Алексей Рыбин - Трофейщик

— Можно вопрос?

— Конечно.

— А зачем я вам нужен? Что, других нет?

— Я же говорила тебе — времена изменились. И слава Богу — не шлют нам больше по комсомольским путевкам долбо… ломов, — с натугой закончила она слово. — Отсеиваются случайные люди, остаются профессионалы. Или энтузиасты. Замето вот был профессионал, я — энтузиаст. Думаю, — закончила она монолог, — что тебе было бы интересно попробовать поработать у нас. Перспектива есть, вот что главное. И скучать не будешь.

— А я и так не скучаю.

— Да уж я вижу. Ладно, Алеша, мне пора идти, тебе тоже нужно делами заняться, друзья твои сейчас придут, да и собираться… Ну, проводи меня. — Она встала и протянула Алексею тонкую белую ладонь с длинными аккуратными пальцами. Алексей, помедлив, пожал ее, почувствовав тепло мягкой нежной руки, и волна возбуждения неожиданно прокатилась от живота до самого горла, так что ему пришлось сглотнуть вынесенную этой волной слюну.

Она заметила это движение, эту мгновенную судорогу, сжавшую горло Алексея, и чуть-чуть, самым краешком губ улыбнулась, вздрогнули ресницы, сверкнули глаза. Он отметил эту вспышку, тут же исчезнувшую без следа.

— До встречи, Алеша. Подумайте. — Она снова перешла с ним на «вы».

Он тихо прикрыл за ней дверь, пошел на кухню, набрал в кружку холодной воды и залпом выпил. Ладно, посмотрим, какая там у них работа. Деваться-то все равно некуда. А эта женщина — королева просто…

— Какие у тебя соседи симпатичные, — пророкотал Юраня через три минуты, когда друзья вернулись из магазина. — Что это за царевна-лебедь? Познакомишь? Замужем? — Он выставлял на кухонный стол коньяк, выкладывал салями, консервы, фрукты, пиво, сигареты.

— Это не соседка, парни. — Алексей ходил по кухне взад-вперед. — Не соседка.

— Ну-ка, ну-ка. — Игнат насторожился. — Все продолжается?

— Еще как продолжается. Эта милая дама меня вербовала на службу в КГБ. Или в ФСБ, какая разница.

— Эта вот красивая дамочка тебя вербовала? А ты что? — спросил Юраня.

— Подожди, серьезно, Леха, а ты что сказал? И что по поводу всего этого погрома?

— Ну, она сказала, что погромщиков они поймали, всех бандитов изолировали, что я могу жить спокойно, но дала понять: если я к ним не приду, то они на меня десяток-другой убийств понавешают. Вот так-то. А говорила так ласково, в глаза смотрела, у нас, говорит, работать интересно, все теперь по-другому стало…

— Ну, так что ты сказал-то ей?

— Ничего не сказал. Руку пожал на прощанье.

Игнат наполнил рюмки.

— Ну, Алексей, не бзди. Не ты первый, не ты последний. Новая жизнь для тебя начинается. Может, тебе и понравится. Стукачом ты не будешь, это понятно, да и они не дураки, в сексоты тебя вряд ли заделают. От них увильнуть-то не так просто, понимаешь?

— Ну, я попробую. Попытка не пытка, не правда ли, товарищ Берия? — ответил Алексей старой шуткой.

И тут почти сразу, как ему показалось, наступил вечер. По крайней мере, Алексей пришел в себя, когда солнце за окном уже торчало узким сегментом из-за крыши соседнего дома.

— Ребята? Я что, спал, что ли? — спросил он у Игната с Юраней, все так же сидевших за столом.

— Ну, ты даешь! Какое там, спал! Ты что, на автопилоте все это время находился?

— Похоже на то.

Память Алексея начала проявляться, словно лист фотобумаги в ванночке, но проявляться как-то дискретно — выбрасывала отдельные куски, оставляя между ними незаполненные событиями промежутки, так что неясной оставалась общая последовательность. Самыми отчетливыми были моменты, когда Алексей порывался вскочить и ехать к Катерине или к Гене, причем было это несколько раз. Так, по крайней мере, ему сейчас казалось. То, что Юраня и Игнат еще несколько раз ходили в магазин, он тоже вспомнил, и это подтвердилось количеством разнокалиберных бутылок, стоящих на столе и под столом.

— Слушайте, надо же ехать к Катерине, я не попрощался!

— Никуда не надо ехать, ты с ней говорил раз двадцать по телефону, — успокоил его Игнат.

— Да? — растерянно спросил Алексей.

— Да, да. Мы с ней встречаемся на «Московской» и едем в аэропорт.

— А мы что делать будем до аэропорта?

— Иди в душ и собирайся, — посоветовал Игнат. — А мы с Юраней все-таки приберем тут немного.

Время стремительно сжималось. Алексею, когда он стоял под теплыми струйками в ванной, трезвея и взбадриваясь, казалось, что еще можно успеть сделать массу дел, поговорить с кучей знакомых и друзей, поужинать с Катериной в ресторане. Он уже представлял себе маршрут: сначала в Пулково-I, в кабак, оттуда в международный аэропорт, торжественное прощание и сладкий сон в самолете. Но все оказалось не так, произошло как-то скомкано, быстро. Только он успел выйти из ванной, как Игнат заорал на него:

— Ты что там, уснул? Хватай вещи, Катька нас уже должна ждать!

Что хватать? Он сунул в сумку несколько пар носков, трусы, засунул щетку с пастой, бритву, свитер… Что же еще? Деньги в кармане, документы тоже, билет… Черт, подарков никаких нет! Ну ладно, что-нибудь, может быть, в аэропорту удастся купить, а сейчас надо срочно гнать к Катерине.

Они сидели на газоне за площадью Победы — Юраня, Игнат, Катерина, Иван Давидович и Алексей.

Пиво заканчивалось, да и пора было уже ехать в аэропорт.

— Ну, ребята, езжайте ко мне, — сказал Игнат, обращаясь к компании, — мы с Катериной Лешку проводим до трапа. Вернее, до таможни. Давайте дуйте домой, мы скоро приедем.

Иван Давидович с Юраней, словно зомби, покачиваясь, подошли к Алексею и пожали по очереди его руку, обняли, расцеловали, похлопали по спине, молча повернулись и зашагали к метро.

— Во, парни, гвозди бы делать из этих людей, — сказала Катя.

— Класс. В Штатах таких, наверное, нет. — Алексей обнял ее, притянул к себе. — Будешь скучать?

— Фу, Леша, что за пошлости ты гонишь напоследок? Хочешь, чтобы я тебя разлюбила?

Алексей вдруг засуетился, ему стало казаться, что он опаздывает, свист Игната подхлестнул его, Алексей оторвался от Катиных губ поспешно, так что заметил в ее глазах удивление, схватил ее за руку и потащил к машине, которую тормознул их друг, пока они целовались на газоне. Он столько всего хотел сказать и ей, и Игнату, но не успевал ничего, не мог собраться с духом, найти нужные слова.

Увидев длинную очередь перед таможней, он обрадовался — вот еще много времени, сейчас они по-человечески попрощаются, поговорят, но внезапно обнаружил себя прямо перед контрольным пунктом.

— Проходите, проходите!

Он, заталкиваемый уже в узкий проход, повернулся и в последний раз посмотрел на Катю, на Игната, хотел еще что-то им сказать, как вдруг увидел еще одну пару глаз, пристально наблюдавших за ним. Взгляд мелькнул в толпе всего один раз, лишь на миг встретились с ним зрачки Алексея. Он даже не разглядел лица и фигуры человека, исчезнувшего в гуще провожающих, но понял, что это был он. Лысый. Алексей мог бы поклясться на чем угодно, что он не ошибся. Он ощущал на себе этот взгляд и пока болтался в зале ожидания между деревянных мощных скамеек, и поднимаясь по трапу самолета, и развалившись на сиденье у иллюминатора, — ощущал до тех пор, пока не пришел сон.

Звягин стоял рядом с Яковом Михайловичем — на этот раз тот был в форме — на знакомой уже полянке метрах в двадцати перед входом в бункер. Невдалеке, ближе к полуоткрытой двери, ведущей в подземелье, толпилось десятка полтора парней в камуфляже, приехавших сюда вместе с ними на грузовике. Командовал ими молодой человек, назвавшийся Филиппом, и его не то адъютант, не то шестерка — пожилой, пропитого вида мужичок, сохранивший свою бомжовость, несмотря даже на сравнительно приличную одежду.

— Яков Михайлович, — Звягин повернулся к полковнику, — знаете ли, этот парень… Ну, который сегодня улетел…

— Да, слушаю. Что парень? Что-нибудь еще отмочил? Мы же им занимаемся. Да, кстати, Лебедева нашли. Но не берем пока, хотим выяснить, что у него за связи в Москве. Так что парень?

— Я думаю, он здесь был без нас. Этот гаденыш хитрый и с оружием обращаться умеет. И знал, что мы здесь будем. Я бы на вашем месте туда лез с опаской. Он что угодно мог там наворотить.

Яков Михайлович покачал головой. Потом громко крикнул:

— Филипп! Поди сюда!

Роберт уже второй день находился в состоянии душевного подъема. Жизнь для него снова обрела смысл, все ему удавалось, начиная с маленькой мести волосатому парню на площади и со вчерашнего погрома в квартире какого-то спекулянта, куда его откомандировал Филипп со строгим указанием ничего не выносить. Роберт порезвился там вволю, выместил на этой буржуйской квартире зло, копившееся в нем годами. После того как он увидел, с какой легкостью Филипп пристрелил бандита на Сенной и как ему самому сошло с рук избиение на Дворцовой, он окончательно почувствовал себя под чьей-то мощнейшей защитой, и иногда ему даже казалось, что защищает его втихую само государство, в котором, видно, сохранились все те принципы и законы, на которых Роберт вырос и воспитывался. Грабь награбленное, кто не работает, тот не ест — он чувствовал, что правда на его стороне, и страха не было. Он крушил мебель и разбивал аппаратуру с удовольствием, освобождая энергию, бушевавшую в нем. И сейчас тоже знал, что вызвали его сюда не просто так, он уже командовал парнями в форме, передавал им указания Филиппа, следил за посадкой в грузовики, сверял по списку взятый с собой инвентарь — в общем, был не последним человеком в этой маленькой экспедиции.