Евгений Сухов - Лихая шайка

– Мое почтение.

Силуянов неглубоко поклонился, взял Капитолинину руку, протянутую ему для поцелуя, и с некоторым налетом холодности коснулся ее губами. Капитолина огляделась. Именно так она и воображала себе дом Силуянова. Старинная, хотя и очень дорогая мебель. Все чинно и даже несколько чопорно. Света в гостиной было мало, несмотря на большое количество настенных подсвечников. На крышке роскошного концертного рояля в углу гостиной стоял поднос с бутылкой игристого «Аи» и двумя бокалами.

Сам Матвей Илларионович одет был фатовски, несмотря на весьма поздний час ее визита. На нем был черный фрак с глубоким вырезом на груди. Из-под цельнокроенного платка, окаймлявшего вырез, выглядывала тончайшего сукна белая рубашка. Невысокий стоячий воротничок венчал белый батистовый галстук, завязанный бабочкой.

– Так ли вы меня и не ждали? – Капитолина села за рояль и легко пробежала пальцами по клавишам.

– Мог ли я не ждать вас? Но после нашей последней встречи вы дали мне совершенно точно понять, что мое общество вам едва ли не противно. Теперь я совершенно теряюсь в догадках. Какова же может быть цель вашего визита?

Силуянов подошел к инструменту и встал напротив Вайсман.

– Не вижу смысла играть в кошки-мышки. – Капитолина резко оборвала игру и встала из-за инструмента. – Мне нужен Мартынов. Живой и невредимый. Завтра. На рассвете.

– Мартынов? – Силуянов удивленно вскинул брови. Отрывистые и колкие смешки его заполнили тишину залы.

– Но вы же понимаете, Капочка, что это невозможно. Решение уже принято. Завтра казнь. Столько людей вовлечено в этот сложный в своем роде случай…

– Не кривите душой, Матвей Илларионович, – решительно оборвала его Вайсман. – Для такого человека, как вы, нет ничего невозможного.

– Это как сказать, как сказать, – задумчиво пропел Силуянов.

Он прошелся по комнате, как бы о чем-то рассуждая. Затем опустился в кресло возле журнального столика.

Капитолина поднялась из-за инструмента и подошла к креслу. Положила Силуянову на плечи свои ладони. Холодность Матвея Илларионовича едва ли могла удивить Вайсман. Казнь действительно должна была состояться уже завтра. Приговор будет исполнен аккуратно, со всеми долженствующими случаю мерами предосторожности со стороны властей. Сомневаться в этом не приходилось. Полиция не оставит группировке ни одного шанса на спасение Мартынова. Единственный человек, который мог повлиять на исход дела, был Силуянов. Судьба ее сестры Лизы, а значит, и ее собственная теперь во многом зависела от этого человека. И Силуянов отлично знал это.

– Матвей Илларионович, давеча, когда мы с вами встречались, вы сказали, что многое можете. Так вот сейчас настал тот момент, когда я пришла к вам и прошу оказать для меня услугу.

– Я должен подумать, что можно сделать в этой ситуации, – протянул Силуянов. – Дело в том, что отменить приказ до начала казни никак уже не получится, и его смогут доставить разве что уже на эшафот…

– Так что же?! – вырвалось у Капитолины.

– Могу я полюбопытствовать, что именно заставляет столь шикарную женщину беспокоиться о каком-то оборванце?

– О, это совершенно не должно вас заботить. – Вайсман присела на подлокотник кресла подле Силуянова. – Я хочу шампанского. «Аи» – это мое любимое. Я вижу, наши вкусы во многом совпадают, Матвей Илларионович.

Пальцы Капитолины, как бы невзначай, коснулась шеи Силуянова. Она на несколько мгновений задержала подушечки на лоснящейся от вечерних кремов мягкой коже. Дыхание Матвея Илларионовича сбилось. Он резко повернулся к Капитолине, обхватил ее за бедра и притянул к себе, уткнувшись лицом в ее живот. Она не отстранилась.

– Ну так что же, Матвей Илларионович? Обещаете вы мне освободить Мартынова? – Капитолина продолжала нежно водить пальцами по шее Матвея Илларионовича.

– Я подумаю, что можно сделать, – невнятно пробормотал Силуянов.

Руки его в порыве страсти бесстыдно исследовали ее тело. Капитолина попыталась высвободиться из объятий мужчины.

– Зачем же, Капочка? – Матвей Илларионович еще крепче прижал ее к себе.

Наконец ей удалось ускользнуть от его рук.

– Капочка! – простонал Силуянов, не в силах больше совладать с собой.

Глаза его продолжали сладострастно скользить по фигуре женщины.

– Мне нужно ваше решительное «да», – произнесла Вайсман, отступая к роялю.

Он быстро встал и пошел за ней.

– Да. Да! Капочка! Да! Только не уходите, пожалуйста… Сейчас, – страстно прошипел Матвей Илларионович, подходя все ближе к Капитолине.

Она взяла с крышки рояля шампанское и передала бутылку Матвею Илларионовичу.

– Капочка! Может ли это прекрасное вино сравниться с вашим ароматом? Умоляю вас!

Силуянов, не глядя, разливал шампанское по бокалам.

– За нас с вами!

Капитолина подняла свой бокал и чокнулась с Матвеем Илларионовичем. Силуянов выпил залпом.

– Так что же? Вы сделаете для меня то, о чем я прошу? – Вайсман твердо посмотрела на своего визави.

– Да, да, тысячу раз да!

Силуянов вновь попытался приблизиться к Капитолине. Однако она решительно отступила так, что Матвей Илларионович успел лишь взять ее за руку.

– В таком случае, я стану вашей гостьей. Но завтра. – Она мягко отняла от него свою кисть и направилась к выходу.

К двенадцати часам на площади собралось столько народу, что пробиться хотя бы на расстояние двадцати метров к возведенному эшафоту не представлялось возможным. А прохожие все продолжали стекаться. Жандармы оцепили место вокруг возвышения, а когда до полудня оставалось чуть менее пяти минут, выстроили живой коридор от площади Восстания до Васильевского переулка. Именно с этой стороны и должна была появиться повозка с человеком, приговоренным к публичной казни. Народ шумел, волновался и теснил друг друга, стараясь продвинуться как можно дальше. Люди вытягивали шею, но разглядеть пока ничего не удавалось.

Евстафий с наклеенной рыжей бородой и с висящими на кончике носа темными круглыми очками остановил крытый экипаж у въезда в узкий Коломенский переулок. Благодаря небольшому возвышению площадь просматривалась с этого места как на ладони.

Лиза первой спрыгнула с подножки. Взглянула на эшафот и поспешно закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись в беззвучном рыдании. Евстафий соскочил с козел, приблизился к ней и осторожно обнял. Лиза тут же зарылась ему в грудь. После этого из экипажа выбрался Крестовый. Подал руку Капитолине. Старшая Вайсман была без перчаток, и Кешу поразило, насколько холодны были ее кисти. Шляпка с темной вуалью закрывала лицо Капитолины. Крестовый был в привычном черном пальто и низко надвинутом картузе. Воротник высоко поднят. Рука в правом кармане массировала рифленую рукоятку «нагана». Возможно, впервые в жизни Кеша заметно нервничал.

– Надо было все-таки взять с собой дюжины две храпов и отбить его силой, – сказал он.

– Ты видел, сколько жандармов? – Капитолина, не отрываясь смотрела в сторону эшафота.

На помост степенно поднялся палач в красной рубахе с засученными по локоть руками. Приложил ладонь ко лбу и из-под этого импровизированного козырька пристально всмотрелся в сторону Васильевского переулка. В отдалении уже раздавался дребезжащий и нарастающий с каждой секундой барабанный бой.

– Все равно, – упрямо буркнул Крестовый. – Ну понесли бы потери. Зато отбили бы. Чем хочешь, Капа, ручаюсь, отбили бы. А так…

– Все будет в порядке, – оборвала его старшая Вайсман, но ее голосу явно не доставало уверенности. Крестовый заметил это. – Я же, кажется, утром все объяснила. Статский советник обещался…

– Ты уверена, Капочка?

Лиза вынырнула у нее из-за спины. Рыдания душили ее, и на фоне общего гула, смешанного с барабанным боем, вопрос прозвучал слишком глухо и едва различимо. Но Капитолина расслышала его. Она резко обернулась и недовольно зыркнула на Евстафия.

– Я же сказала, чтобы она сидела в карете. Уведи ее.

– Я не хочу, – заупрямилась Лиза. – Я лучше тут, Капа.

– Тебе не стоит на это смотреть.

– Но ты же сказала, что все будет в порядке.

– Все равно не стоит. Я прошу тебя, Лиза, сядь в карету. Евстафий!

Короткопалый почти силой оттащил девушку назад, но заставить ее сесть в экипаж он так и не смог. Они вдвоем остались стоять возле подножки, и Евстафий по-прежнему обнимал Лизу за вздрагивающие плечи. У него и самого ком застрял в горле.

Барабанный бой нарастал. Из Васильевского переулка показалась процессия. В сторону площади мерным шагом приближались жандармы, сверкая на солнце блестящими пуговицами и вооружением. Впереди всех двигались четверо барабанщиков, старательно и усердно отбивая мелкую дробь. В хвосте процессии обозначилась черная телега с высокой скамейкой. На ней сидел один-единственный человек в грязном сером полупальто и с непокрытой головой. Он бессильно покачивался из стороны в сторону при каждом толчке. Телегу тащили две тощие гнедые лошадки, и с того места, где стояли Крестовый с Капитолиной, повозка казалась похожей на большой гроб. Перед глазами старшей из сестер Вайсман все помутилась, но она сумела взять себя в руки. Кеша еще сильнее сжал рукоятку «нагана». Для них обоих не составило труда узнать сидящего в повозке человека. Узнала его и Лиза. Девушка рванулась вперед, и Евстафию стоило огромных усилий удержать ее в своих объятиях. Лиза собиралась крикнуть, но ей своевременно закрыли рот ладонью. Она что было сил укусила Короткопалого за пальцы. Он стерпел. По запястью потекла тонкая струйка крови.