Эд Макбейн - Крах игрушечного королевства

Этта решила, что если это правда…

Если Бретт действительно был любовником Лэйни…

Если он до сих пор продолжает с ней встречаться…

То она его убьет.

Это решение пришло к ней мгновенно.

Она его убьет.

Она приняла это решение за какую-нибудь долю секунды.

Что может быть проще?

В штате Флорида для покупки и владения огнестрельным оружием лицензия не нужна. На борту «Игрушечки» хранился «кольт» сорок пятого калибра, и еще два пистолета Толанды держали дома: «вальтер П-38» в тумбочке у Бретта, и «кольт-кобра» двадцать второго калибра в тумбочке у Этты. Ее пистолет был заряжен. Обойма из шести пуль. Этта решила взять «кобру» с собой, и если окажется, что Бобби Диас сказал правду, застрелить мужа.

У нее не было ни малейших колебаний.

Это было совершенно твердое решение.

Если он ее обманывает, она его убьет.

Перед тем, как уйти из дома, Этта оделась соответствующим образом: черные обтягивающие брюки, черное трико, черные кроссовки «Найк». Еще она отыскала в чулане черный шелковый плащ, который надевала поверх длинного черного платья на Бал Снежинок во время последнего Рождества.

«До прошлого Рождества ваш муж был любовником Лэйни Камминс». В шкафу Этта отыскала мягкую фетровую шляпу с опущенными полями, которую с месяц назад купила в отделе уцененных вещей в магазине «Сент-Лаки».

Потом Этта заколола волосы, надела шляпу и плащ, пошла в спальню, которую делила с этим волокитой, и посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела, как привидение из оперы. Прикосновение к ореховым накладкам на рукояти «кобры» заставило Этту похолодеть. Пистолет легко лег ей в руку. Этта сунула пистолет в черную сумочку, положила туда же кассету, и повесила сумку на плечо. Перчатки. Не забыть про перчатки. Сюда нужны еще черные перчатки. Этта отыскала тонкие кожаные перчатки, которые купила год назад в Милане, и натянула их. Посмотрела в зеркало еще раз.

Да, так сойдет.

Ее черный с зеленым отливом «инфинити-джи-30» остановился на обочине, у выезда из клуба. Этте нравилось, как компания «Ниссан» называет этот цвет: «черный изумруд». Она выключила двигатель.

Часы на приборной доске показывали десять минут двенадцатого.

Ночью дороги были пусты, и Этта домчалась от дома до клуба за десять минут.

Ее машину в клубе знали. Этта не могла допустить, чтобы ее узнали и позже вспомнили, особенно если Бобби Диас сказал правду, и ей придется сейчас убить собственного мужа. Этта хотела показать Бретту кассету и спросить, почему он спрятал эту вещь от нее. Спросить, правда ли, что…

Это правда?

Правда?

Просто спросить его.

Этта оставила машину на обочине и нырнула в тень деревьев, растущих вдоль каменной стены — черная тень в ночи. Ее руки в плотных кожаных перчатках начали потеть. Пока Этта шла к автостоянке, черная кожаная сумка постукивала ее по бедру. Этта огляделась, не выходя их тени.

И увидела белую «гео».

«Гео» стояла в дальнем конце стоянки, под единственным фонарем.

Машина Лэйни.

А время — двадцать минут двенадцатого.

Этта горько кивнула собственным мыслям и решительно зашагала к яхте. На пристани было тихо. На яхте — тоже. Этта быстро поднялась по сходням, прошла мимо пустого кокпита и услышала, что снизу доносятся крики. Эти звуки невозможно было спутать ни с чем — женщина кричала в экстазе. «Возьми меня! Еще! Еще!» Это был голос Лэйни. Этте больше не о чем было спрашивать своего мужа. Все вопросы отпали.

Она убьет его.

Этта начала спускаться по трапу, когда снова услышала голоса.

Бретт напомнил Лэйни о кассете, которая теперь оказалась у него в руках. Он сказал, что эта кассета положит конец ее карьере. Он предложил Лэйни отозвать свой иск о нарушении авторских прав — а иначе весь детский мир узнает об этой кассете.

— Что ты такое говоришь, Бретт?

— Я говорю, чтобы ты отозвала иск, иначе я разошлю копии кассеты во все компании, торгующие игрушками.

— Что?

— А я думал, что у тебя все в порядке со слухом, Лэйни.

— Но пять минут назад…

— Да, но…

— Ты говорил, что все еще любишь меня!

— Я понимаю, Лэйни, но иск ты все-таки отзови.

— Ах ты сукин сын!

— Отзови иск, Лэйни.

Этта чуть не отказалась от своего решения. Если Бретт заманил Лэйни на яхту лишь за тем, чтобы пригрозить ей разоблачением…

Но в таком случае, почему он занимался с ней любовью?

И почему, в таком случае, он сказал, что все еще любит ее?

Этта слышала все гневные крики Лэйни. Та вопила, что теперь она ни за что не отзовет иск, что она пойдет в «Мэттел», в «Идеал», к черту на рога, только бы насолить ему — слышишь, ублюдок поганый?! Этта поняла, что Лэйни уже стоит у двери каюты. Прокричав напоследок что-то оскорбительное, Лэйни пулей вылетела наружу. Этта знала каждый уголок и каждый закоулок этой яхты. Она нырнула в соседний отсек, осторожно прикрыла за собой дверь и остановилась, прислушиваясь.

На ее наручных часах была половина двенадцатого.

По коридору простучали торопливые шаги. Человек бежал от салона к трапу. Этта слышала, как сходни заскрипели под весом Лэйни. Этта застыла, прислушиваясь — не донесется ли снаружи шум отъезжающей машины. Но ничего не было слышно. Ушла ли Лэйни? Уехала ли она на самом деле? Этта ждала.

Часы показали одиннадцать тридцать пять.

Наконец Этта открыла дверь.

Из каюты, расположенной в дальнем конце коридора, донесся шум льющейся воды — Бретт принимал душ. Ну ладно, она ему устроит «Психо», она его убьет прямо в этом гребаном душе. Этта запустила руку в сумочку, нащупала «кобру» и крепко сжала рукоять. Потом она двинулась вперед. Дверь каюты была открыта. Душ все еще шумел. Этта крадучись вошла в каюту. Она вполне серьезно намеревалась убить Бретта в душе. И тут Этта мимоходом взглянула на тумбочку Бретта. Ее взгляд зафиксировал все, что там лежало.

Он зафиксировал, сколько показывали стоящие на тумбочке электронные часы.

11:38.

Зафиксировал пустой черный виниловый футляр из-под кассеты.

«Шаловливые ручки».

Зафиксировал женский шарф, лежащий на одном из кресел.

Синий шарф с узором из маленьких красных якорьков.

И зафиксировал пистолет Бретта.

Внезапно все стало на свои места и сделалось пронзительно отчетливым.

Этта улыбнулась.

Совершенно искренне улыбнулась.

И спрятала «кобру» обратно в сумочку.

Часы на тумбочке показали 11:39.

Вода в душе прекратила литься.

Этта быстро шагнула к кровати и затянутой в перчатку рукой схватила сорокапятимиллиметровый «кольт». Дверь ванной открылась. Этта повернулась. Из одежды на Бретте было только полотенце, обернутое вокруг бедер. Его глаза удивленно расширились.

— Этта? — заговорил он. — Что?..

Первая пуля прошла мимо.

Вторая и третья вошли ему в лицо.

Электронные часы на тумбочке показывали 11:40.

Прежде, чем уйти с яхты, Этта вложила кассету в футляр, и поставила ее в шкаф, в первый ряд, среди других кассет в таких же футлярах. Пускай эту кассету найдут. Пусть ее свяжут с шарфом Лэйни и решат, что та приходила сюда, чтобы забрать у Бретта кассету. Пусть ее свяжут с этим убийством — подумала Этта и бросила «кольт» на кровать.

Она посмотрела на Бретта, который лежал на полу, истекая кровью.

Полотенце развернулось, и его пенис выглядел маленьким и сморщенным.

«Отлично», — подумала Этта и ушла с яхты.

Обратная дорога заняла у нее двенадцать минут.

Без пятнадцати двенадцать она была дома.

Этта переоделась.

В полночь она снова покинула дом.

В шестнадцать минут первого она подъехала к клубу.

Где и обнаружила тело мужа.

— Значит, она вам это все рассказала? — хмыкнул Фолгер.

— Да, — ответил я. — Иначе я не стал бы тащить ее сюда.

— Плохо, что она не захотела все это повторить, — сказал Скай.

— Очень плохо, — согласился я.

— Ну а чего вы хотите от нас, Мэттью?

— Снимите обвинение с моей клиентки…

— Это невозможно.

— …вплоть до завершения расследования в отношении Этты Толанд.

— Мы не можем этого сделать, — покачал головой Фолгер.

— Почему?

— Мы превратимся в общее посмешище, — сказал Скай.

— И что будет, если мы ничего не обнаружим? — спросил Фолгер.

— Этого не может быть! — возмутился я. — Выдайте ордер на обыск ее дома. Ночной сторож видел человека, одетого в черное…

— Она вполне может сейчас сжечь эту одежду, — сказал Скай.

— Проверьте ее телефонные счета. При предыдущей даче показаний Этта сказала, что звонила на яхту без пятнадцати двенадцать и приехала в клуб в шестнадцать минут первого. Если вместо этого окажется, что она звонила…

— Ну и каким образом это докажет, что она убила мужа? — спросил Фолгер.