Вильям Каунитц - Месть Клеопатры

— Кое-кто из твоих друзей удивляется твоему досрочному освобождению.

— Я заслужил досрочное освобождение тем, что отсидел черт знает сколько, — обиженно ответил Касуэлл.

Писсаро перевел взгляд на экран телевизора. Ковбой, взобравшись на коня, погнался за другим ковбоем, а тот, удирая, отстреливался на полном скаку.

— Есть люди, которым кажется, будто ты перешел на другую сторону, лишь бы заслужить досрочное освобождение.

Жила на шее у Касуэлла начала нервно пульсировать.

— Что ты суешь нос не в свое дело, Гектор? Меня отпустили досрочно, потому что им понадобилась моя камера. Ты что, газет не читаешь? Все тюрьмы в этой стране буквально переполнены.

Писсаро смерил его холодным взглядом.

— Да, припоминаю, что-то такое я слышал. — Он перевел взгляд на Фиону. — Она отличный пилот.

Касуэлл перевел дух.

— Я поставляю своим друзьям только первоклассный товар.

— А ты знал, что она ищейка?

Слабая улыбка, расплывшаяся было на лице у Касуэлла, превратилась в маску ужаса.

— Но я проверил ее. Клянусь, я ее проверил!

Он сложил руки так, словно решил помолиться.

— Ах ты, сукин сын! Никакая я не ищейка! — заорала на Писсаро Фиона.

— Я проверил ее, за ней и в самом деле ничего нет, — взмолился Касуэлл, от него сейчас исходил запах животного страха, который ни с чем невозможно спутать.

— Ах ты, ублюдок, я никакая не ищейка! — опять закричала Фиона.

Писсаро достал «смит-и-вессон» 38-го калибра и выстрелил Касуэллу в лицо. Пуля со смещенным центром вошла ему в голову под правым глазом и разнесла череп вдребезги.

Фиону охватил ужас. Она вцепилась Писсаро в плечо, начала трясти его:

— Я не ищейка!

— Я знаю, — хладнокровно произнес Писсаро. — Но не был в этом уверен на все сто процентов, а ему следовало бы. Поэтому он начал представлять для нас опасность. — Ствол пушки уперся в живот Фионе. — Ну, давай выкладывай, какие у тебя имеются проблемы.

Она пристально посмотрела на него.

— Единственная моя проблема — то, что не пришли месячные. Уже на два дня задерживаются.

Он улыбнулся ей одними губами, глаза его оставались холодными.

— Ты мне нравишься.

— Ты мне тоже нравишься. Ты великий гуманист.

Писсаро вынул из кармана шелковый платок и тщательно стер с оружия отпечатки собственных пальцев. Обойдя вокруг стола, он вложил «смит-и-вессон» в руку покойника.

— Ты что, полагаешь, что полицейские купятся на такое самоубийство? Не такие уж они идиоты! — сказала Фиона, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Разумеется, купятся. У них в этом городе столько нераскрытых убийств, что они готовы съесть все что угодно, лишь бы не обзаводиться еще одним гиблым делом.

Когда они уже выходили из здания, Писсаро заметил:

— Даже если ты ищейка, теперь это уже не имеет никакого значения. Ты ведь стала соучастницей в убийстве.

Круглые груди Юдит были мягки на ощупь, соски стояли торчком. Она закинула ногу на бедро Алехандро и покусывала ему плечо, причем довольно болезненно, тогда как его пальцы прокладывали себе дорогу в густых зарослях ее срамных волос.

— Ну что, я оказалась не хуже твоей Фионы? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

— Какое может быть сравнение! Ты женщина, а она малолетнее дитя.

Она перехватила его руку своей и направила его палец себе во влагалище. Она застонала от наслаждения и широко раскинула ноги.

Они еще раз потрахались, потом, улегшись на спину, уставились в потолок, каждый — в свою отдельную точку на нем. Переведя взгляд на загорелое, практически бронзовое, тело Юдит и на золотой медальон с изображением Клеопатры у нее на шее, Алехандро спросил:

— А что связывает тебя с Гектором?

— У нас связь, но, по взаимному уговору, она не носит эксклюзивного характера.

Перекатившись на живот и приподнявшись на локтях, она предприняла попытку отвлечь его от нежелательной темы. На ее взгляд, исповедоваться надлежало самому Алехандро.

Твердо выдерживая ее пристальный взгляд, Алехандро пустился по знакомой дороге повествования о своем фиктивном прошлом и настоящем. Завершил он рассказ уже и впрямь подлинной историей о том, как устроился на работу в «Энвироман».

— Ну а что насчет тебя? — произнес он в конце концов.

Она рассказала ему о том, что была единственным ребенком в семье, и о том, как был разочарован ее отец, когда она отказалась войти в фамильный бизнес.

— Но мне хотелось всего добиться самой.

— А как ты познакомилась с Гектором?

— Мы встретились в Боливии много лет назад.

— А с Чи-Чи?

— А с ним здесь, в Нью-Йорке, года три назад, — столь же спокойным голосом солгала она.

— А интересно, как это ему пришло в голову такое название — «Золотая Клеопатра»?

Юдит изогнула бровь, удивленная неожиданным вопросом.

— А я-то думала, тебе об этом известно. Согласно вашему же, племени тараскан, мифу, Клеопатра бежала из Египта и прибыла на остров Икстапа.

— Я еще ребенком слышал это предание, но, конечно, никогда не мог в это поверить.

Она поднялась из постели и принялась собирать разбросанную по всему полу одежду. Прошла в ванную и заперлась там. Услышав, что она пустила душ, Алехандро тоже поднялся, нашел плавки и надел их.

— Ну, и как тебе понравилось заниматься любовью с женщиной, которая старше тебя? — крикнула она ему из ванной.

— Очень понравилось, — откликнулся он, с удивлением отметив про себя, что сказал ей сущую правду.

Когда она, уже одевшись, вышла из ванной, он лежал раскинувшись на постели.

— Мы еще увидимся? — спросил он, поднявшись и заключив ее в объятия.

Она поцеловала его взасос на прощанье.

— Да. Но не в этом смысле. Пересыпчик у нас был разовый, намотай это себе на ус. Я никогда не смешиваю дела с личными радостями.

— Ну а как же насчет Гектора?

— Это — случай особый.

После того как она ушла, он торопливо принял душ, оделся, размышляя при этом о только что закончившемся свидании. И пришел в конце концов к выводу, что по части лживых россказней о самой себе она ему ни в коем случае бы не уступила.

Алехандро вылез из такси на углу Пятьдесят седьмой улицы и Второй авеню. С тех пор как он вышел из дому, он сменил уже третью машину, избавляясь от любого пущенного по его следу «хвоста». Он перешел через авеню, зашел в пиццерию на северо-западном углу улицы, заказал себе пиццу. Стоя у стойки, посматривал вполглаза на улицу, стараясь уловить малейшее изменение всегдашнего ритма. Учащиеся Высшей школы живописи и дизайна толпились на углу. Терпеливо дожидалась прибытия автобуса очередь на остановке. Женщины катили коляски с младенцами; дама, выгуливающая собак, вела их на длинном поводке по улице. Алехандро выбросил остатки пиццы в корзинку для мусора и, выйдя из пиццерии, отправился в южном направлении по Второй авеню. Он шел не спеша и разглядывал товары, выставленные в витринах.

Табличка на двери гласила: «Дж. Мак-Мэхон».

Алехандро открыл дверь своим ключом.

— Хочешь чего-нибудь выпить, — спросил Сивер, хлопотавший у бара.

— Шотландское виски. — Подойдя к окну, Алехандро добавил: — Опасная это затея — встречаться здесь уже после того, как я вступил в игру.

— Надо поговорить, — как бы извинился Сивер, подходя к своему подопечному и вручая ему налитый чуть ли не до самого верха бокал.

Поглядев в окно, Алехандро отметил, что фонтан бездействует. Повернувшись к Сиверу, он передал ему пластиковый пакет для покупок, в котором находились распечатки, сделанные в офисе у Писсаро.

— Кое-что тут по финансовой части. И лучше будет, если этим займутся соответствующие специалисты, — сказал он.

Сивер положил пластиковый пакет на пол, даже не заглянув внутрь.

— Ну и как это выглядит в общем и целом?

— Как крупномасштабная финансовая афера. У них по всей стране сеть лавок, торгующих черт-те чем, а на самом деле всего лишь собирающих деньги у наркодилеров. Они проникли и в банковскую систему путем подключения фиктивных корпораций — и все это заканчивается счетами в подставных зарубежных компаниях. — Алехандро отхлебнул виски. — Ну а что тебе удалось выяснить относительно Юдит и Жасмин?

— Фамилия Юдит — Стерн. Она родилась на Лонг-Айленде 3 июля 1942 года.

— Значит, ей пятьдесят один, — подсчитал Алехандро, невольно удивившись тому, что ей уже столько лет.

— Ее отец создал крупный семейный бизнес на базе унаследованной от отца мелкой лавчонки. Они специализируются на производстве женских купальников и их продаже. Старик сейчас находится в приюте для престарелых в Куинсе; семейным бизнесом заправляют братья Юдит. Судя по всему, она тоже хотела вступить в дело, но строгий папаша сказал: «Ни в коем случае», поэтому она послала все семейство к чертовой матери и занялась собственным делом на свой страх и риск.