Алистер Маклин - Цирк

— По вашим словам, Пилгрим и Фосетт тоже были умны.

Адмирал раздраженно махнул рукой.

— Хоть и говорят, что Бог троицу любит, но это не значит, что должны случиться три несчастья. Судьба переменчива. Оба погибших знали, что рискуют. Знает это и Харпер. Так или иначе, он вне подозрений, поскольку не был связан с цирком.

— Вам не приходило в голову, что «они» могут проверить, есть ли у Харпера медицинская подготовка?

— А вам не приходило в голову, что я мог бы успешнее, чем вы, руководить цирком в качестве его директора и владельца?

— Сдаюсь. Я сам напросился на это.

— Не буду спорить. Вот еще два соображения. Первое: у них нет никаких причин проверять именно доктора Харпера из всех ваших сотрудников. И второе: его подготовка безупречна: он консультант в прекрасной клинике, и для него эта поездка — удобный способ без особых затрат провести часть своего академического отпуска. У него выше квалификация и больше опыта, чем у любого из претендентов, которые могут обратиться по объявлению. Вполне естественно, что вы выбрали именно его. Вам просто повезло, что вы его заполучили.

— Но если Харпер не практикует…

— Он является консультантом в больнице. В одном из наших филиалов.

— Для вас нет ничего святого?

— «Ничего» — это некоторое преувеличение. Как скоро вы сможете отправиться в путь?

— В путь?

— Я имею в виду, в Европу.

— У меня уже есть предварительный маршрут и график с датами. Это не проблема. Еще три дня мы проведем здесь, потом нам нужно посетить три города на восточном побережье.

— Отмените эти поездки.

— Отменить? Мы никогда не отменяем гастролей. Понимаете, у нас есть договоренности, уже арендованы помещения, заказана реклама, заранее проданы тысячи билетов…

— Мистер Ринфилд, компенсация будет очень щедрой. Обдумайте, какая сумма вам потребуется, и эти деньги завтра же будут переведены на ваш банковский счет.

Ринфилд не собирался ломать руки от отчаяния, но, по крайней мере, попытался оказать некоторое сопротивление:

— Нас ежегодно приглашают в эти города и замечательно принимают…

— Удвойте сумму компенсации. Отмените все. Через неделю в Нью-Йорке вас будет ждать теплоход. Когда вы примете на работу доктора Харпера, он позаботится о прививках. Если у вас будут проблемы с визами, мы вам немножко поможем. Лично я не предвижу никаких проблем со стороны посольств и консульств восточноевропейских стран — они просто жаждут вас заполучить. Я сам собираюсь сегодня посмотреть ваше вечернее представление. Восхитительная мисс Хопкинс тоже будет в цирке, но не со мной. Пусть кто-нибудь покажет ей цирк, но только не вы сами.

— У меня есть очень смышленый племянник.

— Прекрасно! Ничего ему не рассказывайте. Пусть он будет ее гидом, ведь так естественно познакомить нового секретаря с реальной обстановкой ее нового места работы. Пусть представит девушку нескольким лучшим артистам. Разумеется, включая Бруно. Он должен знать о предстоящем знакомстве заранее.

Генри Ринфилд казался скорее сыном Теско Ринфилда, чем его племянником, хотя действительно приходился ему племянником. У него были те же темные глаза, то же худое лицо ученого, тот же быстрый ум. Конечно, до дяди ему было далеко, но все же, как справедливо отметил директор цирка, Генри был очень смышленым молодым человеком, во всяком случае, достаточно смышленым, чтобы не считать тяжким испытанием сопровождение Марии Хопкинс в экскурсии по служебным помещениям цирка. Примерно на целый час Генри совершенно забыл об интеллектуалке из Лиги плюща, с которой был помолвлен, и слегка удивился, когда, вспомнив о ней часом позже, не почувствовал никаких угрызений совести (до этого он и десяти минут не мог прожить без мыслей о невесте).

Лишь немногие мужчины могли бы найти причину для жалоб, выполняя задачу, доверенную Генри, да и то это были бы отъявленные женоненавистники. Мария обладала изящной фигурой, хотя явно не страдала от недоедания; у нее были длинные темные волосы и прекрасные блестящие темные глаза, обворожительная улыбка и заразительный смех. Ее полное несоответствие расхожим представлениям об агенте разведки было одной из причин, почему доктор Харпер считал ее очень ценным агентом.

Без особой необходимости поддерживая девушку под руку, Генри показал ей животных на привязи и в клетках и познакомил с Мальтиусом и Нойбауэром, которые в этот момент заканчивали подготовку больших кошек к выходу на арену. Мальтиус был очень любезен и пожелал Марии приятной работы на новом месте. Нойбауэр, столь же вежливый, не умел быть обходительным и потому ничего не пожелал новой секретарше директора.

Затем Генри повел девушку на площадку аттракционов. Кан Дан, забавлявшийся там с огромными гирями, выглядел еще более внушительно, чем всегда. Он осторожно взял маленькую ладонь Марии в свою гигантскую ручищу, широко улыбнулся, заявил, что такого замечательного пополнения в их цирке не было уже долгие годы, с тех пор как он сам сюда пришел, и вообще был несколько несдержан в проявлении радости по поводу прихода новой сотрудницы. Кан Дан всегда находился в хорошем настроении — возможно, оттого, что от природы обладал ровным характером, а может быть, оттого, что не хотел казаться недружелюбным.

Мануэло, мексиканский гений метания ножей, стоял за стойкой своей будки, снисходительно наблюдая, как стар и млад бросают в движущиеся мишени ножи с резиновыми наконечниками. Время от времени он выходил из-за стойки и, действуя обеими руками, в считанные секунды сбивал по шесть мишеней — просто для того, чтобы показать посетителям, что дело это несложное. К Марии он отнесся с истинно латиноамериканским энтузиазмом, предложив стать ее покорным слугой на все время пребывания девушки в цирке.

Рон Робак, специалист по бросанию лассо, был по-дружески серьезен. Уже собравшись идти дальше, девушка с удивлением и восхищением обнаружила, что стоит в мерцающем и вращающемся веревочном круге, опустившемся сверху почти до земли, а затем легко взметнувшемся вверх и исчезнувшем, не коснувшись ее одежды. Мария повернулась к Рону с радостной улыбкой, и его серьезность как рукой сняло.

Когда Мария и Генри подошли к павильону Бруно, артист вышел им навстречу. Он был все в той же одежде китайского мандарина и выглядел отнюдь не впечатляюще. Генри представил их друг другу, и Бруно пытливо взглянул на девушку. Как обычно, было почти невозможно понять, о чем он думает, и вдруг он улыбнулся, что случалось с ним не слишком часто. Улыбка совершенно преобразила его лицо.

Он сказал:

— Добро пожаловать в наш цирк. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет долгим и счастливым.

— Спасибо, — улыбнулась в ответ девушка. — Это большая честь для меня. Вы ведь звезда этого цирка?

Бруно показал рукой вверх:

— Все звезды там, на небе, мисс Хопкинс. А здесь, внизу, только артисты. Каждый делает, что умеет. Некоторым везет, и им удаются более эффектные трюки, чем другим, вот и все. Прошу меня извинить. Я должен идти.

Мария задумчиво посмотрела ему вслед. Генри весело спросил:

— Не совсем то, что вы представляли?

— Пожалуй, да.

— Разочарованы?

— Немножко.

— Подождите до вечера. Стоит вам увидеть, как этот человек делает невозможное, и вы измените свое мнение.

— Это правда, что Бруно и его братья работают наверху с завязанными глазами? И совершенно ничего не видят?

— Без обмана. Они находятся в полном мраке. Заметьте, оркестром дирижирует Бруно. Он координирует действия братьев и подхватывает их в нужный момент. Не исключено, что все три брата обладают телепатическими способностями. Но это только предположение. Сам Бруно и его братья ничего об этом не говорят.

— Возможно, тут дело в другом. — Мария указала на надпись «Великий менталист». — Говорят, у Бруно фотографическая память и он умеет читать мысли.

— Надеюсь, что ваши мысли он сегодня прочел.

— Перестаньте. И еще он может прочитать текст в запечатанном конверте. Но если он видит через бумагу, то что мешает ему видеть сквозь повязку?

Генри посмотрел на Марию с искренним удивлением и сказал:

— Знаете, мне это и в голову не приходило. Мисс Хопкинс, вы не только красивы, вы еше и умны! — Он ненадолго задумался, потом предложил: — Давайте пройдем в зал, на наши места. Ну как, вам здесь нравится?

— Очень.

— А что в особенности?

— То, что все необыкновенно вежливы и любезны.

Генри улыбнулся.

— Да, о нас нельзя сказать, что мы только что с дерева!

Он взял Марию под руку и повел ее в зал. Мысли о невесте ни на миг не омрачили его радужное настроение.

И все же в цирке находился в этот момент один человек, который не был необыкновенно вежливым и любезным. Но, во-первых, адмирал не принадлежал к коллективу цирка, и, во-вторых, он не привык, чтобы ему перечили. Кроме того, это был длинный и трудный день, адмирал порядком устал, и обычное дружелюбие покинуло его.