Марко Незе - Спрут

Он подождал, пока жена повесит трубку. Потом положил трубку сам.

На следующее утро камердинер обнаружил его упавшим головой на стол. На виске темнело маленькое пятнышко. Рука, лежащая на столе, еще сжимала пистолет. Другая рука безжизненна свисала вдоль тела.

Ольга в последний раз провела щеткой по волосами вышла из ванной.

— Эй, лентяй!

Каттани не ответил. Он курил, лежа в постели.

— Послушай, — спросила она, — что это у тебя за похоронный вид?

— А чему радоваться?

Ольга присела на кровать.

— На кого ты злишься?

— На кого? Да на тех, кто отравил мне существование. — Он стряхнул пепел в пепельницу, которую держал на одеяле. — На шайку бессовестных негодяев, которые хотят захватить Италию. Это люди, ослепленные жаждой власти и денег. Чтоб помешать мне, они погубили мою дочь. Они не могли позволить, чтоб какой-то мелкий полицейский ставил им палки в колеса.

— И что же ты теперь намерен предпринять? — спросила Ольга, гладя его руку.— Собираешься мстить? Хочешь их уничтожить, чтобы дать выход своей ненависти? Ох, тебе это не удастся. Ты хорошо знаешь, что они слишком сильны и безжалостны.

Каттани отнял руку. Внимательно вгляделся в лицо Ольги, словно желая прочесть, насколько она отдает себе отчет в его намерениях.

— Ты что, в самом деле поверила, что я могу стать сообщником Терразини? Значит, ты ничегошеньки не поняла. Хочешь знать, кто довел Каннито до самоубийства? Это сделал я. И уничтожу всех остальных. Всех до единого.

— Ох, да ты сумасшедший! — покачала головой Ольга. Вид у нее был испуганный..

— Нас было двое, кто хотел с ними покончить. Одного они убили. Только он единственный все знал про меня. Я ему передавал всю информацию, которую мне удавалось получить.

Ольга вздрогнула и широко раскрыла глаза, в которых застыли удивление и укор.

— Также и то, что узнал от меня?

— Разумеется.

— Значит, когда ты со мной разговаривал...

— Я с тобой не разговаривал. Я тебя допрашивал.

— Да ты настоящее чудовище! — закричала Ольга. Бросившись на постель, она разразилась рыданиями. — Ты использовал меня, чтобы выбросить, как выжатый лимон. Я ненавижу тебя, ненавижу! — Она колотила его кулачками через одеяло. — А теперь ты хочешь избавиться от меня, потому что я тебе больше не нужна. — Она безутешно рыдала. — Если бы я могла, то убила бы тебя.

— Ты это прекрасно можешь сделать, — холодно сказал Каттани. — Достаточно лишь шепнуть твоему дружку Терразини, и я кончу так же, как бедняга Mayрили.

Он выскользнул из-под одеяла, оставив Ольгу стоять на коленях, уткнувшись головой в постель. Она уже не плакала, а только тяжело дышала, судорожно вцепившись пальцами в смятую простыню.

Новый начальник отдела «Зет», высокий, безукоризненно одетый, походил на манекен. С этим человеком невозможно было разговаривать, ибо он никогда не слушал собеседника. В то время, когда ему пытались что-нибудь растолковать, он с отсутствующим видом разглаживал рукой лацканы пиджака, охорашивался, поворачивался то в одну, то в другую сторону, словно непрерывно любовался на себя в зеркало.

Он питал к своей персоне глубочайшее уважение и маниакально о себе заботился. Последнее время его снедала тревога относительно шевелюры: волнистые шелковистые волосы начали седеть. Через секретаря он дал своему парикмахеру совершенно точные указания: тот должен каждый раз красить ему волосы, не ожидая его просьбы и не задавая вопросов. Он не терпел ни малейшего намека, касающегося седины.

Так всякий раз разыгрывалась одна и та же комедия.

— Что ты делаешь? — ворчливо спрашивал он цирюльника. — Уж не собираешься ли меня красить?

— Нет, это флакон с шампунем.

— А, хорошо.

Каттани сразу же понял, что не сможет с ним сработаться. Со своей стороны, новый начальник тоже был достаточно откровенен.

— Мне нужны надежные люди, — сказал он, рассматривая в ярком свете лампы свои ногти, — а ведь мы с вами друг друга почти совсем не знаем. Не прав? да ли?

— Верно, — ответил Каттани, — не знаем.

— Ну вот видите? Чтобы хорошо сработаться, нужно много времени. Но у нас его нет. Полагаю, полиция будет счастлива получить назад такого энергичного и способного комиссара, как вы.

— Нет, — сказал Каттани. — Я хочу просить предоставить мне некоторое время, чтобы не спеша решить вопрос о своем будущем.

— Прекрасно! — с воодушевлением воскликнул начальник. — Вот это действительно замечательная идея!

Вдова Каннито растроганно обняла Каттани.

— Я знаю, зачем вы приехали, — проговорила она. — Вам нужен чемоданчик с документами.

— Да, — подтвердил Каттани. — Мне очень хотелось бы его получить.

Женщина улыбнулась и кивнула головой.

— Вы его получите. Я уверена, что муж мог бы доверить эти бумаги только вам. Поэтому я отдам их вам со спокойным сердцем.

Каттани окинул внимательным взглядом эту маленькую женщину. Ему показалось, что она стала еще миниатюрней, еще более хрупкой. Словно, прожив всю жизнь в тени мужа, совсем иссохла.

— Себастьяно был слабым человеком, — продолжала она. — Он только напускал на себя грозный вид, чтобы прогнать владевшую им тревогу. Но он не был плохим. Его погубили люди, с которыми он водил компанию.

— Наверное, действительно так, — произнес Каттани.

— Я тряслась от страха за него, — женщина скомкала платочек, которым то и дело утирала слезы. — Я так надеялась, что вам удастся его спасти.

— Я сделал все, что было в моих силах, синьора.

— Знаю, знаю, — сказала она, опершись дрожащей рукой о его плечо. — Прежде чем нас покинуть, он прислал сюда своего шофера с чемоданчиком. Кто только меня не спрашивал об этом чемоданчике! Звонили по телефону из министерства. Один противный тип приезжал ко мне сюда — некий профессор Лаудео. Он даже имел наглость предлагать мне деньги. Кроме того, этот чемоданчик пытались у меня украсть. Забрались ночью в дом и все перерыли. Но ничего не нашли. Потому что чемоданчик-то не здесь.

Она сделала знак следовать за ней,

— Едем, — сказала она.

Они сели в машину, и женщина указала ему на узкую дорогу, вьющуюся меж деревьев. Из-за бесчисленных поворотов Каттани вел машину очень медленно. Проехав несколько километров, наконец добрались до церкви, позади которой тянулась стена древнего монастыря.

Вдова дернула дверной колокольчик. Изнутри послышался глухой его звон. Дверь открыла круглолицая улыбающаяся монахиня.

— Я хотела бы забрать тот чемоданчик, — проговорила госпожа Каннито.

Монахиня чуть кивнула и через минуту возвратилась с блестящим чемоданчиком, окантованным металлическими пластинами.

— Я не знаю, что в нем за документы, — сказала вдова Каннито, передавая чемоданчик Каттани. — И не знаю, почему за ним охотится столько народу. Но что бы в нем ни было, заклинаю вас: используйте это в добрых целях. А не для того, чтобы продолжалась цепь этих ужасных преступлений.

На вилле Сорби шло полным ходом новое совещание. Самоубийство Каннито спутало все карты. И теперь никто не знал, что надо делать.

— А что представляет собой тот, кого назначили на место Каннито? — допытывался Карризи.

— Я ему не доверяю, — сказал Терразини, обладавший чутьем в такого рода вопросах. — Прикидывается молодящимся фатом, а у самого хитрые глазки так и бегают. Весьма неприятный субъект! Сорби, заметно нервничая, сказал:

— Давайте хорошенько все обдумаем. Если продолжить переговоры с Лаудео, то сможем найти решение.

— Нет, нет, — Терразини помахал указательным пальцем перед банкиром, отвергая его предложение. — В связи с самоубийством Каннито могут устроить расследование, начнут ворошить старые дела. Боюсь, надвигается буря. Лучше спокойно отсидеться и не высовываться.

— Нет! — вскричал Сорби словно от физической боли. — Я не согласен с таким решением, это неправильно!

— Терразини прав, — изрек американец. — Когда я услыхал, что этот Каннито сыграл в ящик, я вздохнул с глубоким облегчением. Я был счастлив, хэппи! — И продолжал с гримасой отвращения: — Но мы ведь в Италии, и Терразини хорошо объяснил, какие у нас могут возникнуть осложнения... Нет, лучше переждать.

— Но, господа, — прошептал Сорби, — ведь мы рискуем потерять миллионы долларов! — Он на глазах побледнел.

— О чем вы беспокоитесь? — сказал Терразини.— Ведь из Америки в ваш банк уже поступили тридцать миллионов долларов.

— Йес, йес! — с живостью подтвердил Карризи. — Но теперь эти деньги должны возвратиться в Америку. Никакой сделки, никаких денег. Я уже предупредил своих друзей ничего больше сюда не переводить.

Сорби чуть не упал в обморок от этого известия.

— По правде говоря, — еле выговорил он, — я не могу понять вашего решения.