Картер Браун - Бичеватель

И внезапно я почувствовал усталость от его высокомерного допроса.

— Разумеется, — рявкнул я. — Волосяной придаток, расположенный главным образом на нижней части подбородка. Это определение вы имели в виду, мистер Строберг?

Его смех прозвучал вполне искренне.

— Полагаю, я сам напросился! Конечно, я имел в виду другое значение этого слова, когда кто-то по доброй воле выставляет себя на публику, чтобы помочь скрыть тайны другого человека.

— То есть, если женатый мужчина хочет посидеть с любовницей в ресторане, где всем хорошо известен, он берет холостого приятеля третьим, в надежде, что окружающие примут любовницу за подружку холостяка, — коротко пояснил я. — Итак, остановимся на другом определении слова «борода», мистер Строберг. Так?

— Вижу, что испытывал ваше терпение, мистер Холман. И теперь, прежде чем я заполню по крайней мере один из упомянутых вами пробелов, хочу предупредить; если вы когда-либо заявите, что получили эти сведения от меня, я буду все отрицать. Буду отрицать даже сам факт нашей встречи. Мой ежедневник покажет, что я провел это время в консультациях с менеджером гостиницы. Портье и коридорный, который показал вам частный лифт, поклянутся, что вас здесь никогда не было.

— Они наверняка ваши добрые друзья?

— Да. — В темных глазах блеснул насмешливый огонек. — И вдобавок служащие. Я случайно являюсь хозяином этой гостиницы. Итак, надеюсь, что смогу, наконец, оказать вам определенную помощь, Холман. В своих отношениях с мисс Фалез мистер Линдерман служил — в согласованном нами втором значении этого слова — бородой.

— Для кого?

— Для своего сына, Майкла. К сожалению, мистер Линдерман является любящим отцом, который слишком поздно понял, что воспитал монстра. В соседней комнате лежит папка, в ней содержится история всех похождений его сына. С тех пор как Майклу исполнилось тринадцать, я, от имени мистера Линдермана, трачу значительную часть своей энергии на спасение его от всевозможных неприятностей. И ради этого я лгал, подкупал, обманывал и однажды даже лжесвидетельствовал, чтобы уберечь Майкла от справедливого возмездия. Все это я, разумеется, делал ради мистера Линдермана, а не ради его сына. Однако на этот раз он зашел слишком далеко, втянув отца в настоящую гнусность. Этого я ему не могу простить. Я обещал, что больше не позволю ни во что впутывать мистера Линдермана и при необходимости хладнокровно брошу Майкла волкам. — Лицо Строберга стало жестким, черты лица утратили подвижность и напоминали своей первобытной неприступностью загадочную индейскую резную маску. — Очевидно, все началось, когда Майкл встретил однажды девушку, которая, как он позже выяснил, работает личным секретарем известной киноактрисы. Едва ли стоит добавлять, что это упомянутая вами Арлен Доннер. Майкл — большой женолюб, но его отношения с женщинами всегда непродолжительны, поскольку он способен удовлетворить лишь собственное физическое влечение. Однако то, что девушка живет и работает у известной киноактрисы с трагическим прошлым, скрывшейся от мира в одиноком доме над Малибу, околдовало его.

Майкл невероятно привлекателен и нравится женщинам. Он пустил в ход все свое обаяние, чтобы добиться приглашения в дом на Малибу. Девушка долгое время отказывалась, опасаясь реакции своей хозяйки, но, наконец, уступила. Она выбрала вечер, когда Флер Фалез рано отойдет ко сну и, если они будут осторожны, вряд ли их кто-то обнаружит. Оказавшись в доме, Майкл сразу начал усиленно потчевать Арлен спиртным, пока не напоил до бесчувствия. Он заранее выведал, что повар и горничная живут в другой части дома, поэтому мог делать, что душа пожелает, не опасаясь свидетелей. И он отправился на поиски спальни киноактрисы, нашел ее… — Строберг аккуратно опустил окурок сигары в большую пепельницу справа от себя и сделал очередной глоток коньяка. — О степени его жестокосердия можно судить по его реакции: исполнение своего замысла он расценил как личный триумф. Майкл нашел Флер спящей тяжелым беспокойным сном — под действием секонала — и изнасиловал ее. Во время этого акта, в своем неадекватном состоянии, она не раз называла Майкла именем мужа. Позже, уйдя оттуда, Майкл вспомнил об этом. На следующий день, снова используя свое мальчишеское обаяние, он позвонил Флер и сказал, что это он напомнил ей первого мужа и что после того, что случилось между ними прошлой ночью, почитает ее первого мужа счастливейшим из смертных и должен снова увидеться с ней.

По некоторым причинам я, наверное, никогда не пойму, как она могла согласиться. Неделей позже она уехала на те упомянутые вами таинственные каникулы, чтобы провести их с Майклом.

— Арлен Доннер знала об этом? — спросил я.

— Практически уверен, что нет. Майкл больше не связывался с ней, и, если случалось, что она отвечала на его звонок мисс Фалез, вместо него говорил Шон. — Его пальцы взметнулись в коротком извинении. — Я должен сделать краткое отступление и рассказать о друге Майкла, Шоне Монахане. Их одновременно исключили из колледжа, где оба учились, застав в какой-то отвратительной сексуальной ситуации с участием официанток местной гостиницы, и с тех пор они неразлучны. У обоих богатые, любящие отцы и значительный доход в их распоряжении. Кроме того, оба похотливы, переходят в поисках возбуждения от одной формы развращенности к другой, и, к моему прискорбию, Майкл — лидер, более порочный из них двух.

Я сидел и внимал, обратившись в слух и не пропуская ни единого слова рассказа. Так или иначе, звучный и слегка архаичный синтаксис придал сему повествованию некое дополнительное измерение. Деннис Строберг, как я понял, был человеком архаичных взглядов. Комбинация строгих моральных взглядов в соединении с безжалостной эксплуатацией власти денег словно являлась прерогативой конца прошлого столетия, когда жизнь была намного проще и грубее.

— Они уехали в Мексику, — продолжал Строберг. — Втроем. Не знаю уж, как Майкл уговорил мисс Фалез мириться с присутствием его друга Шона, — но, думаю, сейчас это не имеет значения. Все это время они занимались формой умственного вуайеризма, который не оставил нетронутой ни одной части ее сознания.

— Сам я не умственный вуайерист, — сказал я, — поэтому растолкуйте, как именно это делается?

— Майкл всячески провоцировал Флер Фалез, побуждая вспоминать прошлую жизнь, двух предыдущих мужей, лидеров кинопромышленности, которых она знала. А несчастная женщина, вероятно, думала, что наконец-то встретила человека, который не только любит, но и понимает ее. Так она постепенно открыла ему свою душу. Даже в моменты близости Майкл говорил с нею, приглашая сравнить его физические достоинства с достоинствами других — тех, с кем ее соединяла жизнь. В месте, где улавливалось каждое произнесенное ею слово, был спрятан микрофон, а в соседней комнате сидел Шон с магнитофоном.

— Вы чрезвычайно хорошо информированы, мистер Строберг, — не мог не заметить я.

— Я слышал все записи только однажды, в этой самой комнате, где сейчас мы с вами, перед тем как помог мистеру Линдерману их уничтожить, — спокойно ответил он. — К концу трехнедельных каникул Майкл начал проявлять свое истинное лицо: он устал от нее. Но они с Шоном все еще сексуально возбуждались от уже имеющихся записей и потрясающего знания тайников ее сознания. Майкл солгал Флер, что на несколько месяцев должен уехать на Восток, но обещал звонить каждый день. Друзья подсоединили к телефону записывающее устройство, и во время бесед Майкл намеренно вспоминал то одно, то другое ее недавнее откровение, надеясь побудить к дальнейшим признаниям. Друзья сначала в шутку, а потом и всерьез стали подумывать о создании на основе этих записей книги, которая наверняка станет бестселлером…

Дом, который Майкл Линдерман делил с Шоном, посетил однажды его отец, и они завели свой обычный бесконечный спор об образе жизни Майкла. Спор, как нередко случалось, дошел до кульминационной точки, когда Майкл отказался дальше разговаривать и выскочил из комнаты. Мистер Линдерман бросил вдогонку, что не покинет дом до его возвращения, и услышал, как сын хлопнул дверью. В ожидании Майкла мистер Линдерман праздно блуждал по гостиной и натолкнулся на записывающую машину со вставленной лентой. Он включил ее и…

— Могу предположить остальное, мистер Строберг, — сказал я.

Он мрачно усмехнулся.

— Оказывается, даже у отцовской любви есть предел. Впервые в жизни Майкл увидел отца, каким мало кто имел несчастье его видеть: человек совершенно преобразившийся под влиянием испепеляющего гнева в неумолимую машину, все сокрушающую на своем пути. Он заставил сына отдать все сделанные им записи, затем приказал ему отправиться в длительное путешествие по Европе с другом Шоном, пригрозив, что, если они не покинут страну в течение ближайших двадцати четырех часов, он лично позаботится об их аресте. Затем мистер Линдерман принес ленты и записывающее устройство сюда, и, как я уже сказал, прежде чем их уничтожить, мы прослушали записи еще раз.