Ричард Штерн - Башня

– Ну и что?

– И, – продолжал Нат, – Башня, по сути, беззащитна.

– Перед чем?

Нат развел руками:

Перед всем. Перед кем угодно.

Ездить в бесшумных лифтах было для Джона Коннорса занятием интересным и почти радостным – его всегда привлекали бесшумно работающие механизмы. Если его будут искать, а рано или поздно это случится, то тогда вся эта езда с пересадками и отсыланием пустых кабин то вверх, то вниз по множеству шахт, пожалуй, – наилучший способ сбить со следа погоню.

Обычно, то есть в обыкновенный рабочий день, он хорошо ориентировался в Башне, но понятия не имел, как будет выглядеть здание, когда, он окажется в нем, живом и дышащем, совсем один.

Пустое здание стало похоже на собор, только еще более впечатляющее. Он попытался подобрать сравнение. «Представь пустой Янки-стадион», – сказал он себе.

Слышать, как в коридорах раздаются только твои шаги, видеть сквозь бесконечные ряды окон мир под собой, видеть бескрайний горизонт, понимать, что другого случая совершить задуманное не будет, – это было словно снова и снова возносить молитвы Господу и сохранить в душе тишину и ожидание чего-то великого.

Когда-то где-то он слышал, наверное на митинге, точно он не помнил, фразу, которая запала ему в душу:

«Всего несколько решительных людей могут повернуть колесо истории».

Это ему понравилось. Звучало очень здорово. Решительные люди. Герои. Это – как угнать самолет и выйти сухим из воды. Это – как захватить заложников в Олимпийской деревне. Несколько решительных людей. Или всего один. Тогда все будут его слушать. Разгуливать по лестницам, таская за собой сумку с инструментами, ездить в лифтах и ждать – это как прогулка в Луна-парке.

Здесь все дело в электричестве. Электричество в наше время – ключ ко всему. Коннорс вспомнил, как несколько лет назад произошла авария на линии высокого напряжения, и как все, абсолютно все сразу встало, и как некоторые люди даже подумали, что наступил конец света. Не все, разумеется; раз день в день через девять месяцев во всех родильных домах города начался ажиотаж, значит, некоторые сумели использовать затемнение в своих интересах. Но вначале возникла паника. Вот на это и надо рассчитывать.

Коннорс не имел ни опыта электромонтера, ни электротехнического образования, хотя и сумел втереть очки тому черному фараону, но все-таки он когда-то работал в этом здании и знал в общих чертах, как организовано распределение электроэнергии.

На каждом техническом этаже есть так называемый кабельный отсек, и Коннорс при случае улучил несколько минут, чтобы понаблюдать за работой людей из электротехнической фирмы, когда те снимали с кабелей экраны из проволочной пленки и пластмассовую изоляцию, чтобы добраться к тем толстым жилам внутри, по которым течет ток.

Он знал, что с помощью понижающих трансформаторов необходимое количество электроэнергии подается с каждого технического этажа в соответствующую вертикальную секцию здания и что там же проходят на следующие технические этажи кабели высокого напряжения, поступающего с соседней электростанции. Как велико это напряжение, он не имел понятия, но думал, что оно достаточно велико, может быть, даже и пятьсот вольт, иначе зачем бы его понижать?

Его первой мыслью было уничтожить электротехническое оборудование, обслуживающее верхние этажи Башни, и тем самым изолировать верхний салон, где будет проходить прием. В его сумке лежал восемнадцатидюймовый ломик и немного украденной пластической взрывчатки, которыми, как он думал, можно наделать столько дел, что по всей Башне искры полетят.

Но чем больше он раздумывал, тем чаще говорил себе: «К чему ограничиваться только верхушкой? Почему не устроить диверсию на основной линии, внизу, в недрах здания, где проходят электрические кабели прямо с подстанции? Зачем ходить вокруг да около, если можно шагнуть сразу в дамки? »

Это была очень лакомая идея.

Достаточно только не попасться никому на глаза, и ничего сложного не будет. Но нужно приготовиться и к тому, что удача вдруг отвернется.

Он открыл сумку с инструментами и вынул ломик, который с одного конца был загнутым, а с другого – плоским и заостренным, Его спокойно можно было использовать как оружие, и если бы пришлось, Коннорс так бы и сделал.

Когда Нат с Гиддингсом вышли из Башни, на площади как раз устанавливали высокий помост, на котором должно было проходить торжество. Гиддингс взглянул на него с отвращением.

– Вот начнется болтовня! – сказал он. – Губернатор будет поздравлять мэра, мэр будет поздравлять Гровера Фрэзи и некий сенатор будет утверждать, что это здание – огромное достижение человечества. – Он запнулся.

– А может быть, это и правда, – сказал Нат. Снова вспомнил реплику Бена Колдуэлла о Фаросе. – Центр мировых коммуникаций...

– Это все ерунда, и вы это знаете. Это всего-навсего чертовски большое здание, которых и без того хватает.

Нат подумал, что Гиддингс испытывает к зданию, в рождении которого он участвовал, любовь и ненависть. Но, уж если речь зашла об этом, он и сам колеблется между гордостью и восторгом, с одной стороны, и отчаянием от того, что это чудовище уже давно своим величием подавляет всех к нему причастных, – с другой.

– Тогда останьтесь и прокляните ее, – сказал он.

– А вы куда?

Возникшее между ними напряжение грозило перейти в открытую неприязнь. Если до этого дойдет, то ничего не поделаешь, но торопить события Нат не хотел.

– Туда, куда мне давно пора, – ответил он. – К Джо Льюису, по поводу тех изменений.

Пересекая площадь, он достал из кармана пропуск.

На этот раз он поехал в центр к вокзалу «Гранд-централь» на метро, потом вернулся на два квартала назад по Парк-авеню к Дворцу архитектуры и поднялся на лифте на десятый этаж, где на стеклянных дверях была надпись: «Джозеф Льюис, инженер-электрик». Кабинеты и чертежные залы занимали почти целый этаж.

Джо Льюис сидел в своем огромном кабинете, где все равно было не повернуться, не снимая шляпы. Это был маленький человечек, резкий, быстрый и прямой.

– Если речь идет о каком-нибудь новом проекте, то объясните Бену, что на ближайшие полгода у меня работы выше головы. Если он может подождать...

Нат бросил на стол пухлый конверт и следил, как Джо взглянул на него, взял и высыпал копии извещений на изменения на крышку стола. Одну за другой быстро их просмотрел, потом отбросил, как нечто живое и неприятное. Наконец, с нескрываемой яростью взглянул на Ната:

— Это ваша работа? Кто вам, черт побери, дал на это право?

— Я их впервые увидел сегодня утром.

— Но там стоит ваша подпись!

Нат завертел головой:

– Моя фамилия, да, но писал кто-то другой.

Правда начинала терять в весе, как слово, которое слишком часто повторяют. «В конце концов этому и я перестану верить», – подумал он.

– А кто?

 – Понятия не имею.

Джо ткнул в бумаги пальцем:

— Эти изменения действительно произведены?

— Это еще предстоит выяснить.

Пока разговор был бесполезным, но нужно было с чего-то начинать.

— А что вы хотите от меня? Я поставил вам чертежи, всю электрическую часть, весь монтаж. Если все сделано по документации, а не по этим...

 – Никто вас ни в чем не обвиняет.

«Пока», –  – подумал Нат, но это «пока» касается всех.

— Я только хочу, чтобы вы мне сказали, что здесь самое важное. На что нам обратить внимание.

— На все. На каждый пустяк, хотя бы пришлось разрезать всю Башню на части. Я буду на этом настаивать. Господи, о чем вы думаете, ведь всю эту документацию подписал я.

– И мы. Я это понимаю, – «Ну почему интеллигентные люди не могут понять очевидные вещи? » – Но на что нам обратить внимание в первую очередь? А на что – во вторую? И так далее. Вы специалист. Дайте нам список по степени важности, и мы отправим туда людей Макгроу.

Льюис наконец сел.

— Макгроу, – сказал он. – Берт не имеет с этим ничего общего.

Он покачал головой:

 – Это исключено. Если у Берта Макгроу кто-то начинает халтурить или пытается подкупить инспектора, та его голова будет немедленно подана хозяину на блюде.

Нат тоже сел:

– Я слышал об этом, но пока не имел возможности убедиться. Однако это позволяет взглянуть на дело под другим углом.

– Если не считать дорожного строительства, – уже спокойнее продолжал Льюис, – то при строительстве крупных зданий больше простора для махинаций, чем в любом другом бизнесе. На этом деле всяческие мошенники могут кормиться годами. И даже дольше. Обычно, но не всегда, это бывает на строительстве общественных зданий. Там, в Нью-Джерси... – он покачал головой. – В некоторых джерсийских округах я бы не взялся за подряд по электрооборудованию, хоть увешай его бриллиантами. Здесь дела получше. В основном. Насколько я знаю, ребята, любящие легко урвать лишние доллары, сделали у Макгроу всего одну попытку.