Уильям Холланд - Московские сумерки

– 47 —

Пятница, 9 июня 1989 года,

3 часа ночи,

Сорочьи Горы

Река Волга проистекает из сердца России – и сама является сердцем России. Беря начало из ледникового озера, расположенного к северу от Москвы, она изгибается на восток и юг, пересекая целый континент, и наконец впадает в Каспийское море. Широкая и полноводная река перегорожена несколькими плотинами.

Плотина у Куйбышева подпирает обширное водохранилище, слишком широкое, чтобы построить мост. А длина водохранилища составляет четыреста километров. Около городка Сорочьи Горы вода перерезает шоссе, ведущее из Уфы в Казань. Сорочьи Горы называются так, по-видимому, в шутку, ибо никаких гор здесь нет, лишь повыше поймы Волги тянутся невысокие холмы.

В июне в три часа ночи у Сорочьих Гор уже светает, и Волга блестит как серебряная. На противоположном восточном берегу реки в ожидании парома выстроилась в очередь, тянущуюся от самой воды до горизонта, колонна грузовиков, мокрых от утренней росы. Палубный матрос на борту парома знал, что эта колонна растянулась километра на три к востоку. Он уже успел обойти колонну и нашел грузовик под номером 4198 КГК. Грузовик медленно подвигался в очереди, затем ждал с час, после снова медленно полз вперед. Бывало, что грузовики ожидали переправы по двое суток. Но на этот раз грузовик номер 4198 КГК находился уже вблизи парома.

Как только паром причалил, машины на нем и на берегу радостно заурчали моторами, как приветствующие друг друга добрые знакомые; затем опустился грузовой трап и с парома стали спускаться автомобили, быстро набиравшие скорость и устремлявшиеся на восток, в Азию. Длинная очередь на берегу начала медленно продвигаться вперед, то растягиваясь, то сжимаясь, будто одна длиннющая грязно-зеленая гусеница.

Грузовик под номером 4198 КГК поднялся на борт одним из последних. Палубный матрос смотрел, как он, фыркая и пыхтя, вползает на указанное место. После того как был поднят трап, матрос отдал швартовы, и паром тихо заскользил через реку.

В кабине грузовика 4198 КГК сидели двое, сидели столь упорно, что матрос даже засомневался, а вылезут ли они вообще оттуда, пока плывет паром. Но наконец-то они спрыгнули на палубу и отправились смотреть вместе с другими шоферами, как бурлит и пенится за кормой река. Тогда матрос подошел к рундучку на палубе, вынул из кармана ключ, повернул его в замке и взял свой завтрак, завернутый во вчерашний номер «Правды». Возвратившись на свой пост, он наполовину развернул сверток и достал кусок белого хлеба и колбасу, а потом, убедившись, что вокруг никого нет, вынул оттуда же небольшую металлическую коробочку и, жуя на ходу бутерброд, обошел кругом грузовик 4198 КГК, поводя коробочкой вдоль рамы, крыльев и бамперов автомашины. Нахмурив брови, он еще раз огляделся и, убедившись, что рядом никого нет, забрался под грузовик и тщательно обшарил коробочкой части шасси. Под задней стенкой кабины он задержался подольше. Даже в метре от него из-за рокота паромных двигателей нельзя было услышать постоянное потрескивание, доносящееся из коробочки.

Наконец матрос вылез из-под грузовика и завернул прибор обратно в тот же сверток вместе с остатками завтрака. Спустя несколько минут паром стал замедлять ход, шофера возвратились к своим машинам и начали рассаживаться по кабинам. Матрос кинул несколько слов водителям, приехавшим на грузовике 4198 КГК:

– Хорошо на реке в такой ранний час.

– А еще лучше на дороге, – ответил водитель.

По обличью он был похож на мусульманина – худощавое, темное лицо, но в профиль нелепо сплюснутое, по-русски он говорил без акцента. Другой был типичным русским.

– Куда направляетесь? – поинтересовался матрос. – В Москву?

– А куда же еще! А потом еще дальше, – ответил русский. – Путь держим через всю страну.

– Даже так? Куда же?

Но напарник не дал ответить.

– Пошли, пошли, Ванька, – сказал он.

– Да, Москва, – задумчиво произнес матрос. – Вот уж где никогда не бывал. Какая она?

– Клоака, – коротко бросил мусульманин.

– Прекрасный город, – сказал русский по имени Ванька. – Там есть все что угодно. Вообразить даже нельзя.

– Гостиницы там разные, – продолжал матрос. – Где вы останавливаетесь? В каких-нибудь больших шикарных отелях?

– Все они вонючие дыры, – ответил мусульманин. – Кроме тех, где живут иностранцы.

– Да так во всем, – заметил русский. – Всегда самое лучшее для наших «иностранных гостей». А они уже избаловались. Мы же их и приучили, а сами – как-нибудь.

– Да, плохо дело, – промолвил матрос.

– Нет, не так уж и плохо. Мы обычно живем вместе с иностранцами. В гостинице «Украина». Если тебе когда-нибудь доведется приехать в Москву, постарайся попасть туда. Там полно немок из ГДР, они с ума сходят по русским мужикам.

Последний грузовик сошел с борта парома, и палубный матрос потопал по грузовому трапу на берег, держа в руках сверток. Сзади него клубилось облако вонючего дыма от дизелей парома. Он прошел по дороге с полкилометра. Часы показывали начало шестого утра.

В одном из переулков в Сорочьих Горах стояла бежевая «Волга». Матрос открыл дверь машины и сел за руль. Через час езды по направлению к Казани он нагнал длинную колонну грузовиков с парома и стал медленно обходить ее. Обгоняя грузовик номер 4198 КГК матрос поглубже нахлобучил на лоб фуражку, чтобы его не узнали.

В шесть тридцать бежевая «Волга» подъехала к Институту физических проблем. Матрос, с небольшим кожаным саквояжем в руках, вошел в проходную института. Вахтер доложил, что доктор Бернштейн уже на месте.

Доктор Бернштейн вошел в проходную, матрос протянул ему саквояж.

– Он все еще работает? – поинтересовался доктор.

– Да, и очень хорошо. Не могу ли я позвонить от вас?

– Разумеется, можете. Входите.

Они прошли в рабочее помещение, откуда дверь вела в большую лабораторию, заставленную научной аппаратурой. Вопросов друг другу они не задавали. Матрос вошел в кабинет шефа и плотно прикрыл за собой дверь.

Связь у института была отлажена. Через несколько минут отозвалась Москва.

– Сема, – сказал палубный матрос.

– Это ты, Миша? Как все прошло?

– Все в порядке. Я встретил твоих друзей. Они с грузом, как ты и предполагал. Он у них под сиденьем, может, внутри кабины, может, снаружи – где точно, не знаю. Сегодня же утром они направились в Москву. Остановятся, скорее всего, в гостинице «Украина».

Как хорошо, что тот русский сказал про гостиницу.

– Они те самые, которых я знаю?

– Один русский, зовут его Ванька. Он напарник того мусульманина.

– Я о них позабочусь. Спасибо тебе. – Да не за что.

Уходя из института, матрос помахал на прощанье доктору Бернштейну. Больше они не сказали друг другу ни слова.

Пятница, 9 июня 1989 года,

7 часов утра,

Москва

Белкин позвонил Чантурия домой перед самым его уходом на работу.

– Наши друзья в пути-дороге. Вполне возможно, они остановятся в Москве, вероятнее всего в гостинице «Украина'.

– А насчет даты еще не известно? – поинтересовался Чантурия.

– Нет.

– Ну ладно. Когда выясним побольше, может, сформируем группу. Нужно обговорить этот вопрос.

По пути на службу он из автомата позвонил Мартину в посольство. Об этом они договорились заранее. Он пробормотал какую-то абракадабру и повесил трубку. Бормотание не обмануло бы специальный аппарат, распознающий голоса, но Серго надеялся, что такая аппаратура не установлена. Если же и установлена, то скорее со стороны его «конторы», а не с американской, а это для него чревато неприятностями.

Пятница, 9 июня 1989 года,

9 часов утра,

Квартира Алины

– Теперь мы должны выбирать, – сказал Чантурия. – После Волги не найдется такого места, где мы наверняка могли бы обнаружить двигающийся грузовик.

– А я почему-то думал, что КГБ держит всю страну под колпаком, – подковырнул Мартин.

– Если заняться расследованием официально, то Комитет без затруднений проследит маршрут любого грузовика. Если нужно, дорожно-патрульной службе будет дана команда фиксировать его движение через каждые несколько километров. Но для этого необходимо получить официальный приказ, а значит, все объяснять и разъяснять. Но любые разъяснения угрожают моему здоровью. Они также могут послужить предостережением для тех, за кем наблюдают. А вот если таких мер не принимать, то одинокий грузовик легко может затеряться на бескрайних просторах России.

– А что, если они перенесут свой секретный груз на другой грузовик? – задал вопрос Мартин. – Если они прибегнут к своему старому приему, то встретят в Москве какой-то румынский грузовик и кого-то, кто будет и водителем, и одновременно охранником. Разве не могут они перегрузить контейнер на румынский грузовик или еще на какой-нибудь другой, и пусть он себе едет один-одинешенек! Тяжело ли перенести всего несколько килограммов плутония? Сколько всего плутония они везут? В каком контейнере? Конечно, контейнер должен быть обложен свинцом для защиты от излучения, но тогда его с места не сдвинуть.