Евгений Сухов - Капкан для медвежатника

–  Идет, – легко согласился Родионов.

Аристов подумал, что в субботу он будет аккуратен и осторожен и уж на этот-то раз не проиграется. И оба ошиблись...

–  Проезжай, черт, проезжай! – ткнул Мамая городовой. – Неча здесь отсвечивать!

–  Чиво? – очнулся Мамай, ни черта еще не понимавший, где он и что с ним произошло.

–  Проезжай, говорю, чаплашка хренова, – прикрикнул на него городовой и усмехнулся: – Что, перебрал небось вчера, даже до дому сил не хватило доехать?

–  Аха, – Мамай кивнул и скривился от боли, остро резанувшей затылок. Похоже, крепко ему досталось.

–  Что, башка трещит? – понимающе произнес городовой. – Так похмелись.

–  Аха, – снова ответил Мамай и спросил: – Сыкоко щасэ выремени?

–  Четвертый час, – ответил городовой и оглянулся: из здания банка выходила целая процессия во главе с помощником полицеймейстера второй части Самойленко. – Ты это, давай, вали отсюда.

–  А чево? – спросил Мамай и посмотрел в сторону банка.

–  Не положено здесь, – ответил городовой и важно добавил: – Фартового, вишь, взяли с поличным. В управление щас повезут.

–  Какого фартового? – спросил со страхом Мамай, уже понимая, о ком идет речь. Вот шайтан! Ведь говорил же он хозяину о своих нехороших предчувствиях. Не послушал. Что ж теперь делать-то?

–  Фартового, то есть вора важного, – пояснил городовой и нахмурился: – Вали, кому сказал! Ежели в кутузку не желаешь.

Мамай, все еще глядя на людей, выходящих из банка, увидел в предрассветной дымке Родионова. Тот шел, держа руки за спиной, понурив голову. Выйдя на улицу, Савелий Николаевич поднял голову, безразлично посмотрел в сторону Мамая и снова уронил голову на грудь. Неизвестно, встретились ли они взглядами – было слишком далеко, – но Мамай понял: в этот раз хозяин вляпался крепко и по полной. И надо что-то делать. Только вот что?

Директор Департамента полиции его превосходительство действительный статский советник Степан Петрович Белецкий рвал и метал. И было с чего! Шутка ли: бесследно исчезли секретнейшие документы по совместной российско-британской разработке новой боевой техники – бронированной машины на гусеничном ходу под кодовым названием «тэнк». Специалисты и посвященные из Военного министерства и сам министр внутренних дел называли еще ее «сухопутным крейсером». Ни то ни другое название, изредка произносимое в раздраженной речи Белецкого, ничего не говорило Аристову.

Одиннадцать часов дня – время начала оперативного совещания у директора Департамента. На брегете Григория Васильевича было уже половина первого, а «разгону» Белецкого не виделось конца. Наконец, удалив из кабинета обер-полицеймейстера и обоих просто полицеймейстеров да начальника инспекторского отдела, директор Департамента полиции Министерства внутренних дел Степан Петрович Белецкий остался с тремя подчиненными. А именно, с начальником сыскного отделения департамента полиции бригадным генералом Григорием Васильевичем Аристовым, главой московской охранки полковником Пал Палычем Заварзиным и начальником политического сыска генерал-майором Дмитрием Сергеевичем Померанцевым, ведающим Московским губернским жандармским управлением. Почему присутствовал и был оставлен для продолжения беседы жандармский генерал Померанцев? Да потому, что дело об исчезновении секретных документов касательно новой военной техники попахивало политикой и государственной изменой. А вдруг сообщник этого Родионова надумает продать похищенные бумаги, скажем, резиденту германской разведки? Это ли не измена державе?!

–  Итак, господа, вопрос у меня остался один: как найти пропавшие документы? – Белецкий обвел присутствующих своими большими, навыкате, глазами, остановив свой взгляд на Аристове. – Что скажете, Григорий Васильевич?

–  Будем искать, ваше превосходительство, – неопределенно ответил начальник московского сыска, что вызвало у директора Департамента полиции дополнительную хмурость.

–  Вы мне объясните толком, что значит, «будем искать»? – раздраженно переспросил Белецкий. – Разумеете, вы будете искать! Еще как будете! Все-таки на государевой службе! Меня интересует другое: как искать? Какие действия вы намерены предпринять для розыска? И что уже предпринято на данный момент? Если вообще что-либо предпринято, черт вас побери!

Сплошная неопределенность.

Вот чего более всего не принимала живая и деятельная натура директора Департамента полиции. Да и не вырос бы он, малоросский мещанин (в Министерстве внутренних дел поговаривали, что Степан Петрович Белецкий вообще происхождением купеческий сын) и простой губернский канцелярист до чина статского генерала и не стал бы настоящим специалистом по части политического сыска, ежели бы имел иной характер.

Плотный, с густой курчавой бородой и усами, загнутыми вверх, Белецкий имел обманчиво добродушный вид, а седина человека, которому крепко за сорок, говорила, что Степан Петрович из породы радетелей, то есть людей ответственных и душой болеющих за порученное дело. Такой ежели вцепится, – то уже ни за что не отпустит...

–  Может, потрясти этого Родионова как следует? – предложил глава Жандармского управления полиции генерал Дмитрий Сергеевич Померанцев. – Глядишь, и перестанет запираться. Незабвенной памяти генерал-аншеф Татищев и старик Шешковский знали, что делать с такими несговорчивыми субчиками, как этот Родионов.

–  Это точно! – поддакнул начальник Охранного отделения Департамента полиции полковник Пал Палыч Заварзин. Он был единственным здесь столбовым дворянином и среди выходцев из разночинной публики (перед тем как получить личное, а затем и потомственное дворянство, дед графа Аристова, к примеру, пел псалмы в приходской церкви села Мокрая Выпь) чувствовал себя немного не в своей тарелке. И дабы считаться в сей компании своим, часто вел себя проще, чем следовало бы. – В старые времена вздернули бы этого вора на дыбу, да костерок под ним разложили, – родную мать бы выдал. Алексей Данилович Татищев такого рода дознанием не побрезговал бы...

Историю про генерал-полицеймейстера Алексея Даниловича Татищева в Департаменте знали все. Ну, или почти все. Кроме того, в Инспекторском отделении Департамента полиции служил родственник знаменитого петербургского генерал-полицеймейстера Валериан Аркадьевич Татищев, который сыскным талантом не обладал, что, однако, не мешало ему мечтать о карьере сыщика и слать рапорты директору Департамента полиции Белецкому о переводе его в Сыскное отделение.

История про Алексея Татищева начиналась с того, что худо-бедно, но он был Рюриковичем. И родственником всем потомкам князей смоленских, то бишь князьям Всеволожским, Еропкиным, Козловским, Дашковым, Мамоновым, Карповым и прочим. Потому как вел род свой от самого великого князя Рюрика и потомков его Владимира Святителя и Владимира Мономаха.

Правда, со временем княжеское титло отпало, что, однако, нисколько не умалило благородство и высочайшую степень происхождения. А она была следующей:

–  у великого князя Владимира Святителя был внук, великий князь Владимир Всеволодович Мономах;

–  у Владимира Мономаха был сын – великий князь Мстислав Владимирович Смоленский;

–  у Мстислава Смоленского был правнук – князь Святослав;

–  у князя Святослава, в свою очередь, был внук князь Дмитрий Глебович.

А у князя Дмитрия Глебовича имелся правнук, служивший наместником новгородским. Звали его Василий Юрьевич. И когда княжил на Руси в начале века пятнадцатого великий князь Василий Дмитриевич, раскрыл Василий Юрьевич, наместник новгородский, заговор в Новгороде и споймал всех преступников-воров, коих в те времена звали татями. Тогда-то, прознав про таковое радение, дал великий князь наместнику полицейское прозвище – Тать-ищ, иначе, ищущий татей, которое у сыновей и внуков Василия Юрьевича трансформировалось в родовую фамилию Татищевы.

К чему сия родословная?

Да к тому, что камергерами при императорском дворе просто так, без надлежащего происхождения не становятся...

А уж до чего расторопен был Алексей Татищев, сын казанского помещика Данилы Михайловича! С малых лет понял Алеша, что ежели «дома жить – чина не нажить». И будучи недорослем, отправился в Москву служить государю и престолу. И стал любимым денщиком государя императора Петра Алексеевича.

Природная расторопность и способность угадывать на лету желания престолодержателей пригодились Алексею Даниловичу и после Петра Великого.

При Анне Иоанновне он получил придворный чин камергера.

При Елизавете Петровне сделался кавалером Александровского ордена, а в одна тысяча семьсот сорок пятом году был высочайше назначен генерал-полицеймейстером Санкт-Петербурга с производством в чин генерал-поручика.