Гривадий Горпожакс - Джин Грин — Неприкасаемый

Навстречу мне поднялся светловолосый голубоглазый молодой англичанин в строгом костюме с галстуком колледжа Сент-Энтони и со значком клуба покорителей вершины Навилатронгкумари. Это был мой друг сэр Бэзил Сноумен.[117]

— Вы абсолютно точны, Гривадий, — улыбнувшись, сказал он.

— Точность — вежливость литераторов, — ответил я, крепко пожав его руку.

— Вам уже можно пить? — спросил сэр Бэзил.

— В пределах человеческих возможностей, — ответил я.

Мы заказали «лангуст а-ля паризьен», барбизонский салат и рейнского.

Сэр Бэзил внимательно посмотрел мне в глаза и заметил в них небольшую грустинку. Со свойственным ему тактом он похлопал меня по плечу

— Ну что ж, Гривадий, ничего не поделаешь, дело идет к финалу, — мягко проговорил он.

— Довольны ли вы развитием сюжета, Бэз? — спросил я его без обиняков. Сэр Бэзил усмехнулся.

— В конечном счете все произошло по законам внутренней логики… Сделано главное — обезврежена такая крупная гадина, как Лот! Ну, а Грин…

— Да, Грин… — вздохнул я.

— Что ж, — задумчиво проговорил сэр Бэзил, — в нашем деле моральное крушение, духовный перелом бывшего врага — тоже штука немаловажная.

Мы помолчали. Бешеные огни Манхэттена плясали в огромных окнах «Сент-Риджес».

— Сознайтесь, Гривадий, вам немного жалко Грина… — заглянул мне в глаза Бэз.

— Я желал бы ему другой судьбы, — пробормотал я. — Увы, приходится ставить точку в военной тюрьме Ливенуорт.

— Точку? — переспросил сэр Бэзил. — А может быть, многоточие?

На большом серебряном блюде к нам подъехал «лангуст а-ля паризьен», приплыл в хрустальной вазе многоцветный барбизонский салат, появилось вино, и я поднял бокал рейнского («Либерфраумильх») за героев этой книги и (внимание, издатели!) не за точку, а за многоточие.

— Смирна-а!

В предгрозовом, предураганном воздухе Северной Каролины, душном и недвижном, глухими раскатами грома гремела барабанная дробь.

Замерли безукоризненно четкие ряды «зеленых беретов». Застыли офицеры на трибуне у входа в штаб. Все, начиная с генерала Джозефа У. Стилуэлла, нового командующего седьмой группой специальных войск в Форт-Брагге, и кончая новичками из группы штатских добровольцев, стоявшими в самом конце левого фланга, смотрели на одного человека.

Этот человек шагал посреди плаца с непокрытой головой, в мундире с сорванными погонами.

Он шел, высоко подняв голову. Ему не кренили плечи волны грохочущего звука.

«Драминг-аут». «Выбарабанивание».

Впереди — начальник караула в парадной форме с аксельбантами. За ним — Джин, а за Джином помощник начальника караула, тоже с аксельбантами и «кольтом» на боку. Замыкали строй двое барабанщиков. Сбруи из белой кожи, большие, тяжелые барабаны на белых ремнях.

Кругом все, как три года назад, когда и он, Джин, стоял новичком на этом плацу, впервые наблюдая церемонию «выбарабанивания». Те же казармы, тот же бетон и окна с белыми рамами. И играют здесь все в ту же игру: в солдатики с барабанами.

Каждый раз, когда Джин подходил к правофланговому команды «зеленых беретов», раздавалась команда «кругом», и все отделение поворачивало кругом, становясь к нему спиной.

Джин едва успевал взглянуть на лица некоторых из них.

И вдруг он вздрогнул. Да, это были они. Правофланговым стоял Бастер! Рядом — Майк. А за ним — все, что осталось от команды А—234! Его, Джина, команды, с которой он проходил подготовку здесь, в Форт-Брагге, воевал во Вьетнаме… А теперь все они, видно, несут здесь гарнизонную службу.

Впрочем, что это с ним? Ведь все они, кроме Берди, Бастера и Майка, давно убиты: Сонни, Мэт и все остальные…

Но Джину кажется, что все они повернулись спиной к своему бывшему товарищу и командиру, к дезертиру и арестанту Джину Грину.

Джин дорого бы отдал за возможность потолковать с этими парнями, с Бастером и Майком, объяснить им свою правду, но он видел только широкие спины и упрямые затылки под зелеными беретами. Между ними и Джином пролегла пропасть, и с каждым шагом Джин уходил все дальше от своих прежних товарищей, зная, что никогда не вернется к ним.

Ему показалось, что солнце стало палить еще нещаднее, а воздух стал нестерпимо душен.

Но он расправил плечи и еще выше поднял непокорную голову.

Разжалованный и осужденный. Отверженный Неприкасаемый.

Что ж! Теперь он и в самом деле стал «неприкасаемым».

Только не в смысле Лота, а в смысле Джина.

Член высшей касты стал человеком низшей касты.

Джин Грин — бханги.

Пот лился по лицу. В горле пересохло. Выпить бы чего-нибудь. Джин-эн-тоник. Джин и Тоня. Он стал думать об их последней встрече в Москве, когда он прочел ей Оскара Уайльда: «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал…»

Гремели, били барабаны, и под бой барабанов в памяти всплыли другие строки из той же «Баллады Рэдингской тюрьмы».

Ты знаешь, Джин, год в военной тюрьме Форт-Ливенуорта — это год в аду.

Но ты не слаб, Джин, ты станешь еще сильней.

Он шел под бой барабанов, не оборачиваясь, не ускоряя шага, хотя всем сердцем рвался подальше от Форт-Брагга.

Со стороны океана потемнело небо, стало черно-лиловым — ураган надвигался на Форт-Брагг.

Джин думал не о том тюремном фургоне, который ждал его, чтобы отвезти в главную военную тюрьму сухопутных сил армии США в Форт-Ливенуорте штата Канзас.

Он думал о том, что ждет его через год.

О Лоте, которого он обязательно найдет, из-под земли достанет.

О Тоне.

О новом Джине.

Это еще не нокаут, Джин, это только нокдаун. Нокдаун длиною в год.

НОКДАУН

1962—1972

Нью-Йорк — Филадельфия — Вашингтон — Сан-Франциско — Лос-Анджелес — Денвер — Омаха — Миннеаполис и Сент-Пол — Париж — Лондон — Токио — Сингапур — Сайгон — Москва — Харьков — Полтава — Грайворон — Гавр — Ялта — Батуми — Новороссийск — Сочи — Одесса — Переделкино — Малеевка — хутор Кальда — Коктебель.

Рэйнджер — название, заимствованное у американских армейских подразделений, воевавших с индейцами. Первый американский разведывательный батальон рэйнджеров был создан по образцу английских «коммандосов». Им командовал капитан Уильям О'Дарби, которого я знал лично, участвуя в первой боевой операции рэйнджеров 19 сентября 1942 года под Дьеппом (Франция) мы уничтожили две батареи германской береговой обороны. (Прим. автора).

Дом № 520. Люблю точность. (Прим. автора.)

По Фаренгейту, то есть немного более 25 градусов по Цельсию. (Прим. науч. редактора.)

«Великой войной» на Западе называют первую мировую войну (Прим. переводчиков.)

У американцев выражение «это твои похороны» синонимично выражению «это твое дело». (Прим. переводчиков.)

Джин Грин гордился, что в двадцать два года он весил столько же, сколько Джек Лондон, — 165 фунтов. К двадцати пяти годам Джин говорил мне, что прибавил десять фунтов. (Прим. автора.)

На конец 1966 года это хранилище содержало уже 179 775 988 отпечатков пальцев. (Прим. науч. редактора.)

WW II — World War II — вторая мировая война. (Прим. переводчиков.)

В.А. — Bachelor of Art — бакалавр искусств. (Прим. переводчиков.)

По-английски «бакалавр» и «холостяк» звучат и пишутся одинаково. (Прим. переводчиков.). А по-японски неодинаково. (Прим. науч. редактора.)

«Гориллами» в США часто называют гангстеров. Гангстеры — это бандиты, мобстеры — это тоже бандиты, только из больших банд. Не путать с лобстером, вкусным морским членистоногим. (Прим. переводчиков.)

«Помидорчик» (слэнг) — так гангстеры (и мобстеры) называют своих «моллз», то есть подруг. (Прим. переводчиков.)

«Кладбищенской» (жарг) сменой в Америке называют ночную смену. По отношению к «гориллам» это словечко приобретает явно зловещий смысл. (Прим. переводчиков.)

В 1626 году. Сейчас на 24 доллара можно купить бутылку «Лонг Джона», носки, пепельницу, мыло «Осенние листья», полкило колбасы, подтяжки и билет в кино. (Прим. автора.)