Андрей Орлов - Я навсегда тобою ранен...

– Вы хотите полный расклад, Артем Николаевич? – Он выплюнул жвачку и зачем-то посмотрел на часы. – Ну что ж, получите. Это убийство Григоренко – он видел меня в компании с известными вам людьми, что само по себе преступлением не являлось, но после их убийства могло бы вызвать нездоровый интерес к моей персоне. Это авария, подстроенная на Федориной горке – не с целью убить, боже упаси, а дабы предупредить: не лезьте слишком глубоко. Но вы полезли. Вы близко подобрались к зоне. Зачем, Артем Николаевич? Еще немного – и вы уперлись бы в вашего покорного слугу. Пришлось задействовать стукача, вашего подчиненного, подкладывать гранату... Поверьте, Артем Николаевич, решиться на это было очень трудно... Но вот же черт! – прокурор досадливо щелкнул пальцами. – Ваша оперша сунулась, а вы трусливо остались, хотя граната предназначалась всем. Мы были уверены, что в Пулганы вы поедете всем отделом и к телу подойдете дружно... Увы, сбылась лишь половина прогноза.

Я почувствовал, как сжимаются кулаки. Прокурор это тоже заметил – отошел еще дальше.

– Не надо глупостей, Артем Николаевич. Это проигрыш, смиритесь. В начале девяностых я служил на известной вам зоне – помощником начальника колонии по воспитательной работе. Под другой фамилией...

– Так вы еще и на подлог пошли?

– Да нет, впоследствии я взял фамилию матери, она звучала более благородно. Странно, да? – офицер зоны строгого режима обучался на заочном юридическом – прокурорское отделение...

– Поздновато вы взялись за учебу...

– Учиться никогда не поздно, – отмахнулся прокурор. – В девяносто третьем я его окончил, уволился из колонии, работал помощником прокурора, потом был назначен заместителем начальника отдела правового обеспечения прокуратуры в Тайжинском районе Бурятии, затем по собственному желанию переведен районным прокурором в Рыдалов... Но это историческая справка...

– Вам конец, Игорь Витальевич, – сообщил я неприятное для прокурора известие. – Мои работники пророют носом зону и обязательно найдут вашу физиономию.

– Конечно, найдут, – улыбнулся Каморин. – Но кто сказал, что моя физиономия на зоне и нынешние убийства в Рыдалове – взаимосвязаны? Это надо доказать. Впрочем, я не вернусь в Рыдалов, Артем Николаевич. Акай отвезет меня в безопасное место, а там посмотрим. Какая вам забота, как сложится жизнь у обладателя почти полуцентнера золота?... Неужели вам интересно, что было дальше? Источник информации на аффинажном заводе, сведения о перевозке благородного металла... Рудакова я знал еще до его отсидки – его сестра водила шапочное знакомство с моей женой. Переговорил, предложил устроить побег. Мужики решительные, неглупые... я имею в виду Муксуна и Кресса. При первом сближении договорились. Устроил транспорт, раздобыл оружие, которое потом списали на вороватого «вэвэшника», погибшего загадочной смертью; четко проинструктировал... Скажите, кому придет в голову обвинять в явно подготовленном нападении на инкассаторов сбежавших в этот же день с зоны заключенных? Просто совпадение... К тому же Рудакова я предупредил: если попытается скрыться с золотом, устрою неприятности сестре. Тащи золото на Ашлымбаш, в район Алдайского бора – уж там никто искать не будет, а я перехвачу... Вот и все, Артем Николаевич, остальное вы должны знать. Вам же рассказала эта милая... хм, дама? – он небрежно ткнул стволом в плавающую Риту. – Я шел за ними... как и нынче – за вами, имея планы. Но увы, не срослось. Через несколько лет в мою дверь постучали, и вошли Рудаков с Крессом – представляете изумление? Пришлось устроить им новые документы, найти работу. Это было не сложно, Артем Николаевич, фото беглых заключенных давно изъяты из архива колонии. Вы бы знали, какой там был бардак... Я пошел им навстречу – и, знаете, эти двое достойных людей вовсе не отравляли мое существование. Хотя и не сказать, что здорово его расцветили...

– И тут убили частного сыщика, а за ним – ваших беглых приятелей. Понятно, что вы задергались. Приставили ко мне своего неприметного человечка, отметили появление Григоренко, интерес опергруппы к зоне строгого режима...

– Пришлось поволноваться, – согласился Каморин, делая каменное лицо, многозначительно повел стволом. – Ничего личного, Артем Николаевич. Поднимайтесь. Вы были хорошим работником. Не хочу, чтобы вы закончили свои дни в сырости и плесени. Не желаете прогуляться по солнышку?

– Желаю.

– Тогда, если не трудно, дотащите эти чертовы рюкзаки до улицы, хорошо? Спина за эти дни уже отваливается, никакого сладу с этим радикулитом...

День действительно был прекрасный. Жить да жить, ни о чем не думая. Приятный ветерок дул по ущелью. Солнце поднялось, уже пекло. Ноги слушались, но я их не чувствовал. Выволок рюкзаки, бросил у входа. Неподалеку валялась бесформенная груда тряпья, среди нее выделялась борода и горбатый увесистый нос. Плотный хакас в охотничьей куртке – морщинистый, с цепким взглядом, с карабином за плечом – ковырялся в этой груде носком сапога. Поднял голову, посмотрел на меня, как будто я был мыльный прозрачный пузырь, но на всякий случай приспустил ремень карабина.

– Пройдите, пожалуйста, Артем Николаевич, на три шага, – попросил прокурор. – Я выйду, если не возражаете.

Я отошел. Бежать особо некуда, да и на каких ногах бежать? Речушка весело журчала по блестящим камешкам.

– Эх... – потянулся бывший прокурор. – Хорошо-то как, когда не нужно на работу... Вы знаете, кстати, Артем Николаевич, почему ущелье называется ущельем Зеленого Дьявола?

– Понятия не имею, – огрызнулся я. – Дьявол здесь жил. Зеленый.

– Зеленый-презеленый, – хохотнул прокурор, – как моя тоска. Действительно жил. Поверье такое имелось у тутошнего народца. Дьявол – значит, дракон. Жил себе холостой жизнью, девчат таскал из ближайших селений, стада напалмом сжигал, пока одному батыру это дело не надоело. Забрался он на самый высокий утес, спрятался в кустах, дождался, пока этот крендель прилетит и усядется рядом. Привязал он его за лапу девичьими косами к скале, а когда тот начал биться на коротком поводке, стрелу вогнал между глаз. Издох дракон, а юноша... не поверите – сам в дракона превратился. Так-то вот. Акай, ну что стоишь, как пень? Подтаскивай рюкзаки, сейчас пойдем.

Помощник поправил карабин и, что-то напевая под нос, потащился к «пьедесталу», где я бросил поклажу. Без особых усилий оторвал рюкзаки от земли, поволок обратно. Не использовать последний шанс было бы смешно. Я дождался, пока они окажутся с Камориным на одной линии, и толкнул его на прокурора. Хакас споткнулся, бросил рюкзаки и сделал кувырок заодно с карабином, увлекая за собой шефа. Я прыгнул вперед (бежать-то куда?) – уж коли помирать, так под тяжелый рок... Уже в полете я сообразил, что сил не было. Откуда взялись? Оттолкнул Акая, подпрыгнул к прокурору на полусогнутых. Тот с пылающим взором пытался приподняться. Отличный приемчик из арсенала прирожденного убийцы – руки уже тянулись. Левую пятерню на затылок, правую под подбородок – и вращательным, по оси, приподнимая вверх – дабы позвонки немного оторвать друг от дружки для лучшего результата...

Акай уже вскинул приклад, чтобы сделать из моего затылка кашу. Выстрел прогремел, как гром среди ясного неба. Охнув, хакас отвалил, схватился за простреленную коленку, завертелся. С камня кто-то спрыгнул, но я уже сделал ЭТО – крутанул прокурорскую голову... Будем надеяться, что не успел.

Тот, кто спрыгнул, зацепил меня локтем по носу. Я упал, уставясь в голубое небо, где опять носилась кругами настырная хищная птица.

– Артем! – Человек со знакомым голосом плюхнулся на колени, поднял мою голову, увидел, что я живой, и с облегчением бросил.

– Ты чего дерешься? – спросил я.

– Ну, извини, – развел руками Венька. – Куда попал – туда ударил. Надеюсь, в принципе, ты рад?

В принципе, я был даже счастлив. Особенно когда рядом с Венькой рухнула сияющая физиономия Крюгера и в воздухе знакомо запахло перегаром.

– Посмотри, он просто онемел от восторга, – сказал Крюгер. – Щас я ему соску дам... – извлек, словно саблю, фляжку, отвинтил горлышко и приставил к моему рту.

Откашлявшись, я повернул голову. Автоматчик на камне, как горный орел на вершине Кавказа, зорко озирал округу. Какие-то люди в странных полувоенных-полуспасательских костюмах толклись у пещеры. Внутри уже кто-то был, вытаскивали тела – сухого Мурзина, мокрых женщин. Двое задумчиво чесали репы, озирая распростертые мощи «снежного» Вахланкина.

– Под водой еще один жмур... – прошептал я, пробуя привстать. – И километрах в пяти отсюда – последний... Я знаю, где, я покажу...

– Ты лежи, лежи, – пихал меня в бок Венька, – ишь, какой прыткий. Не напрыгался еще?

Вооруженные личности тащили на дальний берег стонущего прокурора и его верного слугу.

– Послушайте... – пробормотал я, теряя сознание. – Вы шли за мной пешком? Как Суворов через Альпы?