Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь

— А Алина? — спросила я.

— Ее Тамарка послала за Милкой следить. А где она?

— Рядом с Сенькой. Куда дальше идти?

— Теперь направо и по кленовой аллее до самого озера.

Мы пошли по аллее, приминая ногами шуршащий, чуть пружинящий коврик из опавших кленовых листьев. Они лежали на земле, словно тени от остроконечных старинных замков.

— Вот и озеро, — восхищенно воскликнула Вика. — Юль, смотри, какая красота!

Я подняла глаза. И правда, впереди, среди поседевшей травы и чахлых, низкорослых кустиков блестело что-то сине-голубое, то ли небо, то ли море.

— Здесь у берега на дне песок, в воду входят отсюда, — рассказывала Люська. — А с того края болото. Видишь безголовые березки? Они сухие, одни стволы остались. Летом там гнездятся чайки, а в болоте клюква растет — красные капельки на тонкой ниточке. Ее осенью собирают, я как-то пыталась: ползаешь по мокрым кочкам, а она так и норовит в воде утопиться! Одно расстройство!

— Тут глубоко? — скромно поинтересовалась Вика. Ее глаза блеснули — наверное, она подумала, что Милку могут утопить.

— Не очень, — ответила Люська. — Идем обратно, здесь дует.

«Что я тут делаю, — подумала я, — в этом чужом доме, как в чужом мире? И зачем мы сюда приехали?! Соблазнились загадкой, выдумали версии на пустом месте… А теперь и отступать неловко. Не было, что ли, у нас других игр?..»

Я натянула на уши капюшон, засунула руки в карманы и брела не спеша, прицельно наступая на разноцветные кленовые листочки, иногда цепляла их носком ботинка и подкидывала вверх. Листья с нежным шелестом опускались обратно, на дорожку…

— Давайте на бревнышке посидим, — предложила Люська. — Оно слева под большим кленом лежит. Идите сюда. Посидим, покурим…

Удобно устроившись на толстом бревне, подруги вытянули ноги и закурили. Я пристроилась сбоку и задумалась о своем, не прислушиваясь к их беседе. О чем я думала? О том, что вот живут на свете такие красивые женщины… А я не только не хочу с ними дружить, но даже не желаю быть их соседкой.

— Ой, девочки! Смотрите! Кто-то идет! — заметила Люська.

Вика убрала ноги с дороги, и мы замерли. Сначала голоса казались тихими, потом мы стали разбирать отдельные слова и, наконец, предложения.

— … не знаем, где хранится. А она тем временем его найдет! — заявила Тамара. — И скажет, что его не было! Ты не понимаешь! Его надо обязательно найти!

— Что ты мечешься, как перепуганная мышь?! Сейф стоит в хозблоке, надо бы его проверить.

— Всё равно с нее нельзя спускать глаз! Я-то ее знаю!

В этот момент Тамара увидела нас, остановилась рядом с нашим бревном и замолчала. Лёня улыбнулся мне, но ничего не сказал.

Вика снова вытянула ноги на дорогу, с удивлением обнаружила в руке недокуренную сигарету, последний раз затянулась и раздавила окурок каблуком. Потом посмотрела вверх, на клен, под которым мы сидели, с наслаждением вдохнула свежий, влажный воздух и произнесла:

— Как сладко пахнет!.. А какие листья… Чудо! Ни одного одинакого листа!

— Это так тоской пахнет, — возразила я. — Тоской и безысходностью.

— Сладкий запах безысходности… — мечтательно промолвила она.

— Листья не могут пахнуть безысходностью, — тут же прицепилась к ней Тамара.

— Да, конечно, — меланхолично заметила я. Мне не хотелось нарушать очарование безысходности, то есть то очарование, которое бродило по кленовой аллее, изредка встречаясь с нами.

— Они могут пахнуть запахом, а не чувствами! Я редактор, я лучше знаю! — продолжала она назидательно-поучительном тоном. — И не может один лист быть одинаковым! Одинаковых должно быть хотя бы два!

Я начала понимать, о чем говорила Люська, рассказывая о своем детстве. И еще — я посочувствовала Евгении.

— Сладкий запах безысходности — это наркоз! — уверенно заявил Лёня и посмотрел на жену в ожидании ответной реплики.

Не ответив, Тамара резко повернулась и пошла обратно, вызывающе покачивая бедрами. Лёня пожал плечами.

Мы поднялись с бревна и медленно пошли за ней. Лёня — рядом со мной!

Аромат жареного мяса мы почувствовали, даже не дойдя до участка. Аромат мяса, дыма и чего-то еще. Захотелось есть, и не только мне: Люська с Викой ускорили шаг.

Около калитки Лёня вдруг обнял меня за талию и, прижав к себе, легко оторвал от земли. Я почувствовала прикосновение к моему виску гладко выбритого подбородка и запоздало подумала: «Не смотрит ли на нас Тамарка?»

— Поставь на место, — шепнула я. — Увидят!

— Все равно! — радостно рассмеялся он. — Еще несколько дней, и я оставлю их навсегда!

— Господи, Лёня! — недоверчиво воскликнула я. — Чему ты радуешься? Вся семья наследство делит с пеной у рта, а ты?!

— Я радуюсь тебе. И себе. А их наследства мне не надо.

Шашлыки уже были готовы, помидоры и лук порезаны, и все — гости и хозяева вперемешку — расселись на бревнах вокруг костра. В руках у каждого была бумажная тарелка и стакан с сухим вином. Я предпочла бы сок, но выбирать было не из чего.

Все пристально смотрели друг на друга: Тамара и Алина — на Милку, Евгению и Сеню; Сеня — на Милку и Алину; его мать и сестра — на Милку и Пашу; Юра — на Милку и Сеню; Милка — на Алину и на Пашу; Паша — на Лёню. А Лёня смотрел на меня. Он по-прежнему следил за каждым моим движением, но уже не так напряженно, как раньше, а скорее как-то затуманенно. Словно смотрел в будущее.

Я положила в рот кусочек мяса и… мой зуб в нем застрял!

— Батареи, — восторженно прошептала Вика и протянула руку. — Теплые.

— Водяное отопление, — поведала нам Люська тоном заурядного экскурсовода по ленинским местам, которому его работа до смерти надоела. — Котел внизу, на кухне. Его всё время топят.

— А стены!.. Приятно прислониться!

— Обиты вагонкой, — бесстрастно сообщила Люська. — И покрыты лаком.

Нас троих устроили на ночь в маленькой комнатке на втором этаже. Рядом, в еще меньшей комнатке, ночевали Сенины родственницы, а с другой стороны от лестницы, в боковой комнатушке, расположился Лёня. Один. Впрочем, места там было всего на один диван.

Еще днем я успела сунуть туда нос: сплошные углы и наклонные поверхности; в единственной вертикальной стене — небольшое окошко, из которого виден забор и стоящие около него легковые машины: Лёнины голубые «Жигули» и принадлежащая фирме «Людмила» красная «Волга», на которой Сеня обычно возил Пашу, а сюда, на дачу, привез Милку, Тамару и Евгению. Остальные доехали на электричке, благо было недалеко.

С наступлением темноты все распределились по комнатам, но ложиться спать не торопились, и из каждой комнаты доносились приглушенные голоса. Из соседней с нами — тоже, но не очень отчетливые: Лариса с матерью что-то вполголоса обсуждали.

— Надо бы послушать, о чем они говорят, — высказала Вика общую мысль. — Они так близко, грех этим не воспользоваться.

Она выпорхнула из нашей комнатушки, но через несколько секунд вернулась и приложила ухо к стене.

— Тсс, — сказала она нам. — Отсюда слышно лучше. А вы ищите себе другие объекты.

Я выглянула из комнаты, осмотрелась и потихоньку двинулась вперед. Неожиданно откуда-то появилась рука, обвилась вокруг моей талии и, не успела я даже вскрикнуть, как она втянула меня в приоткрытую дверь спиной вперед. Вторая рука эту дверь закрыла и заперла на задвижку.

Это были руки Лёни. Узнав их, я с облегчением выдохнула судорожно набранный в легкие воздух — на случай крика о помощи. Вместо этого я мягко спланировала на диван, лишившись в полете кое-какой одежды.

— Я устал тебя ждать, — шепнул Лёня мне прямо в ухо. — А ты?

Я кивнула и прижалась виском к его щеке.

— Оставайся у меня!

— Не могу, — я сделала попытку отрицательно помотать головой и наткнулась губами на Лёнины губы. Больше ничего разумного мне сказать не удалось.

Я начала растворяться в пространстве, словно погружаясь в волны океана. Глубже, глубже… К самому дну. А теперь обратно — на поверхность! Ах, бескрайние морские просторы!.. Я прозрачная медуза в морской пучине… Волны носят меня… вверх-вниз… вверх-вниз… О-о-о! Вот оно — счастье жить на этом свете!

… Я расслабленно лежала на спине и разглядывала Луну, ненароком заглянувшую в Лёнино окно.

— Кто там, на Луне? — нежно поинтересовался Лёня и погладил меня по плечу.

Я взглянула повнимательнее.

— Это кони. Видишь, мордами друг к другу. Они замерли в прыжке, как на детской карусели.

Я немного потеснилась на диване, чтобы дать ему возможность рассмотреть лунных коней, и задела локтем стенку.

— Ой! — сказала я.

— Что там? Гвоздь?

— Дощечка чуть-чуть шатается. Совсем незаметно. Мой локоть не пострадал, — пояснила я и в блаженстве прикрыла глаза, прижавшись к его груди.

— Юль, — тихонько позвал меня Лёня. — Давно хотел тебя спросить: как вы на этой свадьбе оказались? Случайно, да? Счастливая случайность!