Николас Николсон - Призрак Фаберже

Наконец Сиси решила обратиться к своей давней подруге, великой княгине Елизавете, настоятельнице Марфо-Мариинской обители. Она надеялась, что, будучи лицом духовным, Елизавета Федоровна пользуется уважением местных властей — ведь из всех членов царской семьи она единственная избежала ареста. Сиси сочла это хорошим знаком.

Впереди показалась белая ограда монастыря. Пройдя вдоль чисто выбеленной стены, Сиси подошла к воротам. На противоположной стороне улицы группа вооруженных людей прибивала к дверям особняка купца Дьякунина большой плакат, на котором было написано: «Это здание со всем, что в нем имеется, находится под охраной Московского совета депутатов. Семья Дьякуниных подлежит выселению. Да здравствует революция!»

Сиси внутренне содрогнулась, представив, какая судьба ждет их дворец на Мойке.

Она позвонила, в воротах открылось небольшое окошко, и женский голос испуганно произнес:

— Кто здесь?

Сиси прижалась к решетке.

— Гражданка Цецилия Озеровская. Мне нужно видеть матушку Елизавету.

Ворота приоткрылись, и Сиси проскользнула внутрь. Вместе с монахиней они закрыли тяжелые створки и наложили засов. Сиси улыбнулась хрупкой молодой женщине в сером монашеском одеянии.

— В этих стенах вы по-прежнему княгиня, ваше высочество. Я провожу вас к матушке Елизавете. Идите за мной, — сказала она, указывая рукой на узкую тропинку.

Внутри монастырь выглядел таким же опрятным, как и снаружи. Во дворе был разбит сад. Сиси заметила аккуратные цветочные клумбы с кустами роз и сирени, заботливо укрытыми на зиму. За садом расположились монастырские постройки в древнерусском стиле: церковь, больница для бедных, кельи для матушки и сестер. Казалось, этой обители не коснулась всеобщая сумятица тех дней, и сестры, находясь под защитой высоких стен, продолжали служить Богу и людям.

Сиси провели в приемную, где навстречу ей поднялась еще одна монахиня.

— Вот радость-то какую Бог послал, — приветливо сказала она, протягивая руки.

— Варвара Яковлева? — изумилась Сиси.

— Теперь сестра Варвара, — ответила та с улыбкой.

— Вот уж не думала, что ты последуешь за великой княгиней.

— Как же я могла оставить свою госпожу? Да и жизнь здесь такая чистая, светлая. Куда лучше, чем в миру. Особенно сейчас.

— Ты права, — сказала Сиси. — Если бы не семья, я и сама бы стала затворницей.

— Но мы здесь не затворяемся от мира. Сестры постоянно выходят в город, чтобы помогать бедным. Живем в ногу со временем.

Последнее утверждение прозвучало несколько странно в устах монашки, облаченной в серую рясу и укрывшейся за высокими монастырскими стенами. Почувствовав это, она слегка усмехнулась.

— Пойду сообщу матушке о вашем приходе.

Сестра Варвара повернулась, чтобы идти, но вдруг остановилась и, подойдя к Сиси, крепко обняла ее.

— Прощайте, Сиси. Благослови вас Господь. По глазам вижу, что вы собрались покинуть Россию. До вас уж многие приходили, чтобы попрощаться с матушкой.

Сиси опустила глаза. Улыбнувшись на прощание, сестра Варвара ушла.

Вскоре открылась дверь, и маленькая монахиня, встретившая Сиси у ворот, жестом пригласила ее следовать за ней.

Пройдя по коридору, Сиси вошла в кабинет с небесно-голубыми стенами.

Навстречу ей поднялась Елизавета Федоровна.

— Моя дорогая Сиси, — произнесла она, протягивая руки, чтобы обнять старую подругу.

По привычке присев в реверансе, Сиси обнялась с настоятельницей, от которой чудесно пахло жимолостью и жасмином.

— Больше никаких реверансов, гражданка, — с иронией сказала Елизавета. — Садитесь, дорогая. Сестра Елена, принесите нам, пожалуйста, чаю. Мы с княгиней немного побеседуем. До вечерней молитвы еще есть время. Сиси, расскажите, что привело вас в эти стены?

Взглянув на красивое, ничем не омраченное лицо великой княгини, Сиси почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она стала рассказывать о бесчинствах черни, насилии, бесконечных грабежах, забастовках и разрухе. Поведала об их побеге из Петербурга и вынужденном маскараде, и о том, что сейчас они ютятся в гостинице рядом с вокзалом.

Сестра Елена принесла чай. Великая княгиня внимательно слушала Сиси, время от времени кивая головой.

— Цецилия, Бог никогда не посылает нам больше того, что мы можем вынести, — наконец сказала она. — Что вы собираетесь делать?

— Я надеялась, что у вас хорошие отношения с властями, матушка.

— Будь это так, я бы употребила все свое влияние, чтобы помочь вам или любому другому, кто обращается ко мне за помощью. К сожалению, я всецело завишу от милости Божией и Московского совета. Никто из них пока не освободил меня от моих здешних обязанностей, но помощи я могу просить только у Бога. У вас есть деньги?

— Денег у нас достаточно и, кроме того, мы захватили кое-что из драгоценностей. Так что не пропадем. Но вот ваш монастырь… Я очень за вас беспокоюсь. Дело в том, что…

Цецилия вынула из сумочки красный бархатный футляр.

— После того как вашего мужа… после… — замялась она.

— После 1905 года, — мягко сказала великая княгиня.

— Да, после 1905 года, — повторила Сиси, довольная, что удалось избежать упоминания о зверском убийстве великого князя. — Приняв сан, вы подарили мне очень дорогое украшение. Теперь не время носить драгоценности и я бы хотела возвратить его вам — на нужды монастыря, если возникнут какие-то сложности.

— Нет-нет. И слышать не хочу. Эта брошь должна остаться у вас, это мой подарок. Мне самой ничего не нужно. — Великая княгиня помолчала. — Мы, слава Богу, пока ни в чем не нуждаемся. Если только… не произойдет что-нибудь ужасное. Скажите, вы ведь собираетесь уехать из России?

Сиси кивнула.

— Тогда я попрошу вас об одной услуге. Если со мной что-нибудь случится…

— Нет! — воскликнула Сиси, но сразу осеклась, увидев смиренное выражение лица настоятельницы.

— Если что-то случится со мной, или мы лишимся финансовой поддержки, или до вас дойдут сведения, что монастырь находится под угрозой, продайте эту брошь и найдите способ поддержать сестер. Если революция увенчается успехом и в России наступит рай, который нам сулят большевики, в этом не будет необходимости. Но мне кажется, нас ждут большие испытания. Дальше будет только хуже, — вздохнула Елизавета Федоровна, откинувшись на спинку кресла. — А сейчас, пожалуйста, возьмите и сохраните ее.

Сиси открыла потертый бархатный футляр. Внутри лежала брошь с огромным сапфиром в усыпанной бриллиантами оправе.

Взяв футляр, Елизавета Федоровна задумчиво посмотрела на брошь, которая столько лет принадлежала ей.

— Когда моя двоюродная бабушка, принцесса Гессен-Дармштадтская, выходила замуж за Александра II, он преподнес ей эту брошь в качестве свадебного подарка. После ее смерти брошь перешла к моему покойному мужу. Когда мы обручились, он подарил ее мне, сказав, что все повторяется и вот еще один Романов с любовью вручает этот дар своей гессенской принцессе.

При этом воспоминании лицо Елизаветы Федоровны озарилось нежной улыбкой, и она нежно погладила дорогую ей вещь.

— Когда я приняла постриг, то раздарила и продала все свои драгоценности, оставив только те, с которыми были связаны самые светлые воспоминания. Эта брошь — последнее, что связывало меня с суетным миром. Прошу вас, сохраните ее для меня. Если вся эта революция лопнет как мыльный пузырь и вы вернетесь в Россию, мне будет приятно сознавать, что эта вещь находится у друзей, которые знали меня еще ребенком. Но если…

Она замолчала.

— Какая чудесная история. Я всегда любила эту вещь больше других, — сказала Сиси. — Сапфир такой красивый и никак не меньше двадцати карат.

Великая княгиня смущенно улыбнулась.

— Нет, Сиси, это не сапфир. Разве вы не видите? Это голубой бриллиант. В нем тридцать два карата, и он практически не имеет цены.

Сиси с изумлением посмотрела на камень. Так вот какая это ценность! На него можно купить четыре таких дворца, как у них на Мойке. А она даже не подозревала об этом.

— Очень сожалею, что не могу вам помочь, — сказала Елизавета Федоровна, поднимаясь. — Но я буду молиться, чтобы вам не пришлось выполнить мою просьбу. Вечером сюда часто приходит охрана, чтобы удостовериться, что я не сбежала. Поэтому вам лучше уйти сейчас. Спасибо, что навестили меня. Мне пора готовиться к вечерней молитве, но мы с сестрой Еленой проводим вас до ворот.

Спрятав футляр в сумочку, Сиси вышла с настоятельницей в замерзший сад. Они молча пошли к воротам вслед за крошечной сестрой Еленой. Рядом с великой княгиней Сиси чувствовала себя в безопасности — такой мир и спокойствие излучала эта женщина.

— Прощайте, мой дорогой друг, — сказала Елизавета Федоровна, целуя Сиси. — Я буду молиться за ваш благополучный отъезд.