Мартина Коул - Без лица

Мария улыбнулась мальчику. Скоро он станет взрослым. И если судить по тому, что она видит, станет хорошим человеком.

— Я знаю, мое появление здесь нежелательно, но мне очень хотелось увидеть тебя. Я так скучаю.

Джейсон посмотрел ей в лицо.

— Зачем ты сделала это, мам? Ну… Зачем ты убила двух своих подруг?

— Хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос, Джейсон, — сказала Мария. — Но я не помню, ничего не помню. Я просто проснулась вся в крови и только тогда поняла, что произошло. Мои отпечатки пальцев были на оружии, и меня обвинили в двойном убийстве. Мой адвокат пытался представить это как непредумышленное убийство, совершенное в состоянии аффекта, но его прошение отклонили. Я была признана вменяемой. Суд решил, что я прекрасно сознавала, что и зачем делаю. Но я правда ничего не соображала.

— Правда?

Мария кивнула:

— Правда. Но ты должен понять, Джейсон, тогда я была совершенно другим человеком. Я употребляла наркотики и не могла контролировать себя и свои поступки. В пятнадцать лет я родила Тиффани, в семнадцать у меня появился ты. Я была слишком молодой, чтобы понимать всю ответственность перед детьми. Наркотиками я пыталась заглушить боль и обиду, которые мне принесла жизнь.

Мария хотела, чтобы Джейсон знал всю правду о ней. Он должен простить и принять ее такой, какая она есть, иначе они будут жить во лжи.

— Просто поверить не могу, что ты была такой, как говоришь.

Мария крепко сжала его руку.

— Я сама в это поверить не могу. Все эти годы я живу с мыслью, что лишила жизни двух человек, которых я любила и о которых заботилась.

— Я никогда не буду принимать наркотики, — сказал Джейсон. — Некоторые мои друзья баловались «экстази» и покуривали травку, но я, нет. Если бы мама знала, кто эти ребята, она бы сошла с ума, потому что все они из хороших семей. Но мир изменился, сегодня наркотики уже не воспринимаются так, как раньше. В Голландии даже контролируют качество наркотиков. Отец моего друга Джеймса считает, что скоро так же будет и у нас.

— Надеюсь, что нет. Разве могут наркотики быть хорошими, несмотря на их качество? Ведь они разрушают жизни. Они разрушили мою и твою жизнь.

— И Тиффани, — добавил Джейсон и тут же спросил: — Ты заберешь Анастасию? Мне неприятна сама мысль, что ее могут удочерить. Она — это все, что осталось от Тиффани.

— Я попробую. Но сначала мне надо уладить кое-какие дела.

— Какие дела? — насторожился Джейсон.

— Да так, ерунда. Не беспокойся.

И хотя Мария решила быть честной со своим сыном, она не могла признаться ему, что замышляет убийство его отца. Однако это будет не убийство, это будет возмездие, а это большая разница.

Зазвучал мобильный, и Мария взяла телефон. Звонила Мэйзи. Мария почувствовала, как в груди бешено заколотилось сердце.

Патрик лихорадочно колесил по улицам Лондона. После того как он услышал о налете на свой бар, он просто взбесился. Он отправил к праотцам самого могущественного и опасного гангстера в стране, а теперь какой-то козел пытается на него наехать. Когда он узнает, кто это сделал, он оторвет ему голову собственными руками.

Патрик ехал на встречу со своими людьми, и лучше им знать ответы на его вопросы, а у него их немало.

Если бы это были головорезы из ярди, он бы уже знал об этом, так как у него есть свои люди в их лагере. Он напряг свою память, пытаясь вспомнить кого-нибудь, кто работает на Малкольма Дерби и у кого хватило бы смелости напасть на него. На ум никто не приходил. Может, кто-нибудь из его окружения решил прибрать к рукам его бизнес? Над этим следует хорошенько подумать.

Когда Патрик подъехал к дому Мэйзи, он увидел ряд блестящих «БМВ» своих парней и вздохнул. Почему бы им не установить огромный щит с надписью: «Тихо! Идет сходка. Стучите в ближайшую машину». Его окружают одни дегенераты. А чему тут удивляться? Он ведь сам не хотел, чтобы у него работали слишком умные, потому что рано или поздно они захотят заполучить все то, чем он владеет. Таков неписаный закон. Эти же болваны тянут по своему развитию лет на пять; ну, он устроит им хорошую головомойку в ближайшем будущем!

Патрик шел вдоль ряда машин и в раздражении царапал их блестящие поверхности ключом. Надо же, он не может припарковаться, идя на собственную сходку! Он уже направлялся к зданию, когда перед ним появилась Мария Картер.

— Как дела, Пэт? Давно не виделись?

Патрик в ужасе смотрел на Марию: кого-кого, а уж ее-то он никак не ожидал увидеть сегодня вечером.

— Так-так-так. Мария Картер. Какого черта ты здесь делаешь?

— Ты убил моего ребенка…

Патрик рассмеялся:

— А, так вот что тебя сюда принесло — малышка Тифф.

Мария смотрела на него не отрывая глаз.

— Девчонка была шлюхой, такой же, как и ты.

Вдруг Патрик увидел, как перед его лицом возник стальной брусок, он попытался увернуться, но споткнулся и упал.

Мария наносила удар за ударом, пока хватало сил. Наконец она остановилась, тяжело дыша от напряжения.

— Это тебе за мою Тифф.

Посмотрев на искалеченное тело, Мария пошла прочь. Сердце ее бешено стучало. Она снова убила человека, и это ставит под угрозу ее отношения с сыном и внучкой. Но кто-то должен был стереть с лица земли такую большую мразь, как Патрик Коннор. Кажется, выбор пал на нее.

Кевин Картер буйствовал, посылая проклятия всем и каждому. Ему прописали сильнодействующие препараты и сейчас держали со всех сторон, вкалывая либриум.

— Он должен был бы уже давно успокоиться.

Ночная сестра всегда поражалась, что может выдерживать человеческий организм, находясь в стрессовом состоянии. Это была высокая худая нигерийка, которая проработала в больнице уже более четырех лет и прекрасно знала психическое состояние каждого своего пациента.

— Не отпускайте его, пока лекарство не начнет действовать.

Два санитара и медсестра вцепились в Кевина мертвой хваткой. На лице одного из санитаров красовался фингал, полученный во время битвы с Кевином.

— Что его разозлило? — спросила медсестра.

Санитар пожал плечами:

— А кто его знает? Он рассказывал старушке Салли о своих детях, она улыбалась и поддакивала, по своему обыкновению, — как внезапно он начал буянить.

— Кто бы ни была эта его Лу, надеюсь, он ее больше не увидит. Он так ненавидит ее, — тихо сказала санитарка.

— Эта тварь знает, что мне все известно о ней и ее злодеяниях! — снова завопил Кевин. — Я должен был рассказать, но сейчас уже слишком поздно. Мои девочки уничтожены… обе уничтожены. Ее давно нужно было сжечь на костре, старую ведьму! То, что она сделала с моими девочками, чудовищно. Их жизнь разрушена ею…

— Тише, мистер Картер, успокойтесь. Вы в больнице находитесь, знаете об этом?

Кевин кивал. Его глаза закрывались, но он продолжал сопротивляться уже одолевавшему его медикаментозному сну. Санитары держали его до тех пор, пока его тело не обмякло и пульс не пришел в норму.

— Совсем слетел с катушек!

Нигерийка печально кивнула:

— Бедняга.

— Он убийца, не забывайте.

Санитарка села на своего конька. Она не переставала потчевать коллег рассказами о пациентах своей палаты. В последнее время Кевин Картер был самой любимой темой для разговора.

— Как мы можем забыть, если ты постоянно напоминаешь об этом? — сказал один из санитаров.

Кевин продолжал что-то бубнить во сне. Остаток этой ночи он провел спокойно, но с каждым последующим днем приступы ярости случались с ним все чаще и чаще. Врачи были вынуждены увеличить дозировку лекарств, чтобы кто-нибудь из персонала серьезно не пострадал.

Часом позже медсестра писала отчет и думала о том, какая судьба ждет этого человека в дальнейшем. Тюрьму он не перенесет, он тяжело болен. Вздохнув, она потянулась. Единственным ее желанием сейчас было, чтобы ночь поскорее закончилась и она смогла с чистой совестью предаться заслуженному сну.

Было видно, что Микки расстроен. В разговоре с матерью он не проявил должной твердости. Он уже чувствовал в себе решимость пойти наперекор воле своей матери и не отпускать Люси, лишь только он увидел ее. Она подъехала к дому Уотсонов на такси, чтобы забрать свои вещи. Люси выглядела как-то по-другому: более собранная, более спокойная. То, что она безоговорочно подчинилась его словам, немного насторожило его. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, возможно, она сама хотела уйти. Но он даже не предложил ей свою помощь, когда девушка тащила мешки с вещами к ожидавшей ее машине. Он молча созерцал, как Люси перетаскивает свои вещи.

— Мог бы сложить вещи и поаккуратнее. Многие из них совершенно новые. — Люси сказала это абсолютно беззлобно, но ее слова разозлили его.

— Не нравится? Тогда нужно было самой складывать.