Виталий Гладкий - Талер чернокнижника

– Кто это? – спросил майор.

– Ваш будущий клиент.

– То есть?…

– Он живет на первом этаже в следующем подъезде. По идее, вы обязаны и его допросить. Как возможного свидетеля.

– Опросить, – поправил меня Ляхов.

– Это что в лоб, что по лбу.

– Не скажите… – Майор коротко улыбнулся. – Разница между допросом и опросом есть. И существенная.

– Мне бы не хотелось узнать, в чем она заключается.

– Все верно – большие знания, большие горести…

Некий намек, прозвучавший в последней фразе Ляхова, заставил меня внутренне вздрогнуть. А мент, оказывается, философ, подумал я. Шибко грамотный. Скорее всего, учился на юридическом факультете университета, а не в Высшей школе МВД.

– Пойду домой, – сказал я устало. – У вас еще есть ко мне вопросы?

У меня было такое состояние, словно меня избили.

– Пока нет. Большое вам спасибо, – любезно ответил майор.

– За что спасибо? Я ведь ничем вам не помог. Ах, да, кофе… Но это мелочи.

– Кофе у вас и впрямь великолепный, и я искренне за него благодарен. А что касается вашей помощи в расследовании… Вы раскрыли характер человека, в какой-то мере его внутренний мир, привычки и наклонности.

– Ну, о буйном нраве Хамовича, наверное, все знают…

– Не скажите. Поведение человека на работе и дома разительно отличается. На работе некий индивидуум душка, а дома – тиран. Так бывает очень часто.

– Может быть. Я не силен в психологии.

– И кстати, о том, что покойник поколачивал своих домочадцев, от вас я услышал впервые. А это наводит на некоторые размышления…

Я индифферентно пожал плечами. Мне его заботы и версии преступления были до лампочки. Своих проблем хватало. Тут я некстати вспомнил о подружке с ее заявкой на вакантное место моей супруги, и настроение упало ниже нулевой отметки.

– Возможно, мне придется потревожить вас еще раз, – сказал мент.

– Да сколько угодно… – буркнул я; и поторопился скрыться в подъезде.

Верно говорят – слово, сказанное всуе, часто имеет продолжение. Лучше бы я в этот момент прикусил свой глупый язык. Увы, тогда я даже не мог предположить, что наша следующая встреча уже не за горами…

Моя просторная квартира вдруг стала давить на меня, жать, как новые, не растоптанные ботинки. Я не находил себе места. Чтобы я не делал, перед моим внутренним взором вновь и вновь появлялась картина разора в гостиной Хамовича. И везде кровь, кровь, кровь…

Я несколько раз бегал в ванную, чтобы опорожнить желудок. Но ничего, кроме желудочного сока, выдавить из себя уже не мог. Меня душили спазмы, и я с трудом глотал теплую кипяченую воду.

Когда наступило очередное облегчение, я сказал сам себе: нет, все, хватит! Надо куда-то слинять. И принять на грудь как минимум поллитры чего-нибудь покрепче. Иначе у меня крыша поедет.

Быстро собравшись, я выскочил на улицу, при этом стараясь не смотреть на дверь квартиры Хамовича. Там по-прежнему торчал постовой, но Евсеева не было.

Наверное, бедный Евсей, сраженный той же «болезнью», что и я, пошел в ближайший киоск, где торговали водкой на разлив (естественно, безо всяких лицензий и разрешений), «полечиться» приличной дозой спиртного. Водка у нашего участкового была лекарством от всех болезней. Он даже коньяк считал баловством.

Ноги сами принесли меня в ресторан «Ё-мое». Он находился в десяти минутах ходьбы от моего дома, на берегу пруда. На другой стороне нашей городской достопримечательности раскинулся парк с аттракционами, а берег, где какой-то крутой бизнесмен построил ресторан, всегда был неухоженным, поросшим камышом и частично застроенный домами частного сектора.

Нужно отдать должное злостному частнику – свое «Ё-мое» он отгрохал на загляденье. Ресторан был небольшим, но очень уютным. Его сделали в стиле «ретро» – деревянные стены, сложенные из колод, резные наличники и коньки крыши, на подворье везде валялись каменные глыбы (что-то наподобие японского сада камней) и стояли еще какие-то постройки…

В общем, ландшафт был причесан под «старину». Лично мне здесь нравилось почти все. За исключением цен. Когда я впервые увидел счет за свой ужин, волосы у меня поднялись дыбом. И опустились лишь тогда, когда я выскреб из кошелька последнюю мелочишку официанту на чаевые.

После это я захаживал сюда в основном для того, чтобы повыпендриваться на людях, выпив рюмку коньяка, чашечку кофе и съев мороженное. А если и заказывал что-то посущественней, то только на крытой летней веранде, которая служила одновременно и причалом для лодок. Здесь все было попроще и подешевле, нежели в деревянном теремке.

Что касается названия заведения, то мне кажется «Ё-мое» для него было в самый раз. Хотя бы потому, что нечаянные посетители ресторана, даже вполне состоятельные господа, когда приходила пора рассчитываться, и им подсовывали счет, первым делом непроизвольно вскрикивали «ё!…» – ну и так далее. Короче говоря, выражались совсем не литературно.

В основном ресторан посещали хорошо упакованные бизнесмены, вороватые чиновники-взяточники из городской администрации и дорогие проститутки. А также случайные клиенты и такие придурки, как я, которые тщились выглядеть респектабельно – когда у них появлялись деньги.

(Должен сказать, что солидный нумизмат просто не имеет права отираться в разных сомнительных забегаловках. Иначе среди элиты коллекционеров монет ему нечего будет делать. Не знаю, кем и когда были установленные эти неписаные правила, но выполнялись они неукоснительно. Небогатым и безденежным настоящий нумизмат может быть только в начале своего пути).

Я не стал заползать в деревянное чрево «Ё-мое», а уселся на веранде. Мои легкие жаждали свежего воздуха, а желудок – доброй порции спиртного.

– Чего изволите?

Официант вырос передо мной, как та сказочная Сивка-Бурка, вещая каурка. Он был очень молод, но уже не прыщав.

– Триста. «Абсолют». И лимон, – отчеканил я одним духом. – Да побыстрее!

– Момент-с…

Половой исчез. Он был одет «под старину» – косоворотка, жилет, картузик… Чего только не придумаешь, чтобы завлечь клиентов.

Официант и впрямь задержался в буфете недолго. Спустя две-три минуты на моем столе уже стоял запотевший графинчик с финской водкой и тарелочка с лимонными дольками, посыпанными сахаром.

Первую рюмку я залил в желудок не без внутреннего сопротивления. Мне казалось, что она может тут же вернуться обратно.

Но обошлось. Водка зажгла внутри небольшой пожар, который мгновенно закупорил вкусовые рецепторы, и утихомирил спазм, мучивший меня всю дорогу до самого ресторана.

Закусывать я не стал, а послал вслед за первым водочным зарядом второй. Теперь уже финская покатилась более свободно; я наконец почувствовал ее вкус и приятную горечь. Неторопливо поставив рюмку на стол, я взял ломтик лимона и начал задумчиво жевать.

Жизнь как будто начала налаживаться…

Спустя полчаса я уже начал мыслить более-менее сносно. По крайней мере, в мозгах, которые до этого напоминали бесформенный кусок желе, начали появляться извилины. Мне стало понятно, почему мент потащил меня в квартиру Хамовича. Он хотел увидеть мою реакцию. И увидел…

Интересно, какие опер сделал выводы? Что маньяк-убийца при виде крови не может себя вести так, как я? Или наоборот – что я очень ловкий и хитрый тип, способный на артистическую игру?

Естественно, он просто обязан был меня подозревать. И не только меня – всех жильцов дома. Это если по большому счету. И он не успокоится на наш счет, пока мы не докажем свое алиби. Это аксиома.

Почему я не сказал ему, что был в тот вечер не один? Впрочем, это не суть важно. Я точно знал, что мент снова придет ко мне задавать разные вопросы. Вот тогда я и предъявлю ему свою подружку.

Оставался главный вопрос – кто убил Хам Хамыча и за что? Естественно, первое, что бросилось мне в глаза, когда мы с майором вошли в гостиную, была кровь на полу и на стенах. Но теперь я вспомнил и еще кое-что.

В гостиной что-то искали. Искали по-варварски, грубо и безжалостно ломая мебель. Я был уверен, что такая же картина наблюдалась и в других комнатах.

Нет, так обычные воры и даже грабители не действуют. Я, конечно, не специалист в подобных делах, но видел много фильмов и журналистских расследований на подобные темы, читал книги. Ворам нужна тишина, а здесь был устроен самый настоящий погром. Уж я-то слышал…

Наверное, Хамович собрал на кого-то компромат, подумал я, и его решили изъять… вместе с собирателем. Обычная разборка богатеньких Буратино, не стесненных в средствах и не обремененных общечеловеческими достоинствами – такими как сострадание, любовь к ближнему, порядочность и так далее.

Непохоже…

Нет, точно не похоже. Сначала Хамовича замочили, затем оставили «автографы» на стенах, а потом начали искать бумаги… или что там. Не проще ли было поспрашивать Хам Хамыча, куда он их дел?