Ирина Уланова - Моё чужое имя

— Слушай, хватит людям настроение портить! — поморщился я и прошелся, разминая мышцы, по Юркиному кабинету.

Кабинет у него, к слову сказать, был совсем не прокурорский — даром, что помещение большое, но пыльное и прокуренное, будто здесь лет десять форточку не открывали, к тому же завалено папками с делами, вещдоками и прочей требухой под самые антресоли. Про прокурорскую мебель вообще молчу — моя мама такую постеснялась бы и на даче ставить. Меня разжалобить трудно, но даже мне захотелось оказать посильную спонсорскую помощь Ваганову.

Со спонсорской помощью я, конечно, загнул, но вытащить отсюда Ваганыча я посчитал своим долгом.

— И вообще, сколько можно здесь киснуть: как насчет пойти проветриться, есть в твоем Старогорске приличное место, кроме Пиццерии?

— Проветриться… — лицо его стало еще более кислым, но слегка задумчивым.

Я знал, что Ваганов меня в одиночестве не оставит — домой ему спешить незачем, он так же, как и я свободен. В смысле неженат, но, в отличие от меня, уже разведен. Разумеется, это не Юрка ее бросил — у него на такие глупости, как начинать ссоры и разводы сроду времени не хватало. А вот жена — тоже, кстати, бывший следователь, ныне адвокат — еще лет пять назад забрала дочку и ушла к какому-то бывшему следователю, ныне адвокату… Странно, как Ваганов еще меня терпит — адвоката, бывшего следователя. Еще и шутит не смешно: мол, сейчас он хотя бы с дочкой видится чаще, каждое воскресенье — его законное.

Поэтому Ваганов подумал-подумал, потянулся на стуле, хрустнул суставами и сказал задумчиво:

— Приличное место, говоришь?..

— Сегодня в производство новое убийство получил, — по-доброму улыбаясь, поделился Ваганов, отставив опустевшую рюмку. Не спеша, принялся за салат. Ваганов все делал не спеша. — На которое утром выезжали, помнишь?

— Помню, — я даже не стал поправлять, что дело получил не Ваганов, а его следователь из интеллигентной семьи. Я Ваганова знал достаточно, чтобы быть уверенным — тащить дело будет именно он. — И чего радуешься? Убийство-то глухое{6}?

— Да похоже… Грохнули, вроде, там же, в леске, или в машине, пока везли, а потом под ель перетащили. Орудие убийства — армейский десантный нож — там же скинули. Отпечатков нет, конечно. Слабеньких свидетелей двое, подозреваемых — нуль.

— Да? А я думал, у тебя число свидетелей тождественно числу подозреваемых!

— Смейся-смейся…

— По второй? За встречу.

Мы чокнулись и быстро опрокинули водку. Ваганов пил красиво — в один глоток и не морщась. Впрочем, у следователей красиво пить водку это что — то вроде профессионального навыка.

— Я вообще давно уже не удивляюсь, когда свидетели переходят в разряд подозреваемых, — продолжил Юрка. — Она, свидетельница, мне, представляешь, песню поет, что из окна второго этажа видела, в какую машину садился терпила{7}! Со спины рассмотрела того, кто был за рулем, и даже какие-то татуировки на руках разглядела…

— А зачем ей врать?

— Бог ее знает. Может, со скуки. А что! У меня был случай: свидетель такую историю красочную рассказал, мы, как полагается — фоторобот подозреваемого, версию отрабатываем…потом уже экспертиза показала, что у свидетеля вялотекущая шизофрения с периодами обострений. Вот когда у него обострения, он что хочешь может сделать, и грохнуть кого хочешь, а потом ему «голоса» байки рассказывают, а он в эти байки сам же и верит на полном серьезе.

Снова наполнили рюмки. Выпили. Помолчали. Потом первым заговорил я:

— Кстати, о свидетелях. Я эту рыженькую похоже знаю, как у твоей свидетельницы фамилия?

— Да ну! — притворно удивился Ваганов.

— Серьезно, знаю! Как же ее зовут-то… Таня… Таня… — начал вспоминать я. — Она еще из поселка какого-то подмосковного родом…

— Из Заречного? — спросил Юрка, с затаенным вниманием глядя мне в глаза.

«Повелся, повелся…» — посмеялся я про себя.

— Точно из Заречного! Как же ее фамилия… Таня… Таня… Я еще с ее братом в мореходке служил… Телефончик ее не подкинешь?

Но второй раз Ваганов не повелся:

— Иди ты лесом, командировочный! И брата у нее нет.

— Да? Значит, обознался. Жаль.

Я посмеялся и разлил остатки водки:

— Ладно-ладно, слушай, а если Севухин все-таки уже уехал?

— Вполне мог и уехать…Смотри: ты попал к соседям Севухиной на три часа позже, чем сам Севухин, но! Допустим, из Питера в Москву он ехал скоростным поездом — выспался, из Москвы в Старогорск ехать никак не меньше двух часов на электричке, и чуть меньше, если на маршрутке. И в том, и в другом случаях он устанет, как собака — после посещения бывшей квартиры Севухиной вряд ли у него останутся силы мчаться назад в Москву, да и зачем? Знакомых в Москве у него нет, иначе бы он не потащился в Старогорск. В Москве, конечно, проще затеряться, но если бы твой Севухин это понимал, он опять же не поехал бы к сестре. Так что предполагаю, что он от сестры поехал назад на вокзал, покантовался там немного, наверняка заметил на стендах свою фотку и надпись, что он в розыске, и решил, что из города ему не уехать. А потом залег на дно: если у него есть деньги — снял квартиру, если денег нет…

— Нет, деньги у него есть, — пробормотал я.

— Ну вот! Он в городе — точно тебе говорю.

— Убедил… — я сдался и заказал еще бутылку. — Так вот… я тебе рассказывал, как я с ее братом в мореходке?.. На один день мне отпуск дали — я к ней… Марина, говорю, на гражданку выйду — все равно тебя найду…

— Её Таней зовут! — подсказал Юрка.

— А… ну да — Таня. Таня, говорю, вот на гражданку выйду…

— И брата у нее нет! — сипло ржал Ваганов. — Слушай, Казанова командировочный, клеил бы ты баб в другом месте, а? У нас тут контингент… не отмоешься потом.

Но осоловелость в его глазах уже появилась, так что телефон я все равно получу. Сто процентов.

Москва

— Пожалуйста-пожалуйста, смотрите! Скрывать мне абсолютно нечего… все по закону. — Хозяйка квартиры торопливо, но вместе с тем как будто обижено отпирала ключом дверь. Замок, наконец, поддался, и хозяйка проскользнула внутрь первая — было заметно, что она все-таки волнуется. Артем прошел следом.

— А квартирантка где?

— А я ж откуда знаю! Я в ее дела не лезу… платит исправно — ничего не могу сказать, соседи не жалуются. А остальное меня не касается. Если у вас к ней какие претензии, то я-то тут при чем?..

Пока хозяйка доказывала, что она «не при чем», Артем, не спеша, оглядывался. Эту квартиру в Филях снимала некая Татьяна Шорохова, только дома она не появлялась уже больше недели. Именно тогда Артем начал разыскивать эту девушку, работающую в ООО «Оникс». На сегодняшний день он знал ее имя, знал, как она выглядит, теперь вот узнал и где она живет. Только поможет ли это? Нет в квартире ни самой Шороховой, ни бумаг! Хотя, поискать все равно стоит…

Однокомнатная квартирка в унылой панельной девятиэтажке была обставлена довольно скромно. Очень по-женски самым любовно обустроенным местом была кухня. Кроме кухни была еще ванная с аккуратно расставленными баночками, тюбиками и прочей женской чепухой и, собственно, комната — чистая и почти безликая. Здесь Артема больше всего привлекал письменный стол с запертым на ключ ящиком для бумаг. Ключ, впрочем, лежал здесь же, в стеллаже, заставленном книгами по юриспруденции и делопроизводству. Но ящик оказался почти пустым — бумага, ручки, незапечатанный конверт с письмом…

«Здравствуй, дорогая бабушка…» — начиналось письмо, написанное ровным убористым почерком. Артем пробежал глазами весь текст, но ничего полезного не увидел. Кроме письма в конверт была вложена фотография — миловидная рыжеволосая девица в пальто на фоне собора Василия Блаженного.

Хозяйка, пока Артем шарил в столе, молчала, но вдруг заговорила, явно волнуясь:

— Так ваши же из милиции… из полиции то есть… сюда уже ходили — перерыли здесь все вверх дном. И чего вы ищете, не могу понять — ничем таким она не занималась. Приличная девушка, ничего не могу сказать… Платила всегда вовремя…

— Я знаю, — как будто извиняясь, улыбнулся хозяйке Артем, — шестнадцатого числа к вам должен был зайти наш сотрудник — Салтыков.

— Да-да! Шестнадцатого числа, майор Салтыков — он мне еще визитку оставил. Позвоните, говорит, если что-то вспомните. А что я могу вспомнить? Я ему, что знала, уже рассказала… да и не знаю я ничего. А Салтыков этот угрюмый такой, все ходил-ходил, на меня и не смотрит — будто нет меня здесь. Ни слова не объяснил, что случилось? Чего Танька натворила… В компьютере ее лазил, из ящика, вон, паспорт ее забрал и письма бабкины зачем-то там читал…

Артем, действительно, обыскав все, что мог, паспорта так и не увидел. Бегло взглянул на письма в почтовых конвертах — обратный адрес везде один: Московская область, Старогорский район, поселок Заречный. Основательно осмотрев и плательный шкаф, Артем обнаружил зажатую между ним и стеной коробку из-под обуви с неожиданным содержимым — пачками стодолларовых купюр. Большая часть банкнот была запаяна в полиэтилен, а значит, появилась в этой коробке вся разом. Это кто же и за что нашу Таню вознаградил такой суммой?