Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна

— Это отвратительно...

— Такова жизнь, док. Ты станешь свидетелем того, как эту заваруху глобального масштаба будут спускать на тормозах... Мне кажется, что это неотвратимо. Деятельность «Медузы» перестала быть секретом, но люди не в состоянии покончить с ней из опасения поступить необдуманно. Им кажется, что кто-то попадет под горячую руку, возникнет вакуум, а природа не терпит пустоты, даже когда речь идет о «высоких» сферах. Поэтому для них предпочтительнее дьявол, которого они знают, чем тот, который придет на смену.

— Так что же будет?

— Думаю, будет заключена грязная сделка, — ответил Конклин. — «Медуза» так далеко протянула свои щупальца, что ее деятельность невозможно пресечь. Москва выдворяет Огилви вместе с командой финансистов-аналитиков: они, объединив усилия с нашими людьми, постараются нейтрализовать деятельность «Медузы». Холланд уже сейчас подумывает о небольшом совещании по экономическим вопросам с участием министров финансов стран НАТО и Восточного блока. Всякий раз, когда «Медуза» попытается что-то сделать самостоятельно или слишком внедрится в экономику какой-то страны, это будет обсуждаться всеми заинтересованными сторонами. Главное — предотвратить панику на бирже в связи с закрытием множества предприятий и волной банкротств.

— Выходит, готовятся закопать «Медузу», — откликнулся Панов. — Она уйдет в прошлое, как часть неписаной истории...

— Да, выходит, так, — согласился Алекс.

— А что ты скажешь по поводу Бартона из Объединенного комитета начальников штабов и Эткинсона в Лондоне?

— Это связные, они не более чем вывеска: их отправят на пенсию по состоянию здоровья, и можешь мне поверить, они не будут сопротивляться.

Панов поморщился, поудобнее пересаживаясь в кресле, и сказал:

— Шакал, конечно, мерзавец, но для вас он стал отправной точкой. Охотясь за ним, ЦРУ вышло на «Медузу»...

— Зло притягивает зло, дружище, — произнес Конклин. — Было бы нелепо посмертно представить Шакала к награде.

— По-моему, это больше чем простое совпадение, — покачал головой Панов. — В конце концов Дэвид оказался прав: связь между Шакалом и «Медузой» все-таки существовала. Кто-то из «Медузы» послал наемников умертвить высокопоставленную персону практически во владениях Шакала: этот кто-то знал, что делал.

— Ты имеешь в виду Тигартена...

— Да. Так как Борн был в списке смертников «Медузы», то этот тихий перевертыш Десоул должен был рассказать им об операции «Тредстоун»... Может, название он им и не сообщил, но раскрыл суть. Когда они узнали, что Джейсон-Дэвид находится в Париже, они воскресили первоначальный сценарий: Борн против Шакала. Умертвив Тигартена якобы рукой Джейсона Борна, они предположили, что тем самым завербовали самого опасного человека из тех, кто мог бы выследить и убить Дэвида.

— И это нам известно. Ну так что?

— Разве ты не видишь, Алекс? Если ты задумаешься над этим, то поймешь: убийство в Брюсселе было началом, и в своей игре Дэвид использовал этот факт, чтобы дать знать Мари, что он жив. Разумеется, это стало известно Питеру Холланду. Помнишь ту карту, с обведенным красным Андерлехтом?

— Дэвид хотел передать Мари, что надо надеяться, вот и все. А я не слишком доверяю «надеждам», Мо.

— Он сделал гораздо больше... Это сообщение заставило Холланда нажать на все рычаги в Европе. Было сделано все, чтобы доставить Джейсона Борна сюда.

— Слава Богу, что все хорошо кончилось. Но так бывает далеко не всегда.

— Это сработало потому, что Джейсон отчетливо представлял: уничтожить Шакала можно только в том случае, если между ними восстановится прежнее противостояние. И он добился этого — вы добились!!!

— Чертовски кружным путем, — сказал Конклин. — Мы двигались на ощупь, вот и все. Возможности, вероятности, абстракции — вот с чем мы работали.

— Ты говоришь «абстракции»? — переспросил Панов. — Это, по-твоему, «отвлеченные понятия?» Ты хоть представляешь, какую бурю в сознании вызывают так называемые абстракции?

— Я вообще не понимаю, куда тебя понесло...

— Я говорю о тех самых клеточках серого вещества, Алекс. Их охватывает безумие, они мечутся из стороны в сторону, словно крошечные шарики для пинг-понга. Они стараются отыскать выход из того состояния, в которое их ввергли собственные побуждения — принуждения.

— Ничего не понятно.

— Ты сам говорил: «зло притягивает зло». Я бы назвал этот феномен «магнитом зла». Вы использовали действие этого магнита, и в поле притяжения оказалась «Медуза».

Конклин развернулся на кресле и покатил к балкону; день угасал — все вокруг растворялось в оранжевом сиянии.

— Хорошо, когда все просто, Мо, — проговорил он. — Боюсь, что это «просто» не всегда достижимо.

— На что ты намекаешь?

— Судя по всему, Крупкина можно считать трупом.

— Что ты несешь?

— Я оплакиваю его как друга, отдавая ему должное как чертовски опасному врагу. Произошедшее стало возможным благодаря Крупкину. После того, как с Шакалом было покончено, Крупкин фактически спас Дэвида. Он сделал то, что считал нужным, но он не выполнил приказ и, по-видимому, поплатился за это жизнью.

— Что о нем известно?

— По словам Холланда, пять дней назад Крупкин исчез из больницы — взял свою одежду и исчез. Как это произошло, никто не знает, но примерно через час в больницу заявились сотрудники КГБ с ордером на арест.

— Так значит, он все-таки скрылся?

— Да... Но объявлен розыск, перекрыты все дороги, взяты под контроль железнодорожные станции, аэропорты и пограничные пропускные пункты. Тому, кто его проморгает, гарантирован ГУЛаг. Это вопрос техники и времени. Проклятие!

В это мгновение послышался стук в дверь, и Панов крикнул:

— Не заперто, войдите!

В комнату вошел безукоризненно одетый помощник управляющего мистер Причард. Сохраняя величественную осанку, он вкатил на балкон столик на колесиках.

— Букингем Причард к вашим услугам, джентльмены, — представился он. — Здесь морские деликатесы, вы можете заморить червячка. Я лично наблюдаю за приготовлением ужина. Шеф-повар может что-то упустить, если за ним не присматривает опытный и знающий человек. Деликатесы высшего качества — как раз для коллегиального потребления.

— Коллегиального? — переспросил Алекс. — Черт подери, давненько я не слышал ничего такого заковыристого... Ведь я закончил колледж лет тридцать пять тому назад.

— Я тоже не силен в нюансах английского, — пробормотал Моррис Панов. — Но скажите мне, уважаемый мистер Причард, неужели вам не жарко в этой одежде? Я бы уже взмок...

— Я никогда не потею, сэр, — ответил помощник управляющего.

— Бьюсь об заклад на свою пенсию, что вы-таки «вспотели», когда мистер Сен-Жак вернулся из Вашингтона, — вмешался Алекс. — Боже праведный, наш Джонни — «террорист»! Кому могла прийти в голову такая чушь!

— Этот инцидент предан забвению, сэр, — не моргнув глазом ответил Причард. — Мистер Сен-Джей и сэр Генри понимают, что мой великолепный дядя и я желали только добра.

— Никто не сомневается, — заметил Конклин.

— С вашего позволения, джентльмены, я разложу закуски и принесу лед. Через пару минут сюда должны подойти остальные.

— Благодарю вас, вы очень любезны, — сказал Панов.

Дэвид Уэбб стоял в дверях балкона, прислушиваясь к голосу Мари, которая читала сыну какую-то сказку. Миссис Купер, женщина выдающихся достоинств, мирно посапывала в кресле. Голова ее, окаймленная седыми кудряшками, клонилась на грудь. Было такое впечатление, что миссис Купер в любой момент готова откликнуться на голос малышки Эдисон, спящей в соседней комнате.

Мари читала с выражением, оттеняя интонацией все повороты в сюжете сказки. Джеми слушал ее с широко распахнутыми глазами. Дэвид подумал, что Мари вполне могла бы выступать на сцене. У нее были все данные, необходимые актрисе: впечатляющая внешность, уверенная манера держаться — это привлекало внимание мужчин и женщин, которые, встречая ее на улице, зачастую прерывали разговоры и провожали ее заинтересованными взглядами.

— А ты почитаешь мне завтра, папочка?

— Я собирался почитать тебе сегодня, — пробормотал Уэбб.

— От тебя все еще пахнет, папочка, — нахмурившись, сказал малыш.

— Твой папа не пахнет, Джеми, — засмеявшись, проговорила Мари. — Я ведь объясняла тебе, что это запах лекарства, которое папе прописал дядя доктор, чтобы мазать раны, полученные в аварии.

— Все равно пахнет...

— Мама всегда права, малыш, и спорить с ней бесполезно, — сказал Дэвид. — К тому же тебе пора спать.

— Еще рано... Вдруг я разбужу Элисон, и она начнет плакать...

— Ничего, дорогой... Мы с папой хотим посидеть с нашими друзьями.

— И с моим новым дедушкой! — радостно крикнул мальчик. — Дедушка Брендон сказал, что я могу стать судьей, когда вырасту.