Николай Леонов - Шакалы. Роман

Гуров продолжал сидеть, тошнота прошла, он вновь отер лицо, протянул Станиславу руку и поднялся.

— Что вы замерли? — зло сказал Станислав, взглянув на своих оперативников, которые продолжали держать безвольного, ломающегося, словно манекен, Игоря Смирнова. — Вы же видите, у парня наркотическое опьянение плюс нервный шок. Отвезите его в гостиницу, вызовите врача, скажите, что жертва взрыва, в больницу ни под какими видом не отдавайте.

Гуров держался сторонне, будто не имел к происшедшему отношения, отряхивая брюки, поправлял галстук, даже пытался улыбнуться. Станислав, словно ненароком, взял его под руку, повел в сторону скверика, но Гуров уперся, смотрел на пожарные машины, отъезжающие «Скорые».

— Я слышал, что кричал Попов, молодец, следует ему помочь. — Гуров хотел отстраниться, но Станислав его не отпустил.

— Верно, главное сейчас — помочь подполковнику. — Станислав старался удержать друга, но Гуров собрался, настойчиво отстранил его и направился к все еще стоявшим неподалеку пожарникам, Попову и группе офицеров милиции.

Гуров шел широко и твердо, однако несколько походил на человека выпившего, но старающегося держаться достойно. На мостовой валялся кусок забора, оклеенного портретами. Сыщик слегка замешкался, обошел портрет, почему-то укоризненно покачал головой.

— Я должен произвести осмотр места взрыва, убедиться, что отсутствует утечка газа и опасность возгорания, — говорил крепыш в комбинезоне, видимо, старший из пожарных.

— Конечно, — согласно кивал Попов. — Сейчас подъедут специалисты, осмотрят трубы, произведут необходимые замеры, а пока я выставил посты и никого на место происшествия не пущу.

— Ну и черт с вами! Горите голубым пламенем, нас больше не вызывайте! Менты, вы и есть менты!

— Приветствую бойцов огненного фронта, — сказал подошедший Гуров. — Вы молодец, командир, прибыли, словно архангелы. — Он обнял пожарника за плечи. — А менты — люди служивые, им приказывают, они делают.

Пожарник выпустил пар, улыбнулся, с некоторым удивлением глядя на незнакомого мужчину, одетого так, словно он не на пожар прибежал, а собрался в театр.

— По машинам! — Пожарник махнул рукой, полуобернулся к Попову и буркнул: — Осторожней там, скажи ребятам, чтобы не курили. Ну а если, не дай бог… тогда звони!

— Спасибо, брандмейстер, — ответил Попов.

— Сам ты не умывался! — Пожарный хохотнул и пошел к машинам.

— Ты большой молодец, Юрий Васильевич, — сказал Гуров. — Но сейчас главное — не останавливаться. Прикажи разобрать завал, собрать все вещдоки, составить протокол осмотра места. Обязательно заручись подписью прокуратуры. Когда проводы закончатся, начальства налетит туча, журналисты, телевидение, ты должен быть готов держаться, как скала. Все документы и личные вещи убитого мне в гостиницу. Их никто не должен видеть.

— Лев Иванович, любой следователь сразу определит, что погибший не бомж. Я видел его кисти рук, да и вообще, опытный человек только на тело взглянет… Да и одежду мы же не можем вам отдать.

— Кем он был, пусть остается тайной.

— А вы его знали?

— Я знал, тебе знать не следует, — твердо сказал Гуров. — Закончишь, приезжай в гостиницу. Да, и забронируй нам места на самолет. Только теперь не четыре билета, а пять.

В номере гостиницы Станислав, сидя за письменным столом, накручивал телефонный диск, пытался соединиться с Москвой, тихо матерился. Гуров плескался под душем, изредка выглядывал из-за неплотно прикрытой двери.

— Да позову я тебя, не боись, — раздраженно буркнул Станислав.

Наконец он услышал продолжительные гудки и недовольный голос Орлова:

— Слушаю вас, слушаю! Что вы пробиваетесь, словно сквозь встречный огонь неприятеля!

— Здравия желаю, господин генерал! — радостно закричал Крячко.

— Не ори, Станислав, слышу тебя хорошо.

— Как погода в Москве? — Крячко сбавил тон, махнул рукой Гурову. — У нас полный порядок, гроза прошла стороной, тишь, гладь, божья благодать.

— У тебя всегда благодать. — Орлов пытался говорить строго, но было слышно, как генерал облегченно вздохнул.

Обмотав бедра полотенцем, Гуров вышел из душа, взял телефонную трубку:

— Здравствуй, Петр. Сейчас тот редкий случай, когда Станислав говорит правду.

— Здравствуй, Лев Иванович, — неизвестно почему Орлов назвал друга по имени-отчеству. — Всякое в жизни случается, порой и Станислав говорит правду, видимо, ничего другого сочинить не успел.

Гуров держал трубку так, чтобы склонившийся над столом Крячко мог слышать голос генерала.

— Обидеть подчиненного просто! — крикнул Станислав и с обиженным видом отошел от стола.

— У нас небольшое происшествие, — сказал Гуров. — Произошла утечка газа, наш общий знакомый закурил…

— Неужто погиб? Да, неприятно. — Стараясь сдержать облегченный смешок, Орлов неопределенно хмыкнул. — Ты, надеюсь, понимаешь, что труп опознать нельзя?

— Надейся, Петр. Мы твои ученики, не из Тунгуски приехали. Постараемся сегодня вылететь, подробности при встрече.

— Жду, тут Верочка суетится, кланяться велит.

— Поцелуй ее за меня. До свидания!

— Пока, сыщик!

Гуров положил трубку. Коротко постучав, в номер вошли Григорий Котов и Валентин Нестеренко.

— Лев Иванович, парень спит, с ним медсестра. Мы вызвали частного врача, пришлось заплатить долларами.

— Старая власть вернется, будешь платить рублями, — сказал Крячко, — только никто к тебе мгновенно не прилетит.

Котов смотрел на спину и шею Гурова оторопело, тронул кончиками пальцев сине-желтые подтеки.

— Лев Иванович, вас крепко задело.

Гуров спохватился, что стоит посреди номера голым, затянул плотнее полотенце, ушел в ванную комнату.

— Гриша, ты вроде умный, а свежий синяк от давнишнего не отличаешь, — ехидно заметил Станислав, снял трубку и снова начал крутить диск. — Не знаю, кто как, а я лично жрать хочу.

— А я обет нарушу, приму стакан, — сказал Нестеренко.

— Господин полковник, мы пойдем в ресторацию, столик закажем. — Котов дернул напарника за рукав, кивнул на дверь.

— Валяйте, — согласился Станислав, заговорил в трубку: — Добрый день, Мария, некто Крячко беспокоит.

— Здравствуйте. — Женщина сделала короткую паузу, спросила тихо: — Он жив?

Станислав переложил трубку в левую руку, широко перекрестился.

— Бог с вами, Маша! Они живы, здоровы, просили соединить, я выполняю.

— Он не может сам набрать номер?

— Они все могут, Маша! — весело закричал Станислав. — Однако начальники, и положение обязывает.

Гуров выскочил из ванной, отнял у друга трубку:

— Здравствуй, Маша! Прости моего друга, он ошибся в выборе профессии. Ему следовало клоуном…

— Не оправдывайся, сыщик, — перебила Мария. — Просто Станислав понимает, что надо позвонить, а ты — нет!

— Извини. — Гуров подыскивал нужные слова, и возникла пауза.

— Я все про тебя знаю. — Мария вздохнула. — Ты думаешь только о себе.

— Грешен. Прошу, переезжай ко мне, квартира освободилась.

— И меня не убьют, не похитят? — Мария выругалась по-мужски грубо, бессмысленно. — О такой жизни я мечтала всю жизнь.

— Маша, прошу. — Гуров оглянулся, но Станислава в номере не было. — Я прилечу сегодня и сразу приеду домой.

— Хорошо. Жду. Целую. — Мария положила трубку.

Розыскники сидели в ресторане гостиницы, видно, подполковник Попов переговорил с мэтром, обслуживали их безукоризненно. Кроме Станислава, никто не видел, как Гуров зашвырнул через забор взрывчатку, снятую с Игоря Смирнова. Всем было интересно знать, что же конкретно произошло, но Котов и Нестеренко помалкивали, следуя принципу — старшим вопросов не задают. Попов стеснялся, полагая, что полковник-важняк главка скажет только то, что считает нужным.

Гуров расклад отлично понимал, знал, молчать неэтично, все розыскники вместе пахали, сейчас не имеет значения, кто сделал больше. Понимать-то сыщик понимал, но говорить отчаянно не хотелось. Он тянул время, подливая в рюмки коллег, сам практически не пил.

— Я должен был догадаться раньше, — произнес Крячко.

— Конечно, — обрадовался Гуров.

— Лев Иванович, это я не о себе. — Станислав прижал ладони к груди. — Вижу, вы мучаетесь, не знаете, как начать, и я сконструировал для вас первую фразу.

— Ты знаешь… — Гуров проглотил матерные слова.

— Знаю, Лев Иванович, знаю, вы продолжайте. Значит, вы должны были догадаться раньше…

— Должен был, — обреченно произнес Гуров. — Задумано не больно хитро. Контуженный в Чечне, и мать погибла, и наркотики… Я вспомнил о терактах, когда фанатики взрывали себя вместе с жертвой. Но там религия, вера в загробную жизнь. Я не мог сообразить, что парня можно использовать втемную, превратить в снаряд, средство доставки взрывчатки к месту назначения. Союз солдатских матерей использован с фантазией, покойник был человек способный, даже талантливый. Использовать инвалида бойни в Чечне, отыскать подходящего, соответственно обработать парня — дело архисложное.