Данил Корецкий - Когда взорвется газ?

– Черепахин! – выкрикнул Иван Сергеевич. В этот момент он сам себе был противен. И отчетливо понял, что одна жизнь кончилась, и сейчас начинается другая.

После переклички они получили завтрак. Пшенная каша с детства вызывала у Ивана Сергеевича аллергию – чесался язык и начинался насморк. Он отставил сальную алюминиевую миску с воткнутой в желтый комок алюминиевой ложкой. А есть хотелось. Выручил Аристарх Матвеевич, у которого оказались принесенные женой бутерброды с сыром и колбасой. За едой Черепахин и поделился своими ночными соображениями.

Аристарх Матвеевич оживился.

– Так-так-так, вот это уже похоже на правду! Я же вам говорил – утро вечера... Газовый сюжет гораздо реалистичней, чем налоговый вариант. В конце концов, засекреченными могут оказаться самые обычные на первый взгляд вещи! А спрос по этим статьям очень серьезный!

Сушин с упоением дирижировал надкусанным бутербродом.

– А что вы там такое показали?

– Да в том-то и дело, что ничего!

Иван Сергеевич был совершенно искренен. Он просматривал сюжет перед перегонкой не один раз, текст писал сам и, естественно, помнил его от первой до последней буквы. И картинку хорошо помнил, но в ней нельзя было найти ничего предосудительного: забор, общий вид территории станции, труба с ответвлениями, диспетчерский пульт, круглые физиономии манометров с удивленно вскинутыми вверх стрелками, монитор компьютера, согнутая перед ним спина оператора, пожилое лицо с вислыми, как у запорожского казака, усами...

– Совершенно ничего! – убежденно повторил он. Но Аристарх Матвеевич не согласился.

– Э-э-э, не-е-т, батенька! – нравоучительно произнес он. – Речь о вещах непростых. Если вы не специалист, то, извините, самостоятельно тут не разобраться! Представьте, вы сняли военный самолет: фюзеляж, крылья, хвост, – ничего особенного! А он включен в список секретной техники! Но вы же не знаете этого списка! Назначили экспертизу, а она сказала: это секретный объект! И все – десять лет!

– Неужели десять?! – охнул Черепахин.

Сосед замахал руками:

– Ну, нет, это я загнул. Может, три, может, пять... А если без умысла, то могут и условно дать! Только знаете что...

Аристарх Матвеевич многозначительно поднял палец и понизил голос:

– Я придумал, извините, совершенно гениальную вещь! Подите поближе...

Черепахин наклонился, и Аристарх жарко зашептал ему в ухо:

– Надо дать эту пленку специалистам. Пусть проверят и скажут – есть там государственные секреты или нет! И все станет ясно! Ведь пленка у вас осталась?

Наступила тишина, и Черепахин услышал, что сосед перестал дышать. Что это с ним?

– Осталась, конечно! Только на пленку уже давно не пишут. Есть так называемый «исходник», ну, оригинал, карточка памяти с материалом в цифровом формате...

Иван Сергеевич внезапно выпрямился и застыл. Вот он, недостающий пазл! Злополучная запись! Вот с какой целью его прессовали и запугивали! Хотя они изъяли материал в Киеве... Значит, враждебную Черную дыру интересует оригинал! Но почему?!

– Что с вами, Иван Сергеевич? – взволнованно частил Аристарх. – Вам плохо? Я спрашиваю: где эта карточка-то?

Черепахин пожал плечами.

– Да в ней нет никакой ценности! Я даже и не помню точно, где она.

– Так не годится, Иван Сергеевич, – нахмурился сосед. – Это со мной можно не откровенничать, а Крайко вас не поймет. Если вся заваруха из-за этого репортажа, то вам придется отвечать на вопросы четко и не мешкая. Так где же эта открытка?

– Карточка.

– Простите великодушно, я профан в этом деле. Так где же?

Черепахин напрягся. Сокамерник неожиданно разволновался и с таким интересом и напором уже третий раз в течение минуты задал один и тот же вопрос, что у Ивана Сергеевича возникло неприятное ощущение.

«Наседка»! Слово всплыло в памяти и на мгновение перекрыло все остальные мысли. Это же классическая «наседка». И «легенда» у Аристарха, или кто он там, слабовата. Сочувствует, удивляется, как это прокуратура заинтересовалась копеечным прокатом видеокамер, а его «книжным» делом на сегодняшний день даже райотдел милиции заниматься не станет.

– Да вы понимаете, Аристарх Матвеевич, у меня эта карточка может быть и дома, и на работе, но скорее всего я оставил ее на даче, потому что ничего особенного на ней не было, вернее, я не придал тому, что на ней есть, никакого значения.

Сосед неодобрительно покачал головой.

– Сегодня у меня встреча с адвокатом Мариным, он человек отзывчивый и настоящий профессионал, думаю, возьмется за ваше дело. Так вы ему все подробненько и изложите.

Встреча с адвокатом произошла в тот же день. Под диктовку Аристарха Черепахин написал заявление и отдал тому самому нечеловеческому сержанту. А после обеда его вывели из камеры и провели в напоминающий пенал кабинет, отличающийся от камеры только отсутствием нар, раковины и унитаза, да присутствием окна под самым потолком. Яркие солнечные лучи заставили его зажмуриться.

– Здравствуйте, я адвокат Марин Игорь Владимирович, – раздался густой авторитетный голос. – Можете называть меня Гарик.

Черепахин открыл глаза, но захотел зажмуриться опять.

Черный в мелкий красный горошек галстук-бабочка, серый костюм-тройка, желто-зеленая рубашка и коричневые с белыми боковыми вставками туфли делали адвоката похожим на яркого крупного попугая. Очень беспокойное «пернатое». Начиная фразу, он вставал и начинал ходить по комнате. С последним словом опять садился на стул и внимательно слушал. Птичий облик дополняли беспокойные глазки-бусинки, гладкие черные, явно подкрашенные, волосы, собранные в куцый хвостик на затылке, и острый нос, вытарчивающий из-под очков.

– Я с удовольствием займусь вашей защитой, уважаемый Иван Сергеевич! – с ходу заверил Марин, даже не заикнувшись о своем гонораре. – Во-первых, Аристарх Матвеевич за вас ручается, а во-вторых, дело у вас обещает быть преинтереснейшим...

«Пернатая» похожесть адвоката и сокамерника, а еще в большей мере сходство их поведения напомнили Черепахину не очень уместную в данной ситуации веселую строчку из старой студенческой песни: «Птицы из лета вернулись, ага, значит, пора нам валить на юга». Впрочем, она как раз очень уместна: действительно, надо валить! Не обязательно на юг – куда угодно, но подальше от Лугани, проклятого репортажа и зловещей Черной дыры!

Ведь отдельные кадры происходящего выстроились в четкую картину, имеющую определенную направленность. Запись у Черной дыры уже есть. И за второй она гоняется не потому, что ей нужен оригинал, а потому, что хочет изъять все экземпляры. А когда изымет, останется терминировать свидетелей. Ликвидировать, говоря простым языком шпионских триллеров. Устранить, убрать, зачистить. «Полная зачистка» – вот как это называется в боевиках. Если в арсенале Черной дыры имеется прокуратура, то наверняка найдутся и бандюганы, которые быстро «решат вопрос» с самим Черепахиным и с глупым Пашкой Савиным. А может, и с кем-нибудь еще, кого они посчитают опасным.

– Я согласен с вами, что причина ареста в нарушении государственной тайны, – вальяжно сообщил Гарик, для проформы выслушав сбивчивый рассказ Черепахина. – Но мы должны их опередить. Для этого надо провести экспертизу вашего репортажа, получить заключение об отсутствии в нем секретности и заявить ходатайство о прекращении уголовного дела и отмене меры пресечения. Да что там ходатайство – я завалю их жалобами!

– Большое спасибо! – Черепахин заискивающе улыбнулся. Он не обнаруживал своего знания, потому что начал контригру против Черной дыры и ее прихвостней. – Мне кажется, что флеш-карту с записью я оставил на даче... Не на сто процентов, но на девяносто – точно.

– Ну, и отличненько! – оживился адвокат, аж забурлил весь, как попугай, которому щедро насыпали семечек.

– Я ухожу и буду заниматься в основном вашими вопросами. Можете не волноваться: если Гарик взялся за дело – считайте, что оно выиграно!

О гонораре он по-прежнему не заикался. А поскольку мир не видел адвокатов-бессеребренников, такое бескорыстие подтвердило самые худшие предположения Ивана Сергеевича.

Аристарха Матвеевича выпустили под подписку о невыезде. Он настоятельно предлагал соседу передать друзьям записку или что-то на словах, но Черепахину было нечего и некому передавать.

– Держитесь, Иван Сергеевич, мы будем за вас бороться! – прослезился Аристарх и троекратно облобызал товарища по несчастью. Тот даже устыдился, что подозревал сокамерника в двурушничестве.

Остаток дня и весь следующий никто Ивана Сергеевича не тревожил и он, более-менее собравшись с мыслями, обдумывал странную чехарду, которая завертелась вокруг. Он был уверен, что в телекомпании и его квартире проведены тщательные обыски. Сейчас скорее всего умелые руки специалистов тщательно обыскивают дачу. Но, несмотря на свой опыт и умения, они ничего не нашли, да и не найдут. Не мудрено: даже если бы Ивану Сергеевичу не угрожала опасность, он никогда бы по доброй воле не признался, что оставил оригинальную запись рядового репортажа у Вероники – своей новой двадцатилетней пассии, чтобы показать свою творческую состоятельность и значимость в телевизионном мире.