Валерий Смирнов - Золото мистера Дауна

В конце концов Поляков потерялся от Мгамбги, затравленно забился в угол спортивной площадки и стал задавать себе самые дурные вопросы. Он не понимал, отчего при такой постановке дела перевоспитания особо опасных преступников остальное население страны работает вместо того, чтобы совершить какую-то чересчур уголовную гадость и беззаботно кайфовать за решеткой.

От дурных мыслей мистера Полякова отвлек субъект с красной косынкой на голове. Он что-то предлагал на незнакомом языке и активно демонстрировал татуировку на груди с изображением двух пляшущих под гитару скелетов.[21] В ответ Поляков предъявил Илью Муромца, и зэк с красной косынкой сделал вид, что испугался Полякова еще больше грозного рисунка на его впалой груди под железными зубами.

Появление чмура в красной косынке сыграло позитивную роль в настроении особо опасного отставного султана. Он, вместо мотать на себе нервы, стал приглядываться к наколкам местных зэков и сильно удивляться, потому что в наших тюрьмах таких в упор не видел.

Особое внимание привлек громадный негр, сжимающий бейсбольную биту перед броском питчера. На его мощном предплечье была вытатуирована белой тушью крылатая змея, вцепившаяся клыками в собственный хвост при изображении шестиконечной звезды в образовавшемся из животной кольце.[22] Негр изо всей силы лупил битой по мячу и, если попадал, так ему хлопали все зэки и даже некоторые из активно зевающих охранников.

На второй день пребывания в зоне Поляков стал забывать за свои издерганные нервы во время утренней демонстрации за права человека. Заключенный в красной феске ходил по двору, подняв плакат с непонятными буквами и время от времени выкрикивал какие-то только ему известные лозунги. Проходившего мимо султана желтокожего зэка Поляков воспринял почти как земелю, потому что на его безволосой груди красовался родимый череп, пробитый кинжалом.[23]

Желтокожий пояснил почти на таком же хорошем английском, каким владел сам Поляков: зэк с плакатом чересчур интернационально торговал наркотиками, но через три года после начала отмотки срока в нем проснулось национальное самосознание. А надпись на плакате означает «Общество защиты Матильды Манукян», хотя кто это такая, черепоносцу неизвестно.

Помитинговав между самого себя еще десять минут, зэк в феске стал требовать на чистейшем английском турецкого консула, чтобы выразить ему свое «фэ» и озабоченность за нарушения прав человека в ихней стране.

Воодушевленный Поляков сперва тоже решил за что-то побороться, требовать российского консула, но затем благоразумно передумал и уже было засобирался отваливать смотреть телевизор, как демонстрант в феске безоговорочно унюхал в нем единомышленника и протянул какую-то петицию с одной-единственной подписью.

Почесав Илью Муромца на груди, Поляков поинтересовался: за какое такое правое дело ему предстоит бороться вместе с обладателем красной фески? Отложив плакат в сторону, зэк, сражающийся за права человека, поведал — его предки перебрались на эту землю сто лет назад. Но это не означает, что он позабыл за свои турецкие корни, хотя сам, кажется, армянин. А сейчас в Турции творится настоящий беспредел, потому нужно же чем-то заниматься, особенно когда ему еще чалиться тринадцать лет, телевизор надоел, а штанга и прочий спорт вовсе не для расшатанного в неволе здоровья.

В общем, десять лет назад правительство Турции учредило памятную медаль самому крупному налогоплательщику страны. Эту побрякушку из самого что ни на есть чистого золота вручал лично президент, а телевизор и прочие средства массовой информации захлебывались от восторга по такому поводу, делая налогоплательщику шаровую рекламу, за которую его конкуренты могут только мечтать.

Затем зэк Поляков узнал страшную тайну: своим невиданным экономическим процветанием последние три года кряду Турция обязана вовсе не русским челнокам, а мадам Манукян. Эта бизнесвуменша платит громадные налоги, но золотую медаль ей вручают втихаря, а пресса дружно набирает в рот босфорской воды и молчит, как дохлая рыба на стамбульском базаре. А почему?

Потому, что расистские турки опять устраивают геноцид армянскому народу и в упор не хотят публично отмечать заслуги мадам Матильды Манукян перед родиной, ставя ее в пример прочим налогоплательщикам. Так обижают и без ихних медалек известного человека, владеющего сетью самых крутых публичных домов Турции. Отпустила бы мадам своих телок в профсоюзный отпуск, так турки бы быстро узнали, как нарушать права, и завязали устраивать геноцид.

Зэк Поляков поставил свою корявую подпись под политическим документом в защиту прав мадам Матильды и раздул щеки, с понтом голубь мира из картинки Пикассо.

Поошивавшись по всем местам лишения свободы, от спортивной площадки во дворе до зэковской столовки, с меню которой рядом не канали многие заокеанские рестораны на пресловутой одной шестой, Поляков, вместо перевоспитываться, стал усиленно задумываться за очередное дело.

Он спокойно посиживал в удобном кресле, чифиря на глазах охраны, покуривал «Мальборо» и решал, какое бы преступление устроить в этой зоне, лишь бы судьи не смогли отмазаться от вынесения приговора за пожизненное заключение?

Зэк был готов даже загрызть кого-нибудь своими железными зубами, вызывающими у всех окружающих неподдельное уважение, и всерьез подумывал на этот счет по поводу серийного убийцы Мгамбги, но испугался, что его обвинят в расизме. Иди знай, на сколько такая статья тянет, может, за нее пожизненное не отломится?

Когда Поляков уже был готов принять самое золотое решение в своей жизни, в тюряге стало твориться что-то невероятное. Зэки крушили все вокруг себя, орали дурными голосами и бросались на стены. Поляков не сильно понимал, что происходит вокруг, но с детских лет усек, насколько опасно отрываться от коллектива.

Вся тюрьма приняла самое активное участие в беспорядках. Даже зэк в феске, отложив свой транспарант с переживаниями за судьбу несчастной мадам, трудолюбиво крушил кресла, несмотря на слабое здоровье.

Мимо Полякова несся, не разбирая дороги, чернокожий со змей, наливая глаза кровью.

— Геволт! — орал негр. — Шлемазулы факаные! Беспредел!

Услышать такое для Полякова было все равно, как старомодный призыв «Родина-мать зовет», и он принял активное участие в шабаше, когда каждый зэк бесился от всех фантазий, опущенных в его мозги природой.

Через несколько дней восстание было подавлено. Зэков самым жестоким образом загнали в камеры и объявили: они не выйдут на свободу внутри остальной тюрьмы в течение трех суток и пусть вопят, сколько влезет за нарушения прав человека и жалуются адвокатам — это не поможет. А если бунт повторится, так последует еще более серьезное наказание — из всех камер уберут телевизоры, невзирая на заслуги перед обществом самых выдающихся заключенных.

В течение трех суток Поляков томился в буржуазном застенке, выслушивая мемуары Мгамбги о его наиболее интересных состояниях аффекта. В это время в тюрьме шла тщательная уборка и ремонт помещений после бунта, за причину которого Поляков выяснил между рассказами Мгамбги, как лучше всего ломать кадыки в темных переулках.

Оказалось, бывший султан принял посильное участие в массовом протесте против нарушений прав человека в этой зоне. Какой-то несчастный, осужденный за изнасилование с убийством, во время процесса адаптации набросился на профессоршу-психолога и попытался доказать ей на практике, как ничто человеческое ему не чуждо даже при такой статье.

Профессорша повела себя неправильно. Вместо того, чтобы облегчить жизнь заключенного, а потом чистосердечно расколоться комиссии: этот мистер уже осознал, перевоспитался, ведет себя гораздо не хуже многих на свободе, а потому достоин условно-досрочного освобождения, психолог орала во все стороны и привлекала внимание охраны, лишь бы не выполнять свой врачебно-ученый долг.

В результате действий провокаторши в белом халате расисты ударили дубиной несчастного заключенного, вдобавок директор тюряги совершил самый настоящий беспредел, от которого взвыли поголовно все зэки. Он запретил заключенным смотреть порнофильмы, а потому самолично спровоцировал восстание, за которое руководство не так будет мылить шею директору, как станет рвать его жопу.

После этой ничем не спровоцированной директорской жестокости, зэки в знак протеста перестали смотреть телевизоры и устроили сходняк, во время которого выступил человек с железной пастью, говорившей за его исключительную крутость. Поляков резко подверг критике местную братву за ее мягкохарактерность и стал поучать коллег зарубежному опыту.

Вот ваш Мировой банк прет в наши дела, пропагандировал Поляков с помощью двух переводчиков, а сами не понимаете, как жить даже здесь. Что это за тюрьма, с ума двинуться мозгами, ведете себя как валеты, а не авторитеты. И это несмотря на то, что нас целых три дня томили в античеловеческих камерах. Дороги нет, грева тоже, парашу — и ту зажали. А общак где, не говоря уже за петушатник? Братва, вам в натуре — уже пора жить, если не по закону, так по понятиям. Иначе, ударил себя по впалой груди Поляков, клацая страшными зубами, лучшей доли не видать, ведете себя, как нелюди, хотя и вроде успели зарекомендоваться…