Виктория Платова - Битвы божьих коровок

А Пацюк-то, Пацюк каков!

Если и дальше так широко шагать будет — до Генерального дослужится. Если, конечно, штаны не порвет…

Сегодня днем он появился у Забелина с такими неожиданными уликами и с такой сумасшедшей, но стройной версией, что выписать ордер на обыск не составило труда.

И вот уже полтора часа частный зубоврачебный кабинет “МЕДИ-СЕРВИС” трясут как грушу. И точно так же трясут гражданина Кульчицкого Виктора Афанасьевича.

До чего же иногда бывает неприятной человеческая натура! У такого типа, как Виктор Кульчицкий, он, Забелин, не то что зубы не стал бы лечить, но и пачку горчичников не купил! И комнатный термометр. Расплывшийся тип, лицо стекает на плечи, плечи — на грудь, грудь на живот… Если бы не ремень — живот свалился бы на пол.

Но и это не помешало бы Кульчицкому колоться со страшной скоростью. То есть сотрудничать со следствием. Что он успешно и проделывал последние полтора часа, когда его вывели из глубокого обморока. А Пацюк молодец, хорошо работает.

— …Вам знаком этот предмет? — спросил Пацюк, манипулируя перед Кульчицким лупой, пинцетом и маленькой стеклянной кюветкой, в которую был опущен крохотный блестящий предмет величиной с половину ногтя. — Он был изъят из моего нижнего второго коренного сегодня в 13.34 в присутствии понятых. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста…

Пацюк протянул Кульчицкому листки протокола, на которые тот даже не взглянул.

— А вот эти предметы были изъяты из вашего рабочего стола. — В руке Пацюка появилась еще одна кюветка, в которой лежало как минимум десять подобных предметов. — Техническая экспертиза, разумеется, установит, что это такое.

У Кульчицкого задергалась щека.

— Это передатчик новейшего поколения. Прошу занести в протокол, что я добровольно… Прием в радиусе до ста пятидесяти километров… Можно использовать, в частности, ультразвук…

— Ну что ж, — Пацюк отодвинул от себя протокол. — Подпишите, и будем звонить.

— Кому?!

— Подельникам вашим.

— Я не знаю… — едва не заплакал Кульчицкий.

— Чего не знаете? Номеров телефонов? Сейчас вы наберете номер телефона человека, с которым связаны…

Кульчицкий, подтирая жижицу под носом, вцепился в телефон мертвой хваткой и принялся судорожно накручивать диск.

— Мицуко, — истошным голосом завопил он, когда последняя цифра была набрана.

— Не пойдет, — Пацюк тотчас же положил ладонь на кнопку. — Боюсь, что с этим номером у вас будут проблемы. Давайте другой.

— Да-да, сейчас, конечно… Но я не знаю главного… Я только пешка… Меня запугали… Меня заставили… Я с красным дипломом окончил второй медицинский… Меня запутали, клянусь вам… Я клянусь вам… Я не знаю…

— Набирайте.

Упитанные пальцы Кульчицкого снова заскребли по диску.

— Возьмите себя в руки, Виктор Афанасьевич.

— Да-да, конечно… Я возьму.

Он действительно притих. И даже умудрился провести коротенький разговор достойно.

— Это я, Витек. Срочно приезжай, у нас неприятности… Нет, не по этому поводу. Немедленно. Жду.

— Ну, — спросил Пацюк, когда Кульчицкий положил трубку. — Он подъедет?

— Вы же слышали…

— Через сколько он будет?

— Если это срочно, то минут через двадцать… Не позже.

— Хорошо. Пусть ваша медсестра…

— Она ни при чем… Она хорошая девушка, — запричитал Кульчицкий.

— Пусть она его встретит. Или вы сами встречаете его?

— Нет… Обычно я жду в кабинете.

— И без глупостей. — Предупреждение Пацюка, топором повисшее в спертом евростандарте кабинета, выглядело излишним.

…Ровно через двадцать одну минуту кто-то подергал ручку снаружи.

— Витек, это я.

— Входи. — Если голос Кульчицкого и дрожал, то лишь совсем чуть-чуть.

Забелин напрягся. Насторожились и все остальные. Дверь кабинета приоткрылась, и на пороге показался ничем не примечательный молодой человек лет тридцати с чисто выбритым черепом. Внешность его можно было бы назвать абсолютно ординарной, если бы на самом конце подбородка не курчавилась крошечная, заплетенная в косицу борода.

— Привет, Витек, — мельком осмотрев кабинет, произнес молодой человек. Совершенно спокойным голосом. То ли по инерции, то ли потому, что вообще привык никому и ничему не удивляться. — Это твое срочное дело? Так я и знал…

За его спиной уже мелькали тени. А парень смотрел на Кульчицкого в упор, не выказывая ни малейшего признака волнения.

— Дурак ты, Витя, — ласково произнес парень, когда ему завели руки за спину. — А дуракам везет. И тебе повезло… Не успел я до тебя добраться.

Но Забелин как будто не видел ни парня, ни покрывшегося испариной Кульчицкого. Егор Пацюк — вот кто занимал его сейчас больше всего.

А на Пацюка…

На Пацюка страшно было смотреть. Рот его приоткрылся, глаза выпрыгнули из орбит, а и без того непокорные волосы встали дыбом.

— Борода, — пролепетал Пацюк. — Ты что здесь делаешь?

— Это он, — услужливо вякнул Кульчицкий. — Это я ему звонил.

— Ты что здесь делаешь, Борода?!

— А ты? — совершенно спокойно спросил Борода. — Что ты здесь делаешь? Мог хотя бы сообщить, что не придешь ночевать…

— Это ты, Борода?! Как же… Борода!..

Бритый череп дернулся, и человек, которого Пацюк назвал Бородой, тихо рассмеялся.

— Увэй, друг мой… Увэй. Но учти, в этой истории я не самый главный…

…Это была старая, ничем не примечательная двухэтажная дача. Они дошли до нее в полной тишине, только раз Кирилла № 2 потревожил телефон.

— Нещередов, — бросил он в трубку. — Нет, сегодня меня не будет. Завтра, возможно, тоже. Переговорите с секретарем.

— Нещередов. — Настя сбила прутиком желтый березовый листок. — Это ваша фамилия?

— Уж какая досталась… Отца и отца отца… И моя соответственно.

— А куда мы идем?

— Увидите.

Но Настя уже видела. Мрачный лес, где сосны были небрежно перемешаны с березами и осинами; мрачная дача с мрачной сеткой голландских окошек; узкая, засыпанная хвоей тропинка. И зачем нужно было оставлять машину чуть ли не в километре отсюда?..

— Мне можно начинать бояться? — Она хотела пошутить, но голос дрогнул, и шутки не получилось.

— Нет. Я скажу, когда будет можно. — Интересно, а он шутит или нет?

Настя недоверчиво хихикнула. А лицо Кирилла № 2 осталось неподвижным.

Неожиданно на втором этаже кажущейся безжизненной дачи зажегся свет. Он возник так внезапно, что Настя даже поежилась.

— Там кто-то есть? — спросила она.

— Наверняка. В таких домах всегда водится всякая нечисть. Не обращайте внимания.

Тропинка, угрюмо подбежав к самому крыльцу, закончилась. Кирилл № 2 поднялся по ступенькам и толкнул дверь. И протянул Насте жесткую руку:

— Прошу.

Только теперь она испугалась по-настоящему. Какой же надо быть дурой, чтобы согласиться поехать с малознакомым человеком в совсем незнакомое место. Где обещанное респектабельное заведение? Где каминный зал в хорошем ресторане? Она совсем не настаивала, но… А этот лес, а эта деревянная дача!.. Если с ней что-нибудь случится…

Если с ней что-нибудь случится, то никто не узнает — это во-первых.

И никто не пожалеет — во-вторых. Потому что ей давно пора гореть в аду за свои дела и делишки. И за снятый лифчик тоже…

— Прошу, — повторил Кирилл.

Далеко она все равно не убежит. Да и Кирилл… Она ездила с ним к черту на рога, и он был угрюмо-мил и не делал ничего предосудительного, хотя, наверное, мог бы… А как он трогательно о ней заботился, когда она надралась в “Морском волке”! Даже снял с нее ботинки. А всего остального не трогал. Да и не стоило везти ее сюда, она бы могла и в городе…

Интересно, что такого она могла сделать в городе? Уж не то ли самое, из-за чего был отправлен в отставку лифчик?..

— Вы идете?

— Иду. — сказала Настя и поднялась по скрипучему крыльцу.

… Дом встретил ее затхлой рассохшейся тишиной. Тишина по углам, тишина на старых, никому не нужных стульях, на перилах лестницы, ведущей на второй этаж. Узенькая полоска света лежала на половицах и указывала направление.

— Наверх, — продублировал указание света Кирилл № 2. Голос его странно изменился, стал жестким и сосредоточенным. И не предвещал ничего хорошего.

Настя подчинилась. А что еще оставалось делать?

— Осторожно, пятая половица снизу приподнята, — сказал Кирилл, когда Настя уже споткнулась и больно ударилась коленом о ступеньку, — Я предупреждал.

— Вы очень галантны, — проглотив слезы, она продолжила движение наверх, которое казалось бесконечным.

На последних трех ступенях Кирилл обогнал ее и широко распахнул дверь на второй этаж.

…Комната была небольшая, но довольно уютная, с яблоками-дичками, разбросанными прямо на полу, со старой горкой из мореного дуба, с соломенным креслом-качалкой, с круглым столом посередине. С низко висящей лампой под абажуром. Со странной печью, больше напоминающей топку, с драпировками, наброшенными на ребра старинных ширм…