Евгений Сухов - Токсичная кровь

— В продуктовом магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре, — охотно ответил Геннадий Васильевич. — Там всегда все свежее…

— Спасибо. А можно, я вас сниму?

— Зачем? — подозрительно посмотрел на меня Геннадий Васильевич.

— По заданию своего начальства я веду журналистское расследование группового отравления жителей Измайлова, — пояснил я. — Поэтому видео— и фотоматериалы — это уже документы.

— Валяйте, — великодушно разрешил Бабушкин.

Затем я посетил еще одну палату, где лежало пятеро отравившихся. Мидий в ресторане «Тонкая штучка» никто из них не ел. Но вот один из больных по имени Марс Рафкатович Хамитов с улицы Константина Федина, как он сам мне поведал, откушал на ужин жареных грибов со сметаной. И через полчаса стал уже беспрестанно бегать в то заведение, куда и короли с царями пешком ходят. А потом тошнота, рвота, головокружение, учащенное сердцебиение и покалывание конечностей с холодными мурашками по всему телу. То есть такие же симптомы, как у больных первых двух палат. Грибы Марс Рафкатович собирал сам, «в заветном месте», как он выразился, а вот сметану покупал в магазине. Каком именно, он не сказал, поскольку продуктами ведает его жена, которая только что ушла.

— А вы не можете ей позвонить и спросить, где она последний раз покупала сметану? — попросил я.

Марс Рафкатович кивнул и набрал по сотовому номер:

— Але, Рамзия? Слущи, а гыде ты сыметану пакупаэш? Ае. А-а… А-а… Надэ… Высе харашо, нэ валнуйися. А-а… А-а… Надэ… Я тибя сыпырашиваю, ты мыне сыкажи, вы каком магазине ты сыметану пакупаэш? А-а… А-а… А вы каком магазине, как оны называэтся? Ну, надэ мыне. Сыкажи, гыде, и высе… А-а… Ае.

Марс Рафкатович посмотрел на меня, как смотрят все мужики, когда хотят сказать «баба, она и есть баба». А потом произнес:

— Магазин называэтся «Исабилиэ».

— «Изобилие»? — переспросил я.

— Да, «Исабилиэ», — кивнул Марс Рафкатович.

— Спасибо, — поблагодарил я его. — И простите за беспокойство.

— Та нищава, — кивнул добрейший Марс Рафкатович.

Из остальных четверых больных один был не из Измайлова.

— А как вы сюда попали? — спросил я.

— На «Скорой» привезли, — ответил он.

— Что с вами произошло?

— Обдристался весь, — печально отозвался больной. — Диарея, видно, будь она неладна.

— Что вы вчера ели? Припомните, пожалуйста, — попросил я.

— Ну, завтракал я дома яичницей, — начал припоминать больной, назвавшийся Петром Петровичем Зеленовым, — обедал в нашей ведомственной столовой: салат, куриная лапша, рыбное филе с картошкой, чай, а ужинал тоже дома. Ел жареного налима, жирный попался…

— А вы что, и по субботам работаете? — спросил я.

— Девятого я работал, да, — ответил Петр Петрович.

— А налима вы ели со сметаной? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил он и с любопытством посмотрел на меня: — А что, все дело в сметане?

— Пока не знаю, — ответил я. — Только предположение.

— Я не любитель сметаны, — сказал Петр Петрович. — Да и майонеза тоже. Жирные все это продукты. А вот молоко полуторапроцентной жирности — его я люблю. Такое, знаете, в картонных литровых коробках. И сохраняется оно намного дольше пакетного, которое скисает на второй день… На ночь всегда стакан такого молока выпиваю. Или кефира обезжиренного.

— А где покупаете? — поинтересовался я.

— В «Пятерочке» обычно. Она прямо напротив моей службы находится. Удобно очень. — Он замолчал, а потом будто что-то хотел сказать, да раздумал. Но я это заметил и спросил:

— Вы что-то хотели добавить?

— Да-а… Но-о… Кое-какие соображения… Не знаю, может, это неважно…

— Говорите! В случае с этими отравлениями важна любая мелочь.

— Ну, хорошо, — не очень решительно заговорил Петр Петрович. — Вечером я заезжал к одной… к одному моему знакомому… по работе. И когда возвращался от него, то по дороге купил любимого нежирного молока.

— Где купили? — быстро спросил я.

— В магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре.

— А-а, так, значит, ваша… ваш знакомый по работе живет в Изма-а-айлове.

— Да, — ответил Зеленов, глядя поверх моей головы. — Он живет как раз на Измайловском бульваре.

— И вы купленное в магазине «Изобилие» на Измайловском бульваре полуторапроцентной жирности молоко не преминули употребить, по заведенной вами привычке, вечером девятого августа, перед сном. Я правильно вас понимаю?

— Так, — убито, будто его только что изобличили в измене Родине, произнес Петр Петрович.

— После чего вас жидко-жидко понесло, так? — спросил я, уже предполагая конкретный ответ.

— Еще как понесло… Прорвало просто! Из туалета, простите, полночи не выходил, пока жена «Скорую помощь» не вызвала.

Я хотел было заметить, что это кара за измену супруге «со знакомой, простите, знакомым по работе», но промолчал. Какое мое дело, кто кому изменяет? Я ведь не служу в полиции нравов. И не расследую дела супружеских измен, являясь частным детективом. Я отнюдь не частный детектив. Хотя то, чем занимаюсь, весьма похоже на то, чем как раз и занимаются частные детективы.

И все же — не мое это дело, судить людей…

А вот с этим магазином продовольственных товаров под названием «Изобилие» — вопрос весьма интересный. Кстати, надо вернуться в первую палату… Там старик Храмов девятого августа в обед молоко пил, а на ужин пил ряженку. После чего его и скрутило. Надо поинтересоваться, не в продовольственном ли магазине «Изобилие» он покупал эти молочные злокачественные продукты. И остальных спросить, где они продуктами отовариваются…

Я вполне дружелюбно попрощался с Петром Петровичем, сняв его, Марса Рафкатовича и остальных пациентов палаты на свой смартфон, и вернулся в первую палату. Матери Сергея Самохина, частного предпринимателя с Верхней Первомайской, уже не было. Ушел мужик в рубашке с закатанными рукавами, который приходил неизвестно к кому и все время вставлял в свою речь выражение «язви их в душу». Покинула палату и тридцатипятилетняя супруга Бориса Анатольевича Слепнева. Та, с которой он накануне попадания в больницу отмечал годовщину свадьбы и откушивал мидии. Из посетителей оставались пожилая дама, супруга владельца фармацевтического центра Вадима Афанасьевича Черкасова, и безмолвная девочка-подросток. Они встретили меня почти как родного.

— Здравствуйте еще раз, — улыбнулся я. — Вот, вернулся, чтобы задать вам еще по одному вопросу. Надеюсь, не устали от меня?

— Что-нибудь уже выяснили? — спросила меня пожилая дама.

— Нет, но кое-какие зацепки имеются, — ответил я. И подошел к Храмову: — Лавр Михайлович, давеча вы мне сказали, что в обед пили молоко, а на ужин — ряженку…

— Да, и что такое?

— А где вы покупаете эти продукты?

— Как где? В магазине «Изобилие», — как само собой разумеющееся, ответил старик.

— Это в том, что на Измайловском бульваре?

— Да. Там молоко и сметана дешевле, чем везде. А в чем дело-то?

— Сейчас узнаете, — загадочно посмотрел я на старика Храмова и обратился к Борису Анатольевичу Слепневу: — А вы, Борис Анатольевич, сказали, что после ужина с мидиями выпили на ночь стакан молока… — Я сделал небольшую паузу, после чего спросил: — А где вы его покупаете?

— Я хожу за продуктами в магазины редко, обычно ходит моя жена, — начал неуверенно Слепнев, — но молочные продукты, хлеб, сыр и мясо мы покупаем только в продмаге «Изобилие» на Измайловском бульваре. Там всегда все свежее и стоит дешевле, чем в других магазинах. Я это знаю, потому что так жена моя говорит, — добавил он. — Ей можно доверять.

— Мы тоже отовариваемся в магазине «Изобилие», — сказала за себя и за мужа пожилая дама. — Там действительно многие продукты и свежее, и дешевле…

— И мы с дочкой молоко там покупаем… — подал голос работник рынка Александр Иванович Кондратенко, в ногах которого сидела безмолвная девочка-подросток. — Все остальное я на рынке у себя беру, а вот молоко — в «Изобилии». Оно там лучше, чем у нас…

— А я вот не знаю, где мама покупает продукты, — сказал молодой предприниматель Сергей Самохин.

— А ты позвони, — предложил Борис Анатольевич.

— Да, позвоните, — поддержала любителя мидий пожилая дама.

Парень набрал номер, поговорил с минуту, потом посмотрел на нас:

— Она говорит, либо в «Магните» на Верхней Первомайской, либо в «Изобилии» на Измайловском бульваре…

— Вот оно что-о-о, — понимающе протянул старик Храмов. — Значит, они не напрямую, они через магазин решили меня прикончить. А заодно, чтобы следы замести, еще несколько человек решили потравить. Как будто групповое отравление молочными продуктами. Понимаешь теперь? — Лавр Михайлович пытливо посмотрел на меня. — Они проследили за мной и выяснили, куда я хожу за молоком и ряженкой и когда. И отравили эти продукты, зная, что я их буду покупать. У меня в холодильнике осталась коробка с недопитым молоком. Надо посмотреть, нет ли там дырочек от шприца… А ты молодец! — с уважением посмотрел он на меня. — Несколько часов, а уже почти во всем разобрался. Осталось только найти этих отравителей-убийц и передать их в руки органов…