Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Ольга посмотрела на меня своими большими грустными глазами.

— Леонид Валерьевич, я бы хотела сразу же уточнить одно обстоятельство; если вы собираетесь ухаживать за мной, то не стоит начинать, вы только напрасно потеряете время.

— А почему? Вы же, насколько мне известно, тоже не замужем. А два свободных человека — это всегда потенциальная пара.

— Возможно, но это не тот случай.

Я решил, что здесь как иногда в рулетке, надо идти ва-банк и ставить на одну цифру все фишки.

— Мне кажется, в вашей жизни совсем недавно произошло что-то очень трагическое. Я не прав?

Я отдавал себе ясный отчет, что вторгаюсь в запретную зону и причиняю ей боль. Но ставки в игре были слишком уж высоки, и кто знает, сколько раз еще придется совершать и более жестокие поступки.

И все же ее реакция меня повергла в полное замешательство. Ольга не просто заплакала, она даже не зарыдала, она захлебнулась плачем. Все ее тело крупно затряслось, а слезы всего за несколько мгновений сделали почти насквозь мокрой кофточку. А так как она не только не успокаивалась, но еще сильней заходилась в рыданиях, мне пришлось припарковать машину к бордюру.

Я не знал, как ее утешить и положил руку ей на плечо, надеясь больше на естественное затухание истерики. Но пришлось ждать не меньше пяти минут, прежде чем Ольга немного успокоилась.

Я вытер платком слезы с ее щек, она благодарна кивнула головой. Хотя благодарить меня было не за что, именно я своими расспросами вверг ее в это состояние.

— Можно ехать дальше? — спросил я.

Она кивнула головой.

— Простите, это получилось само собой, — прошептала она, когда мы снова оказались в плотном потоке машин.

— Могу я задать вам несколько вопросов? Но не для того, чтобы флиртовать с вами.

— Спрашивайте.

— У вас был роман с моим предшественником?

Ольга несколько секунд молчала, она явно колебалась, стоит ли посвящать меня в детали своей личной жизни.

— Зачем вам это знать, я не понимаю.

— Скажите, Ольга, я вам нравлюсь, не как мужчина, а как человек, как непосредственный ваш руководитель? Говорите честно, я их тех людей, которые тонко чувствуют ложь.

— Я не собираюсь лгать. Вы мне симпатичны. Пока, — добавила она после короткого раздумья.

Я улыбнулся.

— Значит, я могу рассчитывать хотя бы на минимальную степень доверия с вашей стороны.

— Пожалуй.

— Тогда я все же настаиваю на своем вопросе.

— Мы любили друг друга и хотели пожениться.

— Но никто о вашем романе в концерне не знал. Вы его тщательно скрывали, — предположил я.

— Да, на работе мы поддерживали чисто деловые отношения. А встречались подальше от концерна.

— А могу я узнать, почему?

— А вы еще не поняли? — вдруг с вызовом спросила она.

Такая интонация прозвучала столь непривычно в ее устах, что я даже покосился на Ольгу. И удивился выражению ее лица, впервые оно было не печальным, а полным ненависти.

— Вы же знаете, что я здесь работаю совсем недавно.

— В концерне следят за сотрудниками. По крайней мере, никто не знает точно, установлена ли за ним слежка или нет. И Женя считал, что встречаться тайно безопасней.

— Могу я задать вам самый трудный для вас вопрос?

— Вы хотите узнать, как погиб Женя? Не беспокойтесь я смогу вам ответить. На сегодня я уже выплакалась. Автомобильная катастрофа, грузовик наехал него его машину и всю ее расплющил. Врачи уверяли, что Женя погиб мгновенно. Когда я его увидела в морге, то даже сначала не узнала, так он был изуродован.

— Грузовик, естественно, не нашли.

Ольга пожала плечами.

— Вы не верите, что это был несчастный случай?

Она молчала так долго, что я уже забеспокоился, не перегнул ли палку и задал вопрос, который не должен был задавать.

— Это не был несчастный случай, — уверенно и твердо произнесла она, — его убили.

Хотя я не сомневался в этом, но почему-то ее слова заставили меня вздрогнуть.

— Кто убил?

— Они.

— А кто они?

— Что вы хотите от меня, зачем вы меня об этом спрашиваете? — срывающимся голосом произнесла Ольга.

Я снова остановил машину у тротуара. Мне нужно было, чтобы она поверила бы мне, и я не мог одновременно беседовать с ней и вести автомобиль.

— Ольга, — проникновенно произнес я, — вы должны мне доверять.

— Почему?

— Потому что это вам необходимо. Поверьте мне, одна вы не справитесь с ситуацией. Вам нужен кто-то, на кого вы могли бы опереться.

— Я не знаю, — пробормотала она. — Все это настолько ужасно… Но кто вы?

— Я тот, за которого себя выдаю. И это самое лучшее, что можно в такой ситуации придумать. Вы же знаете, почему убили вашего жениха.

Несколько минут Ольга сидела неподвижно. Я понимал, что происходит в ее душе, понимал, что она сейчас принимает для себя одно из самых важных решений в жизни. И при этом очень рискует. Рискует практически всем, что у нее еще осталось.

— Жене стали известны некоторые факты, — тихо, что я едва услышал ее, произнесла она.

— Какие факты?

— По поводу незаконных финансовых операций и увода денег за границу. И еще кое-чего?

— Чего же?

— Наркотики, — тихо произнесла Ольга.

— Вы хотите сказать, что концерн занимается еще и наркоторговлей.

Она кивнула головой.

— Кому кроме вас он рассказал об этих делах?

— Мне известно лишь то, что он ходил к Царегородцевой. В этот день мы с ним не встречались, и я не знаю, о чем они разговаривали. В тот же вечер он и погиб.

— Печальная история. — Я снова тронулся с места. — Объясните, а почему он пошел именно к Царегородцевой?

— У них всегда были хорошие отношения. И он считал ее честным человеком. Я знаю, она сильно сокрушалась, когда узнала, что с Женей произошло.

— Но погиб-то он сразу после разговора с ней, — задумчиво произнес я. Хотя с другой стороны это еще ни о чем не говорит, а только лишь наводит на некоторые размышления. Внезапно мне в голову пришла одна странная мысль. — Скажите, Ольга, а почему после всего того, что случилось, вы остались работать в концерне?

Я уже сбился со счета, сколько в нашем разговоре возникало пауз. Вот еще она долго молчала, прежде чем ответить.

— Я хочу им отомстить!

— Но каким образом?

— Не знаю. Но я живу только для этого. Вы даже представить себе не можете, каким замечательным человеком был Женя.

— Я вам верю. Но не понимаю, как вы можете им отомстить. При малейшем подозрение они вас уничтожат.

— Пускай. Я соединюсь с ним.

Она явно говорила о своем женихе.

— А не лучше ли вам пока ничего не предпринимать, а помогать мне.

Ольга вопросительно взглянула на меня.

— Да, — подтвердил я, — помогать мне и при этом не задавать вопросов.

— Но, я так не могу, я должна… — Она вдруг резко оборвала себя. — Я согласна. Что от меня требуется?

Я улыбнулся. Молодец, она буквально за считанные минуты вошла в новую роль.

— Вы давно работаете в концерне?

— Почти семь лет.

— Значит, хорошо знаете многих.

— Да.

— В том числе и вспомогательный персонал. Электриков, сантехников, телефонистов.

— Не всех, но многих знаю, их не так уж много.

— Меня интересует электрик, который отвечает за электросети на семнадцатом этаже. Вам он знаком?

— Да, раньше он обслуживал наш этаж, а потом его перевели, как мы шутили, выше. Очень хороший парень и отличный специалист.

— Как его зовут?

— Юра Косов. Между прочим, они были с Женей близкими друзьями. Юра на самом деле инженер, а в электрики переквалифицировался потому, что тут больше платят.

— А вы делились с ним своими подозрениями по поводу гибели вашего жениха?

— Нет, он ничего не знает.

— А как бы он отнесся к таким фактам?

— Был бы возмущен. Он считает руководителей концерна не чистыми на руку.

— Если я в ближайшие дни попрошу вас об одной услуге?

— Поговорить с Юрием? — догадалась Ольга.

— Да. Но это крайне ответственный разговор, его цена…

— Не надо, я все понимаю, — прервала меня Ольга. — Кстати, мы приехали. Вот мой дом.

Я остановил машину возле ничем не примечательной типовой девятиэтажке. Ольга вышла из автомобиля.

— Вы можете рассчитывать на меня, — сказала она и направилась к подъезду.

После разговора с Ольгой мой интерес к Царегородцевой возрос многократно. Но если раньше он питался исключительно тем, что она была привлекательной женщиной, то теперь к этому прибавилось еще и желание узнать, что поведал ей Дьяченко в день своей смерти. Но после первого разговора наше общение больше не возобновлялось. Не считать же краткие приветствия в тех редких случаях, когда мы сталкивались с ней в многочисленных коридорах. Я пытался по едва уловимым признакам определить, испытывает ли она хотя бы самый маленький интерес ко мне, но по ее виду что-либо понять было абсолютно невозможно.