный ствол.

В этот момент я сообразил, что не должен пускать его внутрь. Я отпустил балку, за которую цеплялся, рухнул на пол и схватил первое, что попалось под руку. Под руку мне попалась табличка с надписью «НЕ ВХОДИТЬ», и я познакомил ее с мозгами Шарпея, приложив всю силу, на которую был способен.

— Ар-р-р-р-гх! — взревел Шарпей, чья голова оказалась между стальной пластиной и бетонным полом. Ни дать ни взять сандвич.

— В чем дело? — снаружи спросил Грегсон.

— Вытащи меня, вытащи скорей, — прокаркал Шарпей, и я повторил процедуру с табличкой, дабы закрепить результат.

Мой противник отправился в глубокий нокаут. Я успел разглядеть, что во рту у него еще осталось несколько зубов; потом в боковой стене ангара возникли две здоровенных дыры, и я нырнул в укрытие.

В дыре показалась рожа Фодерингштайна. Перезарядив дробовик, он сообщил Грегсону, что нашел меня. Сразу после этого стену прострочила целая очередь маленьких отверстий, и помещение наполнилось дымом и свинцом. Прячась за массивным с виду генератором, я молил Большого Босса о спасении, хотя из-за всей этой пальбы он вряд ли мог меня услышать.

Когда громыхание прекратилось, я осторожно высунулся из-за генератора и увидел Грегсона, который стоял по эту сторону дыры и наводил пистолет на все подозрительные, по его мнению, углы.