Кит Холлиэн - Четыре степени жестокости

Джош ничего не слышал о казни заложников, но Рой говорил так убедительно, что он не посмел усомниться в его планах.

— Нам нужен комикс, который Кроули рисовал на занятиях у брата Майка.

Уоллес моргнул. Джош видел, как он удивился.

— Комикс? О чем ты?

— Мы знаем, что он у вас. Брат Майк отдал его вам.

— Неправда. Я не знаю, что ты имеешь в виду.

Рой рассмеялся.

— Значит, он по-прежнему у брата Майка. А он еще упрекал меня, мол, я все время вру. Вот мерзавец. Тогда слушайте наши условия. Скажите брату Майку, что нам нужен комикс. И проследите, чтобы он привез его лично и без сопровождающих.

Темные глаза смотрителя расширились от удивления.

— Ты в своем ли уме? Я не могу просить гражданское лицо приехать сюда.

— Шеф, мы с вами оба знаем: брат Майк с радостью согласится обменять себя на парочку уставших, голодных и напуганных надзирателей. Если привезет комикс, мы освободим одного или двух заложников. И скажите спасибо, что я не попросил у вас самолет до Кубы. Выполните мою просьбу, а я позабочусь о зэках и заложниках. Иначе я просто не стал бы с вами возиться. Здесь полно ребят, которые с радостью перерезали бы вам глотку.

— Хорошо, Рой. Я использую всю оставшуюся у меня власть, чтобы помочь тебе. — Он посмотрел на Джоша: — Отпусти его со мной. Мы уйдем, и после этого ты вернешься в блок. Я принесу тебе твой чертов комикс. Но завтра утром я увижу тебя за решеткой.

— Простите, смотритель, но я хочу, чтобы наш друг оставался здесь и прикрывал мне спину. Обещаю, что не стану подвергать его жизнь опасности. Вы же знаете, как я его люблю. И когда будете выставлять ваших снайперов, подумайте о таких, как Джош. О том, что вам придется убивать людей, которые этого не заслужили.

Смотритель достал из кармана мобильный телефон и протянул его Рою:

— Ты можешь позвонить, когда тебе понадобится поговорить со мной. Здесь только один номер. Нажимай на кнопку «отправить».

Рой убрал телефон в карман.

— Значит, я не смогу заказать пиццу?

Рой положил руку на плечо Джоша и развернул его. Джош чувствовал, как смотритель глядит им вслед. Если бы Джош захотел, то, возможно, смог бы вырваться и с криком со всех ног броситься в туннель. Но ему проще было вернуться в ад, чем дать волю страху.

Мне не хватало свежего воздуха и клонило в сон. Хотелось пить и нужно было в туалет.

Катлер погиб, да и я сама едва жива. Он лежит, прислонившись к стене. Его лицо вытянулось после того, как мышечный тонус ослаб, волосы слиплись от запекшейся крови, голова была опущена, глаза помутнели.

Стоун не умер. Он перекатился на бок и лежал, согнувшись пополам, как мешок с песком. Его лицо, словно обожженное солнцем, распухло и покрылось коркой застывшей слизи. Я удивлялась, как этот урод вообще мог дышать, но время от времени он издавал хлюпающие звуки, будто пытался откашлять мокроту.

Шум снаружи начал стихать. Зэки не решались войти в главный зал и останавливались у выходов. Некоторые перебегали из одного туннеля в другой, пригнувшись к земле и двигаясь зигзагами, словно боялись снайперского выстрела. В зале было темно, а я выключила свет и в «Пузыре». Надо мною скользили прожекторы, выхватывая из темноты фрагменты стен и мебели. Время от времени я выглядывала в окно и осматривала центральный зал. Всякий раз надеялась, что увижу его пустым и представляла, как со всех ног побегу к одной из дверей, за которой наконец окажусь в безопасности.

Рация молчала. Неужели зэкам удалось отключить радиосигнал? Мне казалось это бессмыслицей. Хотела, чтобы хоть кто-нибудь поговорил со мной. Я хотела услышать голос, который в деталях рассказал бы мне обо всем, что произошло, и сообщил, как они собираются отвоевать центральный зал и закрыть блоки. Я подумала, что, возможно, они переключили каналы. Допускал ли это регламент? Я никак не могла сосредоточиться.

Сидя на корточках под пультом управления, я неожиданно вспомнила, как однажды ночью в Ираке мы попали под ракетный обстрел. Я жила тогда на военной базе. Те из нас, кто предвидел нечто подобное, схватились за винтовки. Остальные ждали, пока огонь утихнет. В бодрящем ночном воздухе пахло порохом. Некоторые из наших ребят расстреляли всю обойму, маленькие искры кружились в темноте. Затем мы двинулись, наши броски и остановки были четко скоординированы. Это напоминало нам тренировку, слишком уж все казалось искусственным и наигранным. Но когда мы узнали, что атака была подавлена и оказалась лишь небольшой вылазкой иракцев, а не массированным, тайно подготовленным наступлением, которого мы все так боялись, нами овладела бурная радость.

Мы делились впечатлениями. Смеялись. Это чувство быстро улетучилось в рутине повседневной жизни, но я никогда не забуду восторга, который испытала той ночью.

На этот раз все обстояло иначе. Я была одинока и напугана. Синяки только ухудшали положение. При каждом вздохе я чувствовала себя так, словно мне в легкие вонзали нож. Мое лицо все исцарапано. Всякий раз, когда случайно дотрагивалась до лица или вытирала ладонью лоб, я невольно жмурилась: глаза щипало от попавшего в них химического раствора. Никогда еще я не испытывала такого непреодолимого желания принять душ и долго стоять под струями холодной воды.

Стоун обратился ко мне. Его глаза превратились в красные щелочки, а распухшие губы едва шевелились:

— Когда они придут сюда, — пробормотал он, — будет весело. Тебе понравится. — Он замолчал, и его глаза закрылись.

Когда они придут сюда. Стоун прав. Их приход — вопрос времени. Рано или поздно зэки решатся ворваться в зал. Я не знала, смогут ли они проникнуть в «Пузырь», но если им это удастся, зэки получат доступ к хранилищу оружия, к винтовкам «ремингтон» и к световым гранатам. Я не хотела, чтобы они заполучили оружие. Тогда мятеж может принять невообразимые масштабы. Начнется осада. Зэки даже могли бы захватить Город. Но что я могу сделать?

Я соображала очень медленно. Мои реакции были заторможены. Наверное, это произошло из-за пережитого стресса и травм, полученных от побоев Стоуна, однако я не хотела в этом сознаваться. Мне понадобился целый час, чтобы собраться с мыслями. У меня никак не получалось сформулировать подходящую идею, но затем я поняла, что делать. Стоун лежал без сознания. Я поползла от пульта управления к нему, боясь, что он схватит меня, несмотря на то что руки скованы за спиной. Я открыла люк и шагнула в темноту.

Свет внизу я включать не стала, опасаясь, что его будет видно из комнаты наверху. Подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Смогу ли я спрягаться здесь и хорошенько вооружиться? Я подумала, что мой поступок все равно не помешает зэкам заполучить оружие. Когда они спустятся вниз, я смогу убить троих, в лучшем случае пятерых, прежде чем остальные доберутся до меня, но в результате они все равно добьются своего.

Оружие хранилось в специальных шкафах. Я набрала код на электронном замке и открыла их все, прислушиваясь к шуму наверху. Убедившись, что все тихо, я позволила себе немного расслабиться, сняла штаны и пописала прямо на пол. После этого занялась делом.

В шкафах хранилось шесть магазинных винтовок «ремингтон» и двенадцать коробок с патронами, ящик с шестью светошумовыми гранатами, а также четыре фонарика, два полных комплекта одежды на случай мятежа и один щит. Я повесила себе на пояс тяжелый фонарик и две гранаты, вытащила один «ремингтон» и зарядила его двумя картриджами, еще четыре засунула себе в карманы. Затем сложила в мешок оставшиеся коробки с патронами и перекинула его через плечо.

Вход в Город был заклеен желтой лентой, но дверь внизу лестницы no-прежнему была не заперта. Я спустилась вниз, освещая себе путь фонариком, который висел у меня на поясе, и толкнула дверь ногой. Холодный влажный воздух ударил в лицо. Я глубоко вздохнула и невольно вспомнила Кроули. Сказала себе, что призраков не существует, и все же этот запах вызывал у меня рвоту. Оказавшись внутри, я прислонила «ремингтон» к стене и затащила мешок с патронами в одну из похожих на склеп камер. На полу в углу находился маленький открытый канализационный люк. Дрожащими пальцами я столкнула в отверстие одну коробку с патронами. Затем открыла другую коробку и высыпала все патроны. Наконец я избавилась от всех патронов, за исключением тех, что были у меня и кармане, и тех, которыми была заряжена моя винтовка. В конце концов, людей убивают не ружья, а пули.

Поднявшись по лестнице из Города, я снова оказалась в арсенале и вздохнула с облегчением. Я направилась к светошумовым гранатам, но вдруг услышала шум в «Пузыре» наверху и поняла, что люк захлопнулся. Я оставила его открытым, когда спускалась вниз, а теперь почувствовала себя как маленький зверек, который прячется в пещере, куда только что вернулся большой хищник.