Софи Ханна - Комната с белыми стенами

– Тэмсин – ассистент продюсера, а не продюсер, – говорит Лори. – Ладно, считай, что я этого не говорил.

Сначала мне кажется, что это он про повышение, которого я не хочу. Но затем понимаю, что он ждет, когда я с ним соглашусь, прежде чем сказать мне что-то еще. Я киваю.

– Тэмсин увольняют. Сейчас с ней разговаривает Раффи.

– Что?! Ты шутишь. Скажи, что ты шутишь.

Лори отрицательно качает головой.

– Они не могут взять и просто так от нее избавиться! Не могут, хотя бы потому, что…

– Так сейчас везде. Компании затягивают пояса, экономят на чем только можно.

– Кто принял такое решение? Было голосование? – Я отказываюсь поверить, что «Бинари Стар» оставляет меня, но увольняет Тэмсин. И это с ее-то опытом! К тому же, в отличие от меня, она не докучает Раффи просьбами об осушителе воздуха в кабинете.

– Сядь! – нетерпеливо говорит Лори. – Ты начинаешь действовать мне на нервы. Тэмсин – очевидный кандидат на увольнение. Она получает слишком много, и в нынешнем экономическом климате держать ее невыгодно. Раффи утверждает, что мы за половину ее жалованья всегда найдем на ее место университетскую выпускницу, и он прав.

– Но это же совершенно неправильно! – выпаливаю я.

– Может, ты прекратишь переживать за Тэмсин и выразишь мне хотя бы малую толику благодарности?

– Что? – Неужели этот великий крестоносец, борец за справедливость, произнес эти слова?

– Ты думаешь, Майя хочет платить тебе столько, сколько платит мне? – Лори усмехается. – Я разложил для нее все по полочкам. Я сказал: «Если в бюджете есть строчка для меня, то найдется строчка и для Флисс». Она знает, что без моего участия фильма нет, во всяком случае, для «Бинари Стар». Рей Хайнс, Сара и Гленн Джаггард, Пол Ярдли, все солиситоры и барристеры, члены парламента и врачи, которых я приучил есть с моих рук, – одно мое слово, и они откажутся сотрудничать. Весь проект полетит псу под хвост. Мне же остается лишь переждать, отсидеться, а затем подписать с Би-би-си новый контракт, но уже в роли исполнительного директора «Хаммерхеда».

– То есть ты шантажом уломал Майю, чтобы она согласилась на мое повышение? – Так вот почему сегодня она была не такой любвеобильной, как обычно, когда я прошла мимо нее по коридору. – Извини, но я никак не могу…

– Этот фильм должен быть сделан! – Лори повышает голос едва ли не до крика. – Я пытаюсь поступить правильно, действую в интересах всех. «Бинари Стар» будет и дальше работать над ним. Ты доведешь его до ума. У тебя, наконец, появится стимул оторвать задницу от стула и сделать что-то стоящее…

– А что получишь ты? – Ноги еле держат меня. Я хочу сесть, но я этого не сделаю, во всяком случае, после того, как Лори приказал мне это сделать. Тем более после того, как он отпустил язвительное замечание в адрес моей задницы.

– Я рассчитываю на твое полное содействие, – говорит он так тихо, что мне кажется, будто вспышка его гнева несколько секунд назад – не более чем плод моего воображения. – Неофициально я по-прежнему режиссер этого шоу, но о моем участии в нем будет известно лишь мне и тебе.

– Понятно, – выдавливаю я. – Ты шантажируешь не только Майю, ты шантажируешь и меня тоже.

Лори со стоном плюхается в кресло.

– Я подкупаю тебя. Будь хотя бы точна в определениях. – Он смеется. – Черт, неужели я в тебе ошибся? Я думал, ты существо разумное…

Прикусив губу, я пытаюсь переварить его последнее признание. Вот оно что! Лори имеет некое представление о том, кто я такая. Получается, он какое-то время думал обо мне, пусть всего несколько секунд. Вряд ли больше.

– Ты достойна этого шанса, – говорит он усталым голосом, как будто уже отчаялся убедить меня. – Я решил тебе этот шанс дать.

– Ты хочешь контролировать работу над фильмом даже после того, как уйдешь. Ты выбрал меня, потому что решил, что мной манипулировать будет проще, чем кем-то другим.

Надеюсь, мое спокойствие произвело на него впечатление. Пусть даже чисто внешнее. Даже в страшном сне я не могла представить, что когда-нибудь буду стоять в кабинете Лори Натрасса и бросать ему в лицо обвинения. Черт, что я себе позволяю? Сколько невинных людей он вытащил из тюрьмы, пока я прохлаждалась на диване, листая бульварные журнальчики или отпуская шпильки в адрес «Танцев со звездами»?[1] Что, если совершенно неверно истолковала ситуацию? И в данном случае не права я, а не он?

Лори откидывается на спинку кресла и медленно качает головой.

– Понял. Ты отказываешься снимать фильм, который получит все мыслимые призы? Не хочешь стать креативным директором? Тогда давай сделай приятное Майе. Скажи ей, что это тебе не нужно, что ты выходишь из нашей сделки. И понаблюдай потом, как она теряет к тебе те крохи уважения, которые у нее имелись.

– Сделки? – Получается, я не так уж и не права. – Ты имеешь в виду сделку, в которой я даже не участвовала, хотя от нее зависит моя жизнь и карьера?

– Второго такого предложения не будет, – презрительно фыркает Лори. – Ни в «Бинари Стар», ни где-либо еще. Как скоро, по-твоему, ты окажешься в одной очереди за пособием по безработице вместе с Тэмсин?

Меркурий. Земля, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, Нептун, Уран, Плутон.

– Мне неловко получать сто сорок тысяч в год, когда моя подруга теряет работу, – отвечаю я как можно более бесстрастно. – Конечно, лишние деньги не помешают, но мне хочется спокойно спать по ночам.

– Ты потеряешь сон? Не смеши меня!

Я делаю глубокий вдох и говорю:

– Не знаю, что ты там вообразил обо мне, но ты ошибаешься.

Сказав это, я ощущаю себя последним дерьмом. Можно подумать, я вся такая сознательная и правильная. На самом деле если я и теряла сон, то только из-за любви, или… Ладно, проехали. Сейчас об этом лучше не думать, иначе я разревусь и все выложу Лори. Ага, чтобы потом провалиться сквозь землю от стыда?

Возненавидит ли он меня, если узнает?

– Господи, – бормочет он. – Ну, хорошо, я прошу прощения. Я думал, что оказываю тебе любезность…

Что будет, если я скажу «да»? Я ведь могла бы сказать «да»… Нет, не могла бы.

Черт, что со мной не так? Я впадаю в панику, я расстроена из-за Тэмсин, и это не лучшим образом повлияло на мой мозг. В том состоянии, в каком я нахожусь, мне лучше говорить как можно меньше.

Лори разворачивается в кресле ко мне спиной. Не хочет, чтобы я видела его лицо.

– Я сказал на совете, что, по-моему, тебе можно доверить серьезные вещи. Ты стоишь этих денег, – говорит он. – Они чуть не обделались, но я встал на твою защиту и уломал их. Ты понимаешь, что это значит?

Защиту? Делайте, что я говорю, или же фильму хана? И это он называет защитой? Он даже не пытается приукрасить сказанное – вот как низко он ценит меня.

Не дожидаясь моего ответа, Лори продолжает:

– Это означает, что теперь ты официально стоишь сто сорок тысяч в год. Подумай о себе как об акции на рынке ценных бумаг. Твоя цена подросла. Если ты заявишь Майе, что не хочешь этого, если скажешь: «Да, мне хотелось бы прибавку к зарплате, но не такую большую, так что, может, мы снизим сумму?»… Да-да, скажи это и считай, что ты снова на самом дне. – Лори поворачивается ко мне лицом. – Ты бесценна, – громко и четко произносит он, как будто я могу не понять его слов.

Все, это предел. Я разворачиваюсь и выхожу вон. Лори не окликает меня и не бросается за мной следом. Как, по его мнению, я поступлю? Соглашусь на повышение и деньги? Подам заявление? Закроюсь в туалете и разрыдаюсь? Стыдно ли ему за то, как он только что поступил со мной?

Какого черта меня заботят его чувства?

Я возвращаюсь в свой кабинет, хлопаю дверью, хватаю с радиатора влажное полотенце и вытираю с оконного стекла конденсат, пока у меня не начинает болеть рука. Через несколько минут стекло по-прежнему влажное, как и мой джемпер. Я добилась лишь того, что стала теперь вся мокрая. Почему никому не придет в голову положить конец мировой засухе, собирая конденсат? Одно только мое окно способно обводнить бо́льшую часть Африки. Почему бы Бобу Гелдофу[2] не взяться за это дело? Наверное, я сердита на Боба Гелдофа, потому что не могу сердиться на Лори. Среди бумаг в моем столе похоронен документ, инструкция, в которой черным по белому сказано, почему я, помимо всего прочего, не имею права сердиться на Лори.

Когда Тэмсин впервые вручила его мне, я только и делала, что читала его. Инструкция показалась мне забавной. Когда же Тэмсин сообщила, что вручает экземпляр каждой женщине, которая приходит на работу в «Бинари Стар», я хохотала до упаду. Примерно год назад инструкция утратила свою привлекательность, и я сунула ее в стол, под слой бумаги в цветочек, которой тот, кто работал здесь до меня, выстлал дно всех ящиков.

Бессмысленно даже пытаться обмануть себя, будто я не помню, в каком ящике она лежит. Я точно знаю где, даже если весь последний год притворялась, будто ее там нет. Я вытаскиваю из ящика папки, убираю со дна бумагу в цветочек и нахожу искомое.