Вячеслав Денисов - Месть по закону

Струге сознательно не просил Вадима узнать о ней. Он не впутывал женщину в эту историю с самого начала, не хотел рисковать и сейчас. Она – самое слабое звено в этой цепи. И если это звено разогнется, тогда все, что происходило все эти недели, зря. Своей любовью Саша может навредить не только ему, Антону, но и себе. А тогда и вся остальная жизнь становится бессмысленной, превращаясь в банальное существование. Не этого хотел Антон, не такого исхода. Поэтому все, что сейчас оставалось, – это думать о ней и верить в то, что она еще может ждать. Хотя по своей сути это ожидание было несуразицей. Как можно ждать того, кого больше нет и уже никогда не будет?

Жестокость – дитя холодного разума. И без нее нет победы.

Пащенко вернулся домой уже под вечер.

Расстегнув душивший его галстук, он бросил его на кресло. Следом полетел и пиджак. Антон разглядел на спине прокурора сплошное темное пятно – рубашка насквозь пропиталась потом. Струге знал, что Вадим часто отпускал водителя домой, а сам добирался общественным транспортом. У парня постоянно болела жена – белокровие, и ее состояние становилось все хуже. Пащенко давно предлагали взять на работу нового водителя, но он, даже став начальником, никогда и никого не разменивал.

– Если завтра начну загибаться я, – со злостью говорил он подчиненным, – то уверен на все сто – вы оставите меня подыхать там, где я лягу.

Вадим относился к числу тех немногих, что остальному большинству кажутся странными людьми. С дуринкой. Потому что большинство всегда так считает: если человек не видит очевидной выгоды – он дурак. Да, Пащенко был дураком. Может быть, потому что, как и Струге, с детства узнал, что такое голод и одиночество. Может быть, потому и дорожил дружбой и людьми.

– Что нового на полях сражений?

Этой фразой Струге все последние дни встречал Вадима.

– Заруцкий и Поборников в СИЗО. Тимур с новой партией братвы – в ИВС. Зема там с ними работает, как отбойным молотком. Если судить по его голосу, у него очень довольная рожа. Парень, как я понял, ждет очередного кредита. Кстати, ты в окно выглядываешь?

– Ну?

– У дома напротив второй день стоит черный «мерсачок». Я вчера номера «пробил» по картотеке ГИБДД. Автомобиль числится за неким Хоркиным. Не слышал такого?

– Нет, – сознался, насторожившись, Антон.

– А вот Зема слышал, – улыбнулся, падая в кресло, Пащенко. – Хоркин Павел Андреевич. Отбывает наказание в колонии строгого режима. Доверенность на право управления выписана на Сохина Виктора Игоревича.

– Это же братишка из свиты Пастора! – воскликнул Струге.

Вадим закрыл глаза. Ему хотелось пива, принять душ и посмотреть матч Лиги чемпионов «Бавария»—»Реал».

– Кто-то не верит в твою смерть, Струге... – Неожиданно он подкинулся и с откровенной авантюрой во взгляде посмотрел на судью. – Пошли в какой-нибудь кабак, а?! У тебя взгляд уже, как у вареного окуня! На людей хоть посмотришь.

Струге словно ждал этого. За дни вынужденного затворничества у него на лице выросло нечто среднее между очень короткой бородой и очень длинной щетиной. Темные очки завершили до неузнаваемости измененный образ бывшего судьи. Прокурор накинул пиджак, не забыв засунуть в подмышечную кобуру старый добрый «ПМ». Он с ним не расставался ни на час. Исключение составляла ванная и спальные комнаты.

– Вон стоит, – взглядом из-под очков показал Вадим на черную иномарку.

Они применили старый, испытанный метод. Зашли за угол дома, десять секунд постояли и снова вышли. «Мерседес» отъезжал от места стоянки. Дальше можно было не рассуждать. Струге вздохнул – «все возвращается на круги своя...».

До бара они доехали на частнике. Суть этой прогулки была проста, как устройство карандаша. Квартира Пащенко на сигнализации. Они ставили сто к одному, что, пока пьют пиво, «старшой» из «Мерседеса» даст команду на шмон квартиры. «Братки», не остановившиеся перед тем, чтобы «зачистить» квартиру судьи, вполне могут пойти и на то, чтобы покопаться в вещах прокурора. Какая им теперь разница? Судья, прокурор... Если это случится, то уже через три минуты их задержит экипаж вневедомственной охраны. Появлялся шанс познакомиться с любопытными неизвестными.

Сидя в полумраке зала, Антон с Вадимом тянули из высоких стаканов пиво, слушали медленную музыку, и им не хотелось ни о чем думать. В помещении бара, кроме них, находилось всего несколько человек. Две молодые пары, не нашедшие лучшего развлечения, кроме как сидеть в искусственных сумерках и пить «Хайнекен». Впрочем, как справедливо решил Антон, каждый отдыхает так, как того достоин.

– Я до комнаты, что напротив дамской, и обратно, – сообщил другу Струге и поднялся из-за стола.

Пащенко проводил его взглядом до самых дверей тыльного служебного помещения. Расположение комнат и Струге, и Вадим, знали хорошо. Здесь они, скрывая свою дружбу от всевидящего начальства, частенько проводили время.

Застенчивую Милен Фармер сменил в динамиках Маршал со своим «Особым режимом». Если раньше был слышен перезвон пивных стаканов, то теперь не было слышно ничего. В каждом уголке уютного бара был Маршал.

Вадим почувствовал, что происходит что-то нехорошее, когда миновали семь минут отсутствия Струге. Откинув в сторону стул, он решительным шагом прошел мимо стойки бара, туда, где красовалась резная дверь из темного дерева. Дверь, в которую пять минут назад зашел Антон Струге.

Первое, что увидел прокурор, были капли крови на белом, до блеска натертом мраморном полу. Подняв глаза, Вадим разглядел сквозь черный мрамор стены большое темное пятно. Проведя по нему пальцем, он развернул его к себе. Это была кровь.

Пащенко бросился в туалет. Распахивая одну за другой кабинки, он убедился в том, что он пуст. Вадим быстро вернулся в коридор и попытался успокоиться...

Здесь, о стену, Антон ударился головой. После удара его голова встретилась со стеной. Отсюда и кровь...

Некоторое время он сопротивлялся – разбрызгивание капель в разные стороны и сами капли разные по длине...

Сопротивлялся недолго – с разбитой головы всегда много крови, и рана долго не заживает. А самих капель мало. Значит, его либо увели, либо – унесли.

Все это пролетало в голове Вадима уже тогда, когда он бежал к черному входу. В данном случае – черному выходу.

Пинком распахнув дверь, он увидел на крыльце курящего охранника.

– Сейчас мужика вывели! – прокричал прокурор ему в лицо. – Куда его повели?!

Тот стоял и пренебрежительно смотрел на Пащенко. Становилось понятно, с чьей «подачи» из этого бара свободно выводят избитых людей.

У Вадима «упала планка». Поняв, что из-за этого молодого, коротко стриженного ублюдка он теряет друга, прокурор без размаха, мощным хуком сбросил охранника с крыльца. Тот, едва успевая перебирать ногами, зацепился за металлический штырь, торчащий из ступени, и рухнул на асфальт перед крыльцом. Еще даже не придя в себя, он уже потащил откуда-то из-за ремня «плевалку» – спецсредство «удар», предназначенное для защиты от инвалидов с детства. Оно плюется газовой соплей на пять метров и приносит такой же вред здоровью, как укус кошки.

Вадим, уже не владея собой, с правой пробил стражу порядка в печень, а с левой – в челюсть. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы охранник прекратил потуги застрелить прокурора газовой соплей и настроиться на разговорный лад.

– Последний раз спрашиваю – КУДА?!

– Они на «Мершедеше» подъехали и уехали! На черном «Мершедеше»!

Два хука, слева и справа, коренным образом изменили дикцию охранника и его отношение к жизни.

Держась рукой за перила крыльца, Вадим сполз на ступеньку. Достал мобильный телефон и вяло, без желания, понимая бесполезность такого поступка, позвонил в управление и попросил организовать операцию «Перехват». Назвал номер, марку машины, сообщил, что преступники вооружены, и медленно спрятал телефон в карман.

На секундомере невидимая рука нажала кнопку «стоп».

«Это я, я сказал... Я сказал – пойдем, Антон, проветримся, пивка попьем. На людей посмотришь... Это я сказал...»

Антон вышел из туалета, вытирая вымытые руки клочком бумажного полотенца. Он даже успел обернуться назад, чтобы броском послать скомканную салфетку в урну. Когда он направился к выходу и уже взялся рукой за ручку двери, он затылком почувствовал холодный металл.

– Не дергайся, – послышался совет. – Здоровее будешь.

Логика проста. Если не убили сразу, значит, он нужен для разговора. Послали «шестерок», значит, те просто обязаны довести его до нужного человека живым. Соответственно, убивать не станут ни в коем случае. Это давало некоторую свободу в действиях. «Дергаться» он, конечно, не стал. Просто повернулся на сто восемьдесят градусов. Повернулся и сразу увидел два взволнованных лица.

Нервничают. Понимают – выполняют важное задание. Если не выполнят – пострадают.