Сергей Горяинов - Золото тофаларов

— Ну чем не Калигула в Сенате? — сделал на секунду строгое лицо Вартанов и рассмеялся.

Я не успел ответить — в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул полковник.

Дверь отворилась, и в номер вошел Погосян. Вартанов не удивился, мне показалось, что он ждал возвращения Армена.

— Я нашел его, Александр, — без предисловий сказал Погосян. — Он очень болен и живет в Мудьюге.

— Ты уверен, что это тот самый? — спросил Вартанов.

— Да, да. Это он. Он был начальником Кенийской экспедиции в пятьдесят втором году. Но сейчас у него ничего нет. Абсолютно не осталось никаких материалов. И он боится говорить. С тех пор все боится.

— Занятно, — задумчиво сказал Вартанов. — Единственный живой свидетель. Впрочем, это уже не имеет большого значения. Мне удалось достать нужные документы.

— Ты не хочешь встретиться с ним?

— Нет. Пусть доживает свой век спокойно.

Погосян ушел. Смысл разговора был мне непонятен, и я почувствовал нешуточное раздражение. Вартанов стремительно, прямо на глазах, превращался в какого-то таинственного полубога, но роль послушного жреца при нем была мне не по душе. Видимо уловив мое настроение, он примирительно сказал:

— Не расстраивайтесь. Я вам доверяю, просто времени не хватило все рассказать. Сегодня вечером улетаем в Москву. Там вам все станет ясно.

— Ну вот, взгляните. — Вартанов положил на стол несколько пухлых папок. — Как я и обещал, у вас появляется возможность достаточно полно представить себе историческую ретроспективу нашего предприятия.

Я зажмурился — полковник включил электричество, и свет яркой люстры неприятно резал глаза. До его приезда я несколько часов просидел в полутемной комнате, глядя на уютно потрескивающие дрова в камине и медленно приканчивая бутылку скверного югославского рома.

Из Архангельска мы, что называется, «привезли» плохую погоду. Целыми днями лил холодный дождь, а ночью старый дом содрогался и скрипел на все лады от резких ударов ветра. По утрам Вартанов уезжал в город, а я оставался на даче один, продирал глаза в двенадцатом часу и, не торопясь, тащился на станцию, где в маленьком магазинчике железнодорожного потребсоюза обнаружились неисчерпаемые запасы югославского пойла. Я покупал пару бутылок и плелся под дождем на дачу по узеньким, раскисшим от дождя улочкам поселка.

Поселок был почти пуст — дачный сезон давно уже завершился, и только в одном доме, стоявшем недалеко от нашего, жила супружеская чета пенсионеров — они регулярно совершали послеобеденный моцион и осуждающе смотрели на мою небритую и слегка опухшую физиономию, когда я попадался им навстречу с очередными бутылками в руках.

Конечно, мне следовало сразу купить дюжину и не смущать ежедневно своим непрезентабельным видом эту пожилую пару, но ром был единственным стимулом, чтобы хоть раз в сутки поработать ногами, иначе я всю эту неделю мог пластом проваляться на осточертевшей даче. Как только мы вернулись в этот оазис тридцатых годов, на меня вдруг навалилась страшная усталость, постепенно перешедшая в тупое безразличие ко всему. Я не задавал Вартанову никаких вопросов, да и виделись мы редко — уезжал он рано, возвращался поздно.

В таком состоянии мне было совсем не трудно не проявлять никакого интереса к его похождениям. Было просто приятно часами сидеть в удобном кресле и, глядя на огонь, глушить зачатки любых мыслительных процессов солидными дозами сорокадвухградусного, резкого, с грубым ароматом напитка.

— Не желаете, Александр Гургенович? — постучал я пустым стаканом по бутылке. — Если потом вволю спать, то голова почти не болит.

Вартанов покосился на посудину, уже опорожненную мной на две трети, и вздохнул.

— Я понимаю, вам нужен отдых…

— Вот я и отдыхаю, — беззлобно сказал я, выливая остатки из бутылки в стакан.

— Послезавтра у вас будет возможность съездить на недельку-другую куда душе угодно, — продолжал полковник.

— Вот как? Махнем туда, где растет сахарный тростник, на мою славную новую родину, — заплетающимся языком пробормотал я. — Ей-богу, в Венесуэле ром значительно лучше, чем в Югославии…

— Вы в состоянии уделить внимание этим документам? — терпеливо спросил Вартанов, похлопывая по своим папкам.

— Что там? Рекламные проспекты фирм ритуальных услуг? — пьяно пошутил я. — Они жаждут новых клиентов?

Вартанов расстроился.

— Я вдвое старше вас, и тоже порядком устал. Но, как видите, не позволяю себе превратиться в такой кисель!

— Браво, — лениво похлопал я в ладоши. — Видна закалка старой школы.

— Ну хорошо же! — сказал полковник сердитым голосом. — Сейчас я приведу вас в чувство.

Он куда-то вышел. Даже не посмотрев ему вслед, я мысленно выпил обжигающее содержимое стакана и снова уставился на огонь в камине. Люстра уже не мешала мне, глаза слипались сами собой, и потихоньку я погружался в сладкий дурман сна.

Я почти уже совсем отключился, когда целая Ниагара ледяной воды обрушилась мне на голову. Хватая широко раскрытым ртом воздух, я попытался было вскочить, но новый водопад буквально утопил меня в кресле.

— Ну как? Освежились? — услышал я голос Вартанова.

Полковник аккуратно поставил пустое ведро около стола, взял непочатую еще бутылку рома и, отвинтив крышку, медленно вылил содержимое в камин. Веселым голубым цветом вспыхнуло спиртовое пламя.

— Я ваш должник, — сказал Вартанов и, усмехнувшись, посмотрел на этикетку. — Отдам более качественным продуктом.

Я поднялся с кресла, встряхнулся, как собака, и провел ладонями по мокрому лицу.

— Пойдите переоденетесь, — дружелюбно сказал Вартанов. — И займемся наконец делом. Обещаю, будет интересно.

— Кресла не жалко? — огрызнулся я.

— Нет. Для вас — ничего не жалко. Идите, идите. Время дорого.

Когда я спустился обратно, Вартанов уже ликвидировал последствия потопа, поставил на стол старую бронзовую лампу с зеленым стеклянным абажуром и сидел, внимательно просматривая документы. Люстру он выключил, и красноватые отблески пламени камина, смешиваясь с рассеянным светом неяркой настольной лампы, придавали его профилю несвойственную при обычном освещении резкость, причудливая тень его фигуры на обшитой темным деревом стене вздрагивала, двигалась как будто самостоятельно. Он шевельнул рукой, переворачивая страницу, и тень совершила сложное колебание, в один миг увеличившись почти во всю стену и тут же вновь вернувшись в прежние границы. Полено в камине гулко стрельнуло. Вартанов обернулся.

— Что это вы на меня так смотрите? — спросил он подозрительно. — Обиделись?

— Нет. Напротив — благодарен.

— Ну то-то же! Прошу к столу.

Я сел напротив полковника. В кругу зеленоватого света лежало четыре папки. Вартанов раскрыл одну, толкнул по столу ко мне.

— Сначала вот этим полюбуйтесь.

Папка содержала сотни полторы листов — фотокопия отчета геологической экспедиции. Кепинская экспедиция производственного объединения «Севергеология» Мингео СССР обнаружила россыпное месторождение алмазов в долине речки Кепина и обстоятельно сообщала о том, как был достигнут этот бесспорно выдающийся результат.

— Ну и что? — зевнул я. — Что-то подобное я уже читал еще полгода назад.

— Полгода? — переспросил Вартанов каким-то странным голосом. — Вон ведро, сбегайте-ка еще разок к колодцу.

— Зачем это? — не понял я.

— Не протрезвели еще! — почти крикнул он и ткнул пальцем в нижнюю часть страницы, на которой был раскрыт отчет. — Сюда поглядите!

Я машинально перевел взгляд по направлению его руки и, всмотревшись в текст, непроизвольно вздрогнул. Не может такого быть! Розыгрыш или фальсификация! Внизу страницы стоял паспорт регистрации, какой полагается на секретных документах. «МК №… С листов… исполнитель… отпечатал… экземпляр №… ПМ №… 16 октября 1952 года».

— Пятьдесят второго года… — растерянно произнес я вслух.

Я снова пролистал папку. Эти несколько строк, на которые я прежде не обратил внимания, стояли внизу каждой страницы.

— А вот это вам как? — Не давая опомниться, полковник положил мне под нос следующий документ.

Тоже фотокопия. Сопроводительное письмо. Бланк какой-то воинской части.

«ВЧ №… Совершенно секретно. Министру МГБ СССР генерал-полковнику С. В. Игнатьеву. Представляю Вам предложения по проведению операции „Кристалл“. Приложения: 1. МК №… 26 листов СС, 2. МК №… 41 лист С. Командир в/ч №… генерал-майор …»

Номер второго приложения совпадал с МК отчета геологической экспедиции. На самом письме стояла чья-то виза, очевидно Игнатьева: «Начальнику 1-го управления т… Подготовьте наши замечания по „Кристаллу“ и направьте на согласование в адрес в/ч №… Срок исполнения 1 декабря 1952 года». Неразборчивая подпись.