Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова

— А самолет?

— По времени уже будет. Сорок минут задержки.

— Что-то случилось?

— Нет. Обычные заморочки с погодой.

— Ну и ладушки…

Помолчали. Поняв, что обмен репликами закончен, виноградовский сосед решил все-таки продолжить:

— Зря! Чуть-чуть кофеинчику сейчас — самое то!

— Наверное, — кивнул Владимир Александрович, сладко проваливаясь в ватное облако сна…

…Слева и справа, нарастая друг на друга кирпично-белыми кристаллами, мелькали многоэтажные новостройки. Здесь, на светофоре, следовало повернуть — трамвайные рельсы обиженно разбегались в стороны, не желая иметь ничего общего с возникшей в конце проспекта громадой военного института, однако лягушечный «форд» на полном газу пролетел над поребриком и звонко зашлепал колесами по газону. Прежде чем закричать, Виноградов увидел растущую над лобовым стеклом кладку забора и повернутое назад лицо полковника:

— Приехали!

— Вот, черт… Приснится же!

— Приехали! С добрым утром, девочки и мальчики.

Машина стояла во дворике, перед парадной — все уже вышли, Константин Эдуардович успел даже открыть дверь со стороны Виноградова и теперь теребил его за плечо:

— Здоров ты дрыхнуть.

— Совесть, значит, чистая! — формально огрызнулся Владимир Александрович и вытер со лба пот, холодный и неожиданно обильный. Слегка подташнивало.

— Завидую.

Судя по домам вокруг, это была Ржевка. Или Веселый поселок. Виноградов вышел, поежился, глянул на разбитую в незапамятные времена табличку на уровне первого этажа:

— У-у! Отпустили бы, дяденьки, зачем я вам нужен?

— Куда, мила-ай? — Водитель даже закончил потягиваться.

— Домой. В постельку, — честно ответил Владимир Александрович. — Я здесь живу недалеко, минут пять идти.

— Ни фига себе! А мы?

— Нет, Виноградов, нельзя, — с каким-то даже сожалением покачал головой полковник. — Уговор дороже денег!

— Как скажете. — Спорить и что-то доказывать не было ни сил, ни желания. Заложником быть всегда плохо, так что этот вариант был — еще достаточно мягким.

— Здрасьте! — Из парадной, как бесенок из табакерки, выскочил бледный парень в плаще, в два прыжка преодолев расстояние до начальства. — Сейчас идут, Константин Эдуардович.

— Что там?

— В двух словах… Своя машина есть, гараж тоже.

— «Девятка»?

— Почему? Нет. «Москвич» — каблук восемьдесят третьего года, на матери. По доверенности.

— Точно проверили? По компьютеру или вручную тоже? — Случалось, что современная техника оказывалась куда менее надежной, чем наманикюренные пальчики девчонок с картотеки ГАИ.

— По полной программе! — обиделся оперативник. — И насчет угонов. Ничего похожего по приметам. Пока.

— Что скажешь?

Под внимательным взглядом полковника Виноградову стало зябко, как спросонья:

— Еще не вечер.

— Смотри, доктор Ватсон!

— Да не должны они были «левую» машину угонять, тем более такую приметную! Риск велик, и фактор времени опять же…

Предусмотрительный сыщик, владелец термоса, был в курсе генеральной версии и теперь вполне сознательно встал на сторону Владимира Александровича. Это было благородно, а значит, требовало поощрения:

— Извини, не знаю, как тебя… Что там насчет кофеинчику? Не побалуешь пленного?

— Ради Бога! — Парнишка был из тех, что пришли на милицейскую каторгу по убеждениям, и пока не утратил способности получать удовольствие, делая окружающим добро.

Из таких со временем вырастали блестящие оперативники. Или циники, мстящие всем за поломанный идеализм. Иногда эти качества сочетались, и в этом случае сотрудник вполне мог дорасти до полковничьих погон.

— Отставить, — припечатал Константин Эдуардович. — Идут!

Скрипнула крашенная в цвет дверного косяка пружина, и на улицу вышли двое: лейтенант в форме и женщина. Виноградову бросилась в глаза мятая полоска ситцевого халата, торчащая из-под пальто и придававшая всему облику женщины некую домашнюю небрежность — в таком виде обычно спускаются за газетами или выносят мусор.

— Мать? — шепотом поинтересовался водитель «форда».

— Жена, — так же шепотом ответил встречавший опер. — Он ведь судимый.

На первый взгляд это было сказано некстати, но Виноградов понял:

— Пришлось, наверное, покувыркаться, пока уговорили?

— Ну так!

Добиться доверия от членов семьи того, кто хоть раз побывал в объятиях нашего правосудия, было делом почти нереальным. Тут требовалось нечто большее, чем сладкие улыбки и посулы.

— Здравствуйте! — Голос у полковника был достаточно вежлив, но официален.

— Здравия желаю! — козырнул офицер. — Титов, участковый инспектор.

Женщина молча кивнула.

— Ключи с вами?

Еще один кивок.

— Поехали! Покажете, где…

Быстро расселись. Константин Эдуардович с подчиненными и Виноградовым уместились в «форде», женщина и еще двое залезли в пыльную автомашину местного отделения.

Рванули с места, стараясь не потерять друг друга.

— Так налить тебе кофе?

— Давай.

— И мне тоже…

Спать больше не хотелось — проспект, еще один… Проскочили Неву, с ходу углубившись в умытые холодным дождем красоты исторического центра города.

— А я так до конца и не понял. — Водитель гудком загнал обратно на тротуар пытавшуюся перебежать дорогу пенсионерку. — Если они все-таки действительно…

— Не зевай! Сейчас поворачивать придется.

— Надо же! Не думал, что здесь.

Миновали Невский, погасшую витрину «Голден дайк», место, где совсем недавно дежурили Виноградов с Егорычем. Вскоре припарковались — среди запущенного петербургского модерна и вялой зелени.

— Три минуты от кабака! Быстрой езды. Я засек.

— Молодец.

Полковник не то чтобы хвалил водителя — он скорее фиксировал факт, с которым неизвестно еще что делать.

— Выходим?

— Нет, здесь сидеть будем!

Виноградову приглашение не требовалось — он уже был снаружи, оглядывая равнодушные ряды разнокалиберных окон.

— Я и не знал, что у нас такой переулок есть.

— Есть. Тут еще пивняк славный неподалеку.

— И общага иностранная!

Догнали чуть отставшего участкового — его спутники, оперативник и женщина, уже скрылись под сводами недавно покрашенной арки.

— Далековато гараж от дома.

— Старый. Они здесь с матерью до девяносто первого жили, прописаны. Говорил, наследство отцовское.

— Да уж! Сейчас новый гараж, даже в новостройках, хрен с два купишь. Баксов пятьсот, не меньше.

— А тысячу не хочешь?

— Лейтенант, у вас он на чем-нибудь засветился — по месту жительства?

Участковый пожал плечами:

— Подучетный элемент. Судимый. Нет, в общем. Ничего плохого сказать не могу.

— Ну-ка, что там?

Оперативник в плаще о чем-то расспрашивал женщину, в недоумении рассматривающую старенький «москвиченок» с обрубленным задом. Машина была грязной, с пятнами ржавчины, но без видимых повреждений.

— Ваша?

Утвердительный кивок.

— А почему здесь? Не в гараже?

Женщина пожала плечами.

— А где сам гараж?

Короткий жест в сторону деревянных, обитых металлическими полосами ворот, утопленных в нижней части брандмауэра.

— Откройте!

Женщина молча сунула руку куда-то внутрь, под пальто. Из кармашка, скрытого чуть ниже талии, извлекла длинный трубчато-матовый ключ.

— Так!

Гараж был неожиданно пуст. То есть не совсем, конечно, — какие-то старые покрышки в углу, бочка с бензином, подобие грубо сколоченных стеллажей для всяческой автомобильной мелочевки.

— Странно.

И действительно, какой смысл держать собственную машину снаружи, да еще и без сигнализации, буквально напротив порога теплого и надежного стойла?

— Да не толпитесь вы все! Назад сдайте. Свет включается?

Щелкнула кнопка, и под потолком тускло затеплилась висящая на плетеном шнуре лампочка.

— Виноградов, зайди-ка. И вы, хозяйка.

— Осторожнее!

Полковник с трудом удержал равновесие, наткнувшись на цинковое ведро.

— Дай-ка!

Стараясь не запачкаться, он на вытянутых руках переставил ведро поближе к свету:

— Тяжелое, сволочь…

Вода была мутная и занимала едва ли не треть объема. Разглядеть в ней что-либо можно было лишь при помощи гидролокатора.

— Давайте я! — Активный сыщик, тот самый, что обнаружил в офисе запасной выход, уже решительно закатывал рукав.

— Попутного ветра! — хмыкнул Виноградов.

— Может… может, слить просто? — Оперативник в плаще еще не научился спокойно реагировать на чужую глупость.

— Да уж…

Константин Эдуардович лично, никому не доверяя, выволок емкость во двор:

— Поберегись!

Темный маслянистый поток устремился через край на асфальт.