Евгений Сухов - Напролом

— Здравствуйте, Михаил Юрьевич, это Марина. Я у вас в доме вчера была с Татьяной. Вы меня плеткой угостили… — Девка, накануне устроившая ему форменную истерику, теперь говорила сдержанно и четко, точно читала текст по бумажке. — У меня есть для вас кое- что интересное. Я располагаю записной книжкой следователя Шкурко Семена Порфирьевича, который вел дело об убийстве медсестры Ларисы Щербак. В этой записной книжке есть несколько записей, которые могут вас заинтересовать. Не исключаю, что они также заинтересуют и прокурора города Погосяна…

Норвежец занервничал. Да что там занервничал — с ним чуть нервный припадок не случился. Он с трудом сдержался, чтобы не обматерить курву и не швырнуть трубку, но усилием воли взял себя в руки и, насколько мог, спокойно предложил встретиться в ресторане «Баренцево море».

— Нет, Михаил Юрьевич, место нашей встречи назначу я. И учтите: место встречи изменить нельзя! — Ему послышалось, что девка вроде как хохотнула. — Я буду ждать вас ровно в полночь в подворотне между улицей Ополчения и Морским проспектом. Знаете, где это? — И, не дожидаясь его ответа, добавила: — Недалеко от городского военкомата. И вот еще что, Михаил Юрьевич. Не надо приводить с собой армию ваших головорезов. Будьте мужчиной! Приходите на встречу один… — И повесила трубку.

Норвежец мысленно прокрутил весь разговор заново. Что-то уж больно хладнокровно держалась эта Марина, слишком храбро. Он помнил, как она разнюнилась у него в спальне, как рыдала, сволочь, валяясь у него в ногах… Правда, через час эта же самая «нюня» обвела вокруг пальца раззяву Лифта и сбежала прямо у него из- под носа. Странная девка… Странный голос… Какой-то слишком невозмутимый, твердый, жесткий. Ни тени страха в нем он не почувствовал. А она ли это звонила, в натуре?

Теперь он в этом засомневался. Но ехать надо было все равно.

Он вызвал по сотовому телефону Лифта и приказал вывести из гаража «мерс» и джип сопровождения.

 — В город поедем! — коротко пролаял Норвежец. — Появилось дело. С собой прихвати двух человек. Пусть берут стволы. И ты свой «агран» не забудь. Девку, которую ты вчера, как последний баран, упустил, сейчас валить будешь…

* * *

Через десять минут кортеж, состоявший из бронированного «мерседеса» и джипа «тойота-лендкрузер» — несся по шоссе в сторону Мурманска. Таганцев сидел на заднем сиденье «мерса» мрачнее тучи. Лифт примостился рядом и помалкивал, опасаясь вспышки хозяйского гнева.

— Михал Юрьич, — подал голос водила, отставной боцман Филипп Юденич, — в фарватере идет такси. Серая «Волга».

 — Ну и что? — недовольно рявкнул Норвежец. — Мало в городе такси ездит? Вот если бы за нами танк «Т-80» пер — я бы, может быть, удивился!

Филя Юденич пожал плечами и не стал спорить: хозяин — барин… Раз велено не брать в голову — значит, брать не будем. Странно только, куда в такой поздний час эта «Волга» рвет? Разве что в аэропорт… Игнорируя красный свет светофора, первого на их пути, водила прибавил газу и бросил «мерс» через пустынный перекресток. Хозяин назвал адрес: Морской проспект, подворотня, соединяющая проспект с улицей Ополчения. Там рядышком расположен горвоенкомат.

«Встанем на Ополчения, — решил водила, — там и фонарей, и народу поменьше, в глаза бросаться не так будем». Он хоть и работал уже полгода личным шофером у Таганцева, все никак не мог изжить старую привычку, выработанную в бригаде Якула, — держаться подальше от любопытных глаз. Никак не сживался с мыслью, что Михаилу Таганиеву в этом городе не от кого хорониться и никто ему тут не указ…

Проехали центральную площадь с гранитной коробкой здания бывшего горкома, а ныне мэрии и бронзовым памятником Ленину, который после распада Союза и конца коммунизма так никто и не удосужился демонтировать. Филя свернул направо, проехал еще метров двести и дал по тормозам.

— Прибыли, Михал Юрьич. Вон военкомат, а вон и та подворотня. Видите, темнеет арка?

Норвежец, не отвечая, уставился в кирпичную стену военкомата и медленно проутюжил взглядом улицу до черного полукруглого зева арки.

Место это было ему знакомо. Очень даже знакомо. Настолько знакомо, что он даже ощутил бег мурашей по загривку.

За каким хреном девка назначила ему встречу здесь? Почему именно в этом чертовом месте? Неужто она и впрямь знала обо всем? Но откуда? Никого ведь уже не осталось. Шкурко сдох, он к нему Жору посылал на разведку… Тот второй следак тоже давно сдох. А третий, Миронов, тот точно ни хрена не знает… Остальные пацаны, которые в тот вечер с ним были, уже кто где… Витька в могиле гниет десятый год, Рустам на зоне в девяностом окочурился. Ленька Ротов пять лет тому в Германию на ПМЖ подался, вот только где Толян Пчелкин, неизвестно…

— Лифт, — хмуро просипел он, — «агран» готовь. Пошли. Ты ее узнаешь?

— Я эту курву даже в толпе на сочинском пляже вычислю! — пообещал Лифт.

— Ну, гляди не обознайся… Филя, сиди тут и движок не глуши! — Норвежец вылез из «мерса», отдавая на ходу приказания Лифту. — Двух бойцов поставь у арки. Пусть стоят и не двигаются, как часовые у мавзолея. Если что не так — пускай стреляют! Водилу джипа отправь к тому выходу.

Из джипа выскочили два рослых парня в куртках, с короткоствольными автоматами в руках. Лифт тихо отдал им команду, они понимающе кивнули и рысцой побежали к арке.

Норвежец решительно направился к подворотне, вошел во мрак тоннеля и глубоко втянул носом воздух. Пахло мочой и гнилью. Лифт шагал у него за спиной, тяжело сопя. Когда они оказались ровно посередине тоннеля, впереди тихо прокашляли два выстрела. И тут же в сером проеме арки выросла женская фигура.

— Я же просила вас приехать без армии, Михаил Юрьевич! — громко произнесла девушка. Это была явно не шлюха Марина.

— Лифт! — сипло выкрикнул Норвежец. — Вали ее!

Самолет из Нижнего Новгорода прибыл в Мурманск с пятичасовым опозданием. Юля летала в родной город проведать младшего брата и повидать подружек, с которыми не виделась уже два года. Стас встретил ее в аэропорту на Лешкином «опеле», и, когда привез домой, девушка, утомленная долгим перелетом, сразу же рухнула на тахту и немедленно уснула, даже не успев раздеться.

Немного обескураженный этим, Стас ушел на кухню, сварил себе кофе и включил висевший над холодильником телевизор. Шла французская мелодрама, которую он, кажется, уже видел. Лениво поглядывая на экран, он думал о ближайшем будущем, о том, что ему предстояло сделать.

Ему требовалась ее моральная поддержка, ее помощь. Не только потому, что она была его верной подругой, почти женой, но и потому, что, будучи на три с лишним года его старше, Юля во многих ситуациях проявляла такую житейскую мудрость и жизненный опыт, что порой он воспринимал ее как старшую сестру.

Ему не терпелось рассказать ей о многом: о поездке в Кольск, о беседе с вдовой следователя Шкурко, о старой записной книжке, которая пролила свет на тайну убийства его матери. И о бесповоротном решении, которое он принял, трясясь в «Икарусе» по дороге из Кольска в Мурманск.

Вдруг тишину квартиры прорезал телефонный звонок. Он чертыхнулся, опасаясь, что этот звонок разбудит Юлю, и бросился к аппарату, висевшему на стене рядом с холодильником.

«Наверное, это Лешка Кувалда, — подумал он, — будет требовать назад свой «опель».

Но Стас ошибался. В телефонной трубке раздались всхлипывания и сбивчивый девичий голос, который он не сразу узнал:

- Стасик, это я… Мне срочно нужна твоя помощь! Мне больше не к кому обратиться!

— Кто это? — недовольно рявкнул Стас и, спохватившись, понизил голос. — Я не узнаю…

— Это Марина! Мы в «Трех собаках» познакомились…

Господи… Опять она во что-то вляпалась, дуреха! Стас вспомнил ту ночь, когда он привел ее в эту квартиру, и она едва не соблазнила его своим великолепным телом, а он чуть-чуть не дал слабину и не трахнулся с ней на тахте, где сейчас спала Юлька…

— Марина, ты хоть знаешь, который сейчас час?

— Нет! — В трубке снова послышались всхлипыванья. — Сколько?

— Два часа ночи. Или утра… Это не может подождать до… нормального времени?

— Не может! — истерически завопила Марина. — Они убьют меня! Валерку застрелили. Таньку зарезали! И меня, если поймают, точно прикончат. Верняк!