Андрей Стрельников - Я — убийца

— Максим, если свободен, — зайди ко мне!

Максим зашел. Встал у двери, переминаясь с ноги на ногу. Косте захотелось поиграть в большого начальника, — его право.

— Расскажи-ка мне, что вчера ночью произошло?

— Ничего страшного, — Максим пожал плечами. — Один сопливый банкирчик подвыпил и начал девочек обижать. Я встрял. Он заявил, что сейчас вызовет бригаду и сровняет здесь все с землей. Я предложил позвонить сразу, пока он еще может говорить. Слово за слово. Он начал грубить. Обычная история. Оказалось, что у него просто нет денег заплатить за, пардон, полученные уже сеансы «массажа».

— Как решил вопрос? — хмыкнул Костя. — Он хоть жив?

— Жив, а что ему сделается? — Максим говорил нарочито спокойным голосом. — Приехали Капитан с Шутом. Паренек понял, что они сейчас докурят и начнут резать его на ремни. Тут же позвонил папе, папин шофер привез денег. Все, что должен нам, и еще столько же — ребятам. Уехал тихий, бледный. Вежливый.

Костя поморщился и спросил:

— А что, без этих ментов никак нельзя было?

— Никак, — заявил Максим. — Вызывать бандитов против бандитов — себе дороже. Тебя же потом и повяжут. А здесь — легалы. Пусть жалуется.

— Логично, — неохотно согласился Костя. — А мы не потеряли клиента?

— Такого клиента дешевле потерять, чем сохранить.

Константин опять кивнул и начал перекладывать на столе бумаги. Минуты через дне он окончательно в них запутался и в растерянности посмотрел на Максима.

— Что-нибудь еще?

— Есть, — кивнул Максим. — Есть свидетель.

— Какой свидетель? — не понял Константин. — Свидетель… чего?

— Сосед Петра видел, как незадолго до убийства в его квартиру входил человек. Не Кровель, — уточнил Максим.

— А где же он был до сих пор?! — проревел Константин; он тотчас же побагровел.

— В командировке, — ответил Максим. — С того самого утра. К десяти часам ждал шофера, постоянно смотрел в глазок. И видел очень крупного, даже толстого мужчину, которому Петр открыл дверь.

— Меня, что ли? — хохотнул Костя.

— Почему именно тебя? — удивился Максим. — О тебе, слава Богу, речи нет. В Москве с продуктами давно все в порядке, так что упитанных ребят наплодилось множество.

— И откуда же эта информация? — подозрительно прищурился Костя. — Уж не от Елены ли?

— От нее, — кивнул Максим.

— О Господи! — Константин закатил глаза. — Как она меня достала! Я-то думал, что-то серьезное, а здесь… Ты же не дурак, Макс! Пораскинь мозгами!

— Не моя задача. — Максим улыбнулся уголками губ. — Следователь пусть раскидывает, у него их много.

— Она что, к следователю собралась? С этим липовым свидетелем?

— Почему липовым? — изумился Максим. — Ему-то на кой черт вся эта возня?

Константин прищурился и долго смотрел на подчиненного, устало качая головой. Он всем своим видом как бы говорил: «Эх, ты, дубина стоеросовая! Ни черта ты не понимаешь!»

— Ну, хорошо. — Костя откинулся на спинку кресла. — Послушай, что я об этом думаю. Не думаю, что Ленка с Кровелем обо всем договорились заранее, — очень сомнительно. Ленка в Петьке души не чаяла. Да и дети… А вот через месяц-другой, когда все более-менее улеглось, они могли и встретиться. Свидания — вещь недорогая, сам был ментом, знаешь. Кровель ей и напел. Вытащи, дескать, меня отсюда, а я тебе — половину спрятанного мной общака. Как гонорар. Возможно такое? — Максим промолчал, и Константин продолжил: — Возможно, даже очень. Другое дело — успел ли он этот общак спрятать, или менты все забрали? Но это и неважно. В любом случае он ей не даст ни гроша, вот увидишь. Главное для него — выйти на волю. На второй день его уже никто днем с фонарем не разыщет.

— И куда же он?.. — спросил Максим. — Если общак у ментов?

— У него и без общака денег хватает! А вот Ленка — дура, он ее просто поимеет.

— Свидетель, — тихо напомнил Максим. — Свидетель в твою схему никак не вписывается.

— Ну да!? — Костя даже развеселился. — Еще как вписывается! За десять процентов предполагаемой суммы половина наших дорогих сограждан против мамы родной будет свидетельствовать, вот Леночка этому лоху и наобещала! Еще, небось, и ублажила втихаря.

— Может, ты и прав, — кивнул Максим. — Очень похоже, что прав… Только не наше это дело — мозгами шевелить, напрягаться. Пусть следователь все это и ковыряет. Завтра съезжу к нему — и гора с плеч.

— Ты? — изумление на Костином лице граничило с растерянностью. — А ты-то здесь при чем?

— Лена попросила, — ответил Максим. — Ее можно понять. Начинать все это дело в ее положении трудновато.

Костя снова покраснел, заерзал в кресле. Не зная, куда деть руки, закурил. Лоб его покрылся испариной.

— Нет… Ну, конечно… Да нет… Если, хочешь выглядеть идиотом — пожалуйста! Твое дело… Я бы… Нет, я бы на твоем месте никуда не ходил.

— Ты за меня не переживай, Костя, — хмыкнул Максим. — Я уже столько раз в жизни выглядел идиотом, что это вошло в привычку. А вдруг? Вообрази на секунду: вдруг это и правда не Кровель?

— А кто?! — неожиданно заорал Костя. — Кто, если не он? Взяли прямо тепленьким, а он ни при чем? У тебя что, крыша едет? Это другим простительно, детективов начитаются и умничают! А ты-то — бывший мент! Юрист, твою мать! Иди, куда: хочешь! Нравиться тебе кретином выглядеть — твое дело! Иди отсюда, все!

Максим вышел, хлопнув дверью сильнее, чем хотел, и направился к своему креслу. На сиденье лежал купленный утром «Спорт-экспресс». Он развернул его на футбольной странице и начал внимательно читать, стараясь отвлечься от неприятных мыслей. Чушь. Опять подняли крик о проблемах судейства, и ни слова о качестве российского чемпионата. Максим в раздражении перевернул страницу, вернувшись к началу. Невольно улыбнулся. Результаты жеребьевки Лиги Чемпионов. «Манчестер», «Бавария» и «Барселона» — в одной группе. Жребий действительно слеп. Он окончательно развеселился, увидев спартаковский «фарт». В одну группу с чемпионом России попала сборная мира, выступающая под флагом мадридского «Реала», и сборная Южной Америки, ослабленная несколькими итальянцами и называющаяся почему-то миланским «Интером». Чтобы спартаковцы не ушли от такого счастья в запой, им на съедение подкинули каких-то австрийцев. Максим прочитал предположительные стартовые составы команд, криво усмехнулся и бросил газету на стол.

А вдруг Кровель не врет? Он тут же забыл о футболе, хоккее и прочих перетягиваниях каната. Если Кровель не врет, то версия получается очень даже стройная. Предположим, какой-то толстяк из окружения Петра (то есть знакомый и Бара, и Кровеля, и, возможно, его, Максима) имеет на него зуб, да такой, что готов на убийство. Петька об этом, к сожалению, не знает, или знает, но не придает особого значения. Толстяк приходит около десяти к Петру домой, убеждает того срочно вызвать Кровеля (бизнес?) Петр звонит Кровелю и просит немедленно приехать (именно этой версии до сих пор придерживается Кровель). Толстяк сразу после звонка дважды стреляет, уходит, вызывает из телефона-автомата милицию и тихо исчезает. Кровель приезжает через четверть часа, долго звонит, потом толкает дверь — она открыта. Находит уже мертвого Петра, ему становится нехорошо — и тут появляется милиция и начинает вязать ему руки морским узлом. Время смерти с точностью до десяти минут определить невозможно, поэтому единственный и очень верный подозреваемый — Кровель. А тут еще — вчерашняя ссора, о которой Максим, естественно, следователю рассказал.

Итак, толстяк. Если он существует, то где-то совсем рядом. Хорошо бы спросить о возможном толстяке самого Кровеля, но кто же его, Максима, к нему допустит? А может, к черту все это? Какое ему до этого дело?

Он поморщился, вспомнив, как вершитель законности и справедливости, бравый капитан УЭП Максим Серов так глубоко провалился в черную дыру махинаций одной из «честнейших» финансовых пирамид, что при первом удобном случае был с почетом откомандирован благодарным руководством покорять Кавказ. Копал бы не лопатой, а кисточкой, — ювелирнее, ювелирнее! — глядишь, и нога была бы целой, и повысили бы в чине. Максим погладил ногу, не напоминавшую о себе уже несколько дней. Толстяк… Кто это может быть?

Тень накрыла газету и почти весь стол, а дверной проем исчез за огромной тушей Кости Баргузова.

— Макс, ты на меня не дуйся. Погорячился немного. Нервы. — Максим кивнул. Бар продолжил: — Я тут думал о толстяке. Ты, конечно, прав: все может быть. — Костя нахмурился и уселся верхом на стул. Долго молчал, потирая ладонью лоб.

«Думает, наверное», — промелькнула у Максима шальная мысль, от которой он вынужден был отказаться по причине ее полной фантастичности.

— Вот какая история, Макс. — Константин жадно затянулся сигаретой, хватил кулаком по столу и простонал: — Черт! Черт! Не могу я стучать на людей! Не обучен!